Отдана за долги (СИ) - Пиратова Лана - Страница 4

Но она ещё пытается сопротивляться своему страху. Пытается что-то доказать, прежде всего, себе. Хотя и обращается ко мне.

— Отпустите меня! — требует пересохшими губами. Так и не решилась их облизать. И это самый правильный ее поступок. — Включите лифт немедленно! Я опоздаю. Надеюсь, мы видимся с Вами в последний раз. Поэтому не имеет значения, как и что Вы получаете.

Ох, как же ты ошибаешься. Я усмехаюсь, убираю руки со стены и отступаю на шаг назад. Ещё не время.

Она судорожно шарит по стенке лифта в поисках кнопки, не переставая смотреть на меня. И в глазах ее все еще страх. Наконец, нащупывает нужную кнопку и лифт опять начинает движение.

Весь путь вниз она не делает ни одного движения. Так и стоит у стенки лифта и не сводит с меня глаз.

Мне нравится это ее поведение. Гораздо больше чем дерзость.

Наконец, лифт останавливается на первом этаже и двери открываются. Видя, что она не собирается отлипать от стены, выхожу первым. Следом идет она.

Мы выходим из подъезда. Милана поднимает вверх голову и машет рукой. Я тоже смотрю туда.

Костров с женой на балконе. Провожают любимую дочку. Их «радость на старости лет», как выразился сам Костров за столом. А ведь и правда, Милана, похоже, — поздний ребенок. Слишком уж стары Костровы для такой молодой дочки.

И такие поздние дети особо любимы родителями.

Хорошо.

Тем больнее будет момент, когда я заберу себе эту их «радость».

— Я сяду к Вам в машину только потому, что смотрят родители, — цедит Милана сквозь зубы.

Усмехаюсь.

Она ещё стоит какое-то время и, видимо, ждет, пока я открою ей дверь и помогу сесть. И лишь когда я обхожу машину и сажусь сам за руль, она недовольно фыркает, сама открывает себе дверь и садится.

Завожу машину и смотрю на нее — сидит, нахмурившись, сложив руки на груди и поджав губы.

Резко трогаю, выезжаю со двора и жму на тормоз.

— Выходи, — говорю, не глядя на нее.

Девчонка явно не ожидала. Смотрит на меня удивленными глазами.

— Что? — спрашивает.

— Выходи, — спокойно говорю я. — Ты же села в машину для вида. Все. Родители нас не видят. Больше не надо играть роль. Вызовешь такси.

— Но у меня нет налички с собой. Только карта.

— Тогда доедешь на метро. Выходи. Я опаздываю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Стас, ну, не надо. Пожалуйста, — я пытаюсь убрать руку моего парня с груди.

Он слишком сильно стискивает ее. Так, что сосок больно трётся о кружева бюстика.

— Ну, почему, Миланочка, — шепчет он мне в губы и языком обильно смазывает мой рот. Так обильно, что хочется взять салфетку и утереться.

— Мы уже так долго с тобой за ручку ходим, — продолжает уговаривать он меня. — Я же не железный.

Каждый раз, когда Стас подвозит меня до дома, у нас происходит такой разговор. Мне нравится Стас, но дальше идти я пока не готова. И это я каждый раз пытаюсь до него донести.

Понимаю, что он взрослый мужчина и у него есть потребности. Он так часто говорит.

Но я не хочу быть лишь способом удовлетворить чью-то потребность.

— Хватит, Стас, — я решительно отодвигаю его руку от своего тела и открываю дверь.

Он садится прямо в своем кресле и кладет руки на руль.

— Ты не любишь меня, — с грустью говорит он, глядя вперёд, в темный двор.

Закрываю дверь и глажу его по щеке.

— Просто мне нужно время, — говорю мягко.

Он хватает меня за руку.

— Сколько, Милана? Скажи, сколько. Когда?

Я теряюсь. У меня нет точного ответа на эти вопросы. Поэтому я лишь пожимаю плечами.

— Стас, ты делаешь мне больно, — пытаюсь освободить руку из его захвата.

— А ты мне?

Вот больше всего меня в нем раздражают эти внезапные вспышки гнева. Когда он начинает кричать и чуть ли не брызгать слюной. В такие моменты я начинаю сомневаться в правильности своего выбора.

— Мне пора, — как можно спокойнее говорю я.

Он резко отпускает меня и отворачивается.

Ладно, обойдемся без поцелуя.

Выхожу из машины и, уже заходя в подъезд, слышу, как резко газует машина.

Дома пахнет чем-то вкусненьким. Мама что-то приготовила.

— Миланочка, это ты? — голос мамы доносится из кухни.

— Да, мам.

— Как Стас? Как в университете?

— Все хорошо, мам.

— Ужинать будешь?

— Да, переоденусь только.

Захожу в свою комнату и слышу звук входящего сообщения. Это Стас.

«Прости, малыш. Я дурак. Просто я очень сильно люблю тебя.»

«Я не обижаюсь», — набираю на телефоне, стягивая одновременно с себя платье.

«Ты меня любишь?» — приходит в ответ.

Медлю с ответом. Мне сложно пока понять, что такое любовь.

«Спокойной ночи», — просто пишу я Стасу и отключаю телефон.

У меня нет большого опыта в общении с мужчинами. Стас — мой первый парень. Хотя парнем его назвать сложно. Он почти на десять лет старше меня.

До него мое общение с противоположным полом ограничивалось лишь беседами с одногруппниками. Некоторые из них пытались развить наши отношения, но почему-то мои сверстники меня совсем не привлекают.

Девчонки говорят, что у меня слишком большая любовь к отцу, поэтому я и ищу мужчину старше себя.

Мы познакомились со Стасом случайно. Так сложились обстоятельства. Не совсем приятные. Но в итоге это вылилось в наше с ним вот такое тесное общение.

Головой я понимала, что когда-то это должно будет случиться. То, на чем так настаивает Стас. Но я продолжаю оттягивать этот момент. У меня как будто какой-то барьер.

Не могу сказать, что прикосновения Стаса мне неприятны. Но и чего-то особенно, о чем любят сплетничать девчонки в перерывах между парами, я не чувствую.

Стасу пока не удавалось разжечь во мне что-то, что сложно погасить. Но теперь я знаю, что такое возможно.

Знаю, что сердце может уходить в пятки от одного взгляда. И дышать становится трудно, несмотря на то, что доступ к кислороду не перекрыт.

Всего две встречи. Но я уже боюсь его.

От него исходит страх. Ужас. Он действует на меня как-то странно. Незнакомо. Он подавляет меня. Мне не комфортно рядом с ним.

Пытаюсь стереть все воспоминания о нем. Забыть его имя.

Ведь я уверена, что больше не встречу его. Никогда.

И только ловлю себя на мысли, что этот человек вызывает во мне гораздо больше эмоций, чем Стас…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Миланочка, сегодня придут наши спонсоры. Надо будет задержаться, показать им наши достижения. Я родителей уже предупредила, чтобы попозже сегодня за детьми приехали.

Вера Александровна просто светится от радости.

Два раза в неделю я преподаю танцы в детском кружке. Вера Александровна — его руководитель, в прошлом балерина. Энтузиаст своего дела. Фактически она ничего не имеет с этого кружка. Почти все деньги уходят на аренду не самого хорошего помещения и зарплату тренерам.

Раньше кружку сильно помогал мой папа. Но потом у него начались проблемы в бизнесе. Мы тщетно искали новых меценатов. Тех, кто захочет бескорыстно вложиться в десткий спорт.

Кружок был на грани закрытия. И вот такая радостная новость!

— Неужели, кто-то согласился, Вера Александровна? — спрашиваю воодушевленно.

Мне нравится заниматься с девочками. Видя, в каком положении кружок, я даже отказалась от зарплаты. Поэтому с горечью думала о том, что придется распрощаться с любимым занятием.

— Да, — отвечает Вера Александровна, — представляешь позавчера позвонили. Какая-то крупная компания. Я не запомнила название. Сегодня надо будет уточнить.

Она смотрит на часы.

— Они будут с минуты на минуту. Поторопи девочек в раздевалке.

Я ухожу за девочками. В раздевалке, как обычно, смех и перешептывания. За время переодевания девочки успевают обсудить все новости за день. Потому что во время занятия строго запрещено открывать рот.