Под британским флагом (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 28

В российском военно-морском флоте существовала классификация командиров, которая, как мне кажется, подходит к любому флоту мира. Лейтенант должен все знать и хотеть служить. Старший лейтенант должен уметь все делать самостоятельно и просто служить. Капитан-лейтенант — уметь организовать работу подчиненных и развить в них желание служить. Капитан третьего ранга — знать, где и что на его корабле делается. Капитан второго ранга — уметь доложить, где и что делается. Капитан первого ранга — самостоятельно находить то место в документе, где ему надо расписаться. Адмирал — самостоятельно расписываться там, где ему укажет адъютант. Главком ВМФ — уметь ясно и четко выражать свое согласие с мнением министра обороны. Министр обороны — просто и понятно сказать президенту страны то, что тот хочет услышать. Президент — периодически, но не реже раза за выборный срок, побывать на каком-нибудь корабле и спросить у лейтенанта, во флоте какой страны он служит, и, если выяснится, что в той же, пообещать повышение жалованья после следующих выборов.

— Генри Хоуп, помощник штурмана с корабля третьего ранга «Бедфорд», — поздоровавшись, представляюсь я и доложил: — Доставил приз, захваченный кораблем «Бедфорд», французского корсара «Делай дело» с экипажем в двадцать восемь человек, и второй приз — шхуну «Сюзон» с грузом вина, захваченную мною по пути сюда.

— Второй приз захватил ты?! — удивленно уточняет адмирал.

— Так точно! — ответил я. — «Вырезал» ночью в устье Роны.

«Вырезать» — это на английском военно-морском жаргоне обозначает захват вражеского корабля или судна, стоящего на якоре под охраной береговых батарей, отправленным на лодках десантом.

— Сколько у тебя было людей? — поинтересовался Уильям Хотэм.

— Четыре матроса и четыре морских пехотинца, — сообщил я.

Адмирал одобрительно хмыкнул и посмотрел на меня с интересом.

— Ты не тот самый помощник штурмана, который, как мне рассказывал Дэвидж, все знает? — задал он вопрос.

— Видимо, да, сэр, — подтвердил я. — Хотя на счет «всё знает» — это капитан мне польстил.

— Судя по захваченному призу, не так уж он и неправ, — делает вывод Уильям Хотэм, не уточнив, какая связь между большим объемом знаний и смелостью и удачей. — Получишь хорошие призовые: две восьмые, как капитан, одну восьмую за адмирала, потому что не в составе флота, одну восьмую за офицеров и одну восьмую за унтер-офицеров.

— Адмиральская доля причитается вам, поскольку я из экипажа «Бедфорда», а он сейчас под вашим командованием, — информирую я.

На счет адмиральской доли я, конечно, неправ, но всегда есть возможность отказаться от этих слов, сославшись на плохое знание правил распределения премиальных за приз. Если Уильям Хотэм поможет мне, я не буду возникать, что ему отойдет одна восьмая призовых за шхуну, сотни четыре с половиной фунтов. Если нет, тогда я подам в отставку и потребую эти деньги. Вместе с остальными причитающимися мне премиальными и деньгами в банке будет достаточная сумма, чтобы купить судно, тот же люггер, и стать приватиром или купцом.

— Если бы под моим командованием находился такой корабль, как захваченный нами люггер, и побольше экипаж, я бы привел много призов, — произнес я.

Адмирал намек понял и спросил:

— Сколько тебе лет?

— Осенью будет двадцать, — ответил я.

— Уже сдавал экзамены на лейтенанта? — задал он следующий вопрос.

— Никак нет, — молвил я.

— Поскольку ты всё знаешь, — усмехнувшись, начал он, — сдать тебе будет не трудно. На следующей неделе будем проводить экзамен. Нужны офицеры на захваченные нами корабли. Я скажу, чтобы тебя допустили.

— Благодарю, сэр! — радостно рявкаю я, будто стать лейтенантом — мечта всей мой жизни. — Разрешите идти?

Судя по всему, на обед он меня приглашать все равно не собирается.

— Да, отправляйся на призы, — разрешил адмирал. — Завтра пришлю комиссию, чтобы оформила их.

Комиссия состояла из трех человек — интенданта гарнизона мистера Петера Деладжоя — сорокатрехлетнего толстячка в коротком седом парике и, несмотря на жару, толстом суконном кафтане темно-коричневого цвета — и двух кивал, молчаливо подтверждавших любую его цену. Я предполагал, что стоимость призов сильно занизят, но не ожидал, что настолько. Люггер вместе с пленными оценили в тысячу четыреста фунтов стерлингов, а шхуну с вином — в две тысячи девятьсот пятьдесят. Как сказал интендант, разводя руки в наигранном сожалении, если бы призы продавались на аукционе, то нынешняя цена была бы стартовой, но оба судна и вино приобретет Адмиралтейство. Вино пойдет гарнизону Гибралтара, шхуна в балласте отправится в Англию вместе с конвоем, который заканчивал выгрузку, где будет включена во флот Канала, а люггер зачислят в состав Средиземноморского флота. Что ж, мне отдадут половину суммы за шхуну — для начала хватит.

Ее сразу поставили к грузовому причалу и за сутки выкидали. При этом две бочки разбились. По странному стечению обстоятельств, подтеков вина в тех местах, где разбились бочки, не было, а грузчики из английских матросов к концу каждой из двух смен еле стояли на ногах, наверное, от усталости, и орали песни, наверное, от радости, что закончилась такая тяжелая работа. На следующее утро, пользуясь задувшим юго-восточным ветром, конвой отправился к английским берегам. Их проводили холостыми выстрелами из крепостных пушек. Корабли охранения отсалютовали в ответ, из-за чего густое облако черного дыма поползло на испанское поселение на западном берегу бухты.

Люггер, на котором я продолжал нести службу вместе с четырьмя матросами и четырьмя морскими пехотинцами, поставили к молу в небольшой верфи, занимавшейся в основном ремонтом кораблей. Часть рабочих верфи занялась установкой переборок в трюме, чтобы разделить его на несколько помещений, жилых и служебных, согласно требованиям английского военно-морского флота. Другие разобрали фок-мачту и занялись установкой новой, составной. На предыдущей вулинги — шлаги троса, скреплявшие части составной мачты — были вместе с бугелями — обручами из полосового железа, а на этой ограничились только последними. Мне предложили положить под шпор мачты золотую гинею. Если бы я был на сто процентов уверен, что буду командовать люггером, и то бы воздержался от такого опрометчивого поступка. Я еще ни разу не слышал, чтобы монету находили при смене мачты. Под предыдущей тоже не было, а заказчик судна наверняка клал по требованию корабелов.

Экзамены на чин лейтенанта начались в девять утра в среду в одном из служебных зданий гарнизона. На первом этаже чиновники освободили на день комнату со столом и тремя стульями для членов приемной комиссии — трех капитанов с линейных кораблей, которые стояли в бухте. Возле двери стоял на карауле морской пехотинец с мушкетом. По коридору прогуливался пожилой сержант. Претенденты толпились во дворе. Почти три десятка молодых парней в свежих мундирах и при шпагах. Наверное, каждого одевали всем кокпитом. На их фоне я в своем далеко не новом кафтане смотрелся блекло. Каждый держал в руке журнал с решениями всяческих задач и прочими свидетельствами усердного изучения морских наук. Я такой не вел, потому что не собирался сдавать на лейтенанта. Это, судя по насмешливым взглядам претендентов, сводило мои шансы к нулю.

Капитаны опоздали на четверть часа. Двое были в форме, а один в штатском кафтане, пошитом из темно-зеленого шелка. В таком, наверное, легче переносить жару. У капитана, пренебрегшего формой, правая сторона лица были изуродована шрамом. Мой, в сравнение с его, казался легкой царапиной. Не от пули, а ядро оторвало бы голову, значит, угодил обломок доки или бревна. Большую часть ран и увечий во время сражений моряки получают именно от щепок и более крупных деревянных фрагментов, которое разбрасывает попавшее в корпус ядро. В руке капитан держал газету, привезенную, наверное, недавно прибывшим из Англии пакетботом.