Корсар (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 7

Добыча поджидала нас в Бискайском заливе. Во второй половине дня впередсмотрящий заметил караван из тридцати двух купеческих судов, шедших от мыса Финистерре в сторону Бреста курсом бакштаг левого галса, подгоняемые западным ветром. Почти все были голландской или английской постройки, но под французским флагом. Строй не держали. Такое впечатление, что у них регата, и победитель получит приз, поэтому рвались к финишу толпой. Я решил, что эти суда захватили в предыдущие годы, а теперь заставляют трудиться на экономику Франции. Их охраняли всего два фрегата, которые шли мористее, держа караван под ветром.

Моя шхуна под французским флагом пересекла их курс по носу на дистанции мили три, оказавшись ближе к берегу, после чего взяла правее и пошла навстречу. Косые паруса позволяли ей идти курсом крутой бейдевинд правого галса. Из такой позиции трудно нападать на находящиеся на ветре суда, поэтому французские фрегаты не обратили на нас внимание. Да и кому могло прийти в голову, что мы отважимся напасть на такой большой караван?! Даже мой экипаж был уверен, что я всего лишь пытаюсь проскочить мимо фрегатов. Корсары мечтательно смотрели на проходившие мимо нас, нагруженные суда и огорченно вздыхали про себя

Замыкал караван флейт водоизмещением тонн на пятьсот. При этом он шел ближе всех к берегу, и мы могли без труда сблизиться с ним вплотную. Наверное, боится утонуть, потому что нагружен знатно, осев ниже ватерлинии. В будущем в европейских портах за такие перегрузы будут штрафовать старшего помощника, который отвечает за погрузку. Обычно сумму штрафа исчисляют из расчета сто евро за каждый сантиметр выше ватерлинии. Поскольку даже в порту есть волны, точно определить количество сантиметров невозможно, что отдает старпома в руки портового чиновника. Не понравится ему твоя морда или славянский (филиппинский, китайский…) акцент — и насчитает тысячу евро или даже полторы.

— Приготовиться к бою! Пушечные порты пока не открывать! — отдал я команду.

Экипаж не поверили своим ушам. Стояли и тупо смотрели на меня.

— Два раза повторять?! — грозно крикнул я.

Это заставило их поверить в мечту. Мигом достав и зарядив оружие и приготовив «кошки», они заняли места по боевому расписанию. На флейт, с которым мы сближались встречными курсами, теперь смотрели очень даже приземленно, точнее, приводнённо. Когда до него осталась пара кабельтовых, я приказал спустить французский флаг и поднять испанский. От фрегатов нас скрывали другие суда каравана, поэтому я надеялся, что помощь жертве придет не скоро.

На флейте повели себя довольно странно. Вместо того, чтобы взять мористее, в сторону своей охраны, он вдруг повернул вправо, в нашу сторону, пошел на фордевинд, с полным ветром, облегчая нам задачу. Я бы подумал, что капитан флейта надеется на таком курсе удрать от нас, но у шхуны на любом курсе скорость выше.

Минут через двадцать мы нагнали его. За это время на предпоследнем французском судне выстрелили из пушки в нашу сторону. Не попали, да, наверное, и не выцеливали, а привлекали внимание фрегатов, потому что подняли на грот-мачте красный флаг. Мы тем временем опустили паруса и перенесли гики на противоположный борт, чтобы не мешали швартоваться. Продолжая двигаться по инерции, поджались к борту флейта, на палубе которого не было видно ни души. Экипаж явно не собирался сражаться, не щадя живота своего. Зацепившись «кошками», подтянулись. Поскольку первый, шагнувший на борт приза, получает две доли, сразу с десяток матросов перевалились через высокий фальшборт флейта. И все остались живы, потому что никто по ним не выстрелил.

Экипаж флейта состоял из унтер-офицера и трех матросов французских и трех десятков пленных голландцев, включая шкипера — пожилого доходягу с трясущейся, лысой головой. Я бы такому ни в жизнь не доверил свое судно. У моряка голова должна качаться, а не трястись.

— Слава тебе, господи! Я уж думал, окажемся надолго в плену! — первым делом выпалил голландский шкипер.

— А как вас захватили?! — удивленно спросил я, поскольку даже пяти фрегатам такая добыча была не под силу.

— Мы шли в Смирну караваном из ста тридцати судов под охраной небольшой нашей эскадры адмирала ван дер Гоза и такой же английской адмирала Рука. Нас заверили англичане, что французский флот блокирован в Бресте. Возле Гибралтарского пролива на нас напал адмирал де Турвиль. У него семьдесят линейных кораблей. Наши эскадры постреляли немного, пока два линкора не попали в плен. После чего остальные удрали. Французы захватили вот эти торговые суда и еще десятка три сожгли или потопили, — рассказал шкипер, перестав трясти головой.

Воевать с купцами и слабым их охранением у адмирала де Турвиля получалось лучше. Судя по всему, у него не было возможности выделить большое количество матросов на столько призов, поэтому дал, сколько мог, и получил в итоге на один приз меньше. Это если никто больше не нападет, ведь идти до Бреста им еще дня два.

Я забрал документы на груз, закрыл пленных французов в карцере, а шкиперу приказал лечь на курс бейдевинд настолько круто, насколько сможет, и следовать к испанскому берегу. Опасался, что французские фрегаты не отпустят нас без боя. Замыкающий, действительно, развернулся в нашу сторону и начал преследование. Я повел шхуну мористее флейта, чтобы прикрыть его. Само собой, тягаться с фрегатом, у которого полсотни пушек, нам не по зубам. Расчет был только на то, что перетащенными на корму, нарезными кулевринами удастся повредить его паруса или мачту. Впрочем, гнался фрегат не долго. Дистанция между нами была мили две и, хотя скорость у него была выше, чем у флейта, идти так круто к ветру, как мы, он не мог. Придется ему идти галсами, что сразу нивелировало его преимущество в скорости. Следовательно, догонять нас придется часа три-четыре, если не дольше. К тому времени стемнеет, и он сильно оторвется от каравана. Видимо, французский капитан решил, что потеря одного судна из тридцати двух — это не потеря, а дань богам за богатую добычу, и адмирал де Турвиль простит его. У англичан адмирал получает восьмую часть добычи, захваченной его подчиненными. У французов по-разному, зависит от адмирала, но обычно десятая часть. Анн-Илларион де Костентин, граф де Турвиль станет богаче на четыре судна или пару миллионов ливров и вряд ли пожалеет о потере еще тысяч пятидесяти, которые обломились бы ему с захваченного нами флейта, тем более, что поделится с тем, которому задолжал три миллиона.

Порт Сантандер небольшой, но, так сказать, цивильненький. Гавань защищают от штормов два волнолома, причем один вдается в море на несколько десятков метров. Есть два мола и один пирс с каменными пакгаузами. В будущем морской порт переместят из центра города ближе к аэропорту. Сейчас в Сантандере много деревянных домов, а потом, после большого пожара, который не знаю, когда случится, будут только каменные. Уже есть странный собор, который я в первый раз принял за элеватор. Сейчас, правда, собор поменьше того, что будет лет через триста, когда я заходил сюда. Пока что нет королевского дворца на полуострове, казино, штаб-квартиры банка «Сантандер», который будет входить в десятку самых крупных в мире, многочисленных парков и музеев. Знаменитые пляжи, ради которых сюда будут приезжать толпами туристы, уже есть, но необорудованные, из-за чего кажется, что их все еще нет. В общем, тихий испанский городок, для которого приход корсара с призом стал событием, о котором будут рассказывать годами. Впрочем, может быть, я льщу себе. В этих краях орудуют баскские корсары, наверняка заходят и в Сантандер. Говорят, отмороженные парни: на борту корсарского судна не наказывают никого ни за какие преступления.

Я был уверен, что продажа такого большого количества одинакового груза уронит цены, что получим не так много, как хотелось бы, поэтому еще в открытом море спросил у шкипера:

— Судовладелец не захочет выкупить судно?