Камень. Книга шестая (СИ) - Минин Станислав - Страница 33

Девушка сначала робко, а потом гораздо увереннее поведала императрице все подробности правила и тех процессов, которые оно запустило. Отойти меня попросили только тогда, когда рассказ коснулся темы женского здоровья.

— Спасибо, Виктория, — поблагодарила бабка Вяземскую, когда та закончила отвечать на уточняющие вопросы. — А теперь прими мои искренние извинения за все те… обиды, которые я тебе нанесла.

Девушка вскочила и согнулась в поклоне, ответив стандартной фразой:

— Извинения приняты, государыня.

— Вон на том столе стоит сумка, принеси ее.

Вика вернулась с очень изящной и явной дорогой женской сумочкой.

— Там лежат те украшения, которые ты по ошибке забыла у великих княжон. — Императрица посмотрела на меня многозначительно. — И еще пара вещиц в качестве извинений, а также банковская карточка на твое имя с авансом за услуги, которые ты, Виктория, мне окажешь в процессе реабилитации уже после моего правила. Алексей, ты же меня поправишь?

Вот же змея старая! Опять через Вику решила действовать!

— Конечно, бабушка, — расплылся в улыбке я. — Виктория, поблагодари государыню за презенты, будь вежливой.

— Спасибо, государыня! — поклонилась та, прижимая к груди подаренную сумочку.

Наш разговор прервал непонятный шум на лестнице, очень напоминавший стук женских каблучков.

— Девчули, спускайтесь аккуратно! — это был голос Александра. — Такси подождет, главное, вам с лестницы бы не н@ебнуться!

— Мог бы и на руках до такси донести, Сашуля! — ответил ему игривый женский голос.

— Сашуля полностью истощен! Да и тремор замучил, боюсь вас растрясти по дороге, красотули.

Голоса спускались, как и цокот каблучков, и я приготовился наблюдать очередную веселуху. И братики с их пассиями меня не подвели!

Сначала на нижнем пролете лестницы показались две легкомысленно одетые девицы совершенно бл@дского вида, которые даже успели сделать пару шагов по гостиной, прежде чем заметили поднявшуюся из кресла императрицу. Еще пара шагов им понадобилась на узнавание, после чего, пискнув, как недавно это сделала Вика, девахи остановились и замерли в поклоне.

— Э-э-э, девчули… — на пролете с бутылкой шампанского в руках появился Александр, а за ним и Николай, и тоже с бутылкой. — Девчули, вы чего? Команды вставать раком не было! Такси же ждет… Бабушка?!

— Виктория, — не предвещающим ничего хорошего том начала та, — выволоки этих мокрощелок из дома.

— Есть…

Получив четкий, недвусмысленный приказ, Вяземская метнулась к «мокрощелкам», двумя ударами уложила тех на пол, схватила за волосы и самым натуральным образом поволокла тела за порог. Я даже где-то восхитился действиями одной из своих девушек: никаких раздумий, никаких сомнений, просто четкое выполнение задачи, поставленной вышестоящим командиром.

А «вышестоящий командир» с угрозой рассматривал «залетевших бойцов».

— Ну что, голубчики, развлекаемся в увольнительной? — в голосе императрицы появилась угроза. — Бл@дей валяем? Водку пьянствуем, а по утрам шампанским опохмеляемся?

— Бабушка… — братья аккуратно поставили бутылки на пол и явно засмущались.

Тут в дом с улицы заскочили Прохор, Владимир Иванович и две валькирии с Викой, но, убедившись, что все нормально, остались у двери.

— Уйдите с глаз моих, внучки! — уже не так агрессивно приказала императрица братьям, а когда те начали подниматься по лестнице, добавила: — Бутылки не забудьте.

— У нас наверху еще есть, — ответил улыбающийся Александр, понявший, что гроза миновала. — Рады были повидаться, бабушка!

— А я-то как… — вздохнула она и посмотрела на меня. — Романовы… Порода такая… — И без перехода выдала: — Я чего приехала-то, Алексей, тебя хочу с собой забрать. Помнишь того отца Михаила, который про Дашковых в епархии трепал?

— Помню, — кивнул я.

— Его всю эту неделю в Бутырке продержали, вытрясли все, что он про Тагильцева твоего знал, и не только. Я брату своему обещала, что он лично с этим Михаилом поговорит. Фрол как раз там, как и Святослав. Думаю, чтобы его святейшество не забывался, тебе стоит поприсутствовать при этой беседе.

— Сделали вы из меня страшилку рода Романовых, — хмыкнул я.

— Не начинай, — поморщилась бабка. — Это и в твоих интересах тоже. Бери своего Прохора и поехали.

— Прохор под арестом.

— Ты это мне сейчас серьезно сказал? — теперь хмыкнула бабка. — Бери его и поехали, я и так тут у вас проторчала…

Слава богу, в прошлые свои посещения Бутырки я ограничился, или меня ограничили, ее наземной частью. Сейчас же мы с императрицей, Прохором и Святославом, возглавляемые Виталием Борисовичем Пафнутьевым, двигались по мрачным коридорам подвала. Я даже представил себе, как бы эти коридоры выглядели не при свете редких светильников, а при колышущемся пламени факелов, и передернул плечами. Что чувствовали остальные, я не знал, но чуял напряжение, исходящее от императрицы и патриарха. Виталий Борисович и Прохор же не проявляли и тени какого-то волнения. А вот, наконец, и конечный пункт нашей «экскурсии» по подвалам знаменитой тюрьмы: два охранника и открытая дверь камеры, из которой доносились глухие звуки ударов и невнятное хеканье.

Все стало ясно, когда мы зашли в большую камеру: на цепи, перекинутой через блок на потолке, за руки висел мужчина с растрепанными седыми волосами и бородой, изможденную плоть его прикрывали невнятные лохмотья с бурыми пятнами. Напротив стоял запыхавшийся князь Дашков без пиджака, с закатанными рукавами рубашки и браслетами на запястьях. Ударив тело в живот еще раз, он удовлетворенно выдохнул и вытер пот со лба.

Пришло время моего «выхода на сцену»:

— Отвел душу, дедушка Фрол?

— Не до конца. Еще хочу с батюшкой поработать.

Я заметил, как после этих слов поморщился Святослав. Надо дожимать…

Мария Федоровна с огромным любопытством наблюдала за разворачивающимся спектаклем, о котором не знали только двое: патриарх Святослав и ее брат Фрол, которого решили не посвящать для пущего эффекта.

— Так, может, ты прекратишь уже своими ласками батюшку возбуждать и снимешь браслеты? — улыбался Алексей.

— Не-ет, Алексей Александрович, — Фрол помотал головой, — удовольствие не то…

— Давай тогда ему уши отрежем, — совершенно буднично предложил внук. — И заставим их съесть.

Патриарх напрягся и сжал кулаки.

— Вы за кого меня принимаете, Алексей Александрович? — возбудился Фрол. — Я вам не садист со справкой какой-нибудь!

— Потом можно яйца отрезать… по одному… — продолжил спокойное перечисление Алексей. — Ноздри вырвать… А вон и инструмент подходящий имеется. — Он указал на верстак в углу камеры и с восторгом завопил: — Прохор, гляди! Это вот про такие тиски для яиц ты мне тогда лекцию читал?

— Именно, мальчик мой, — важно кивнул воспитатель. — А рядом с ним, видишь, такая гильотинка небольшая стоит?

— Вижу.

— Это для процедуры, известной в узких кругах, под названием «Обрезание». Как пользоваться, сообразил?

— Ага. Может, устроим, так сказать, натурные испытания? Уж больно клиент удобно подвешен, да и ласки дедушки скоро должны на него подействовать, эрекция будет нам весьма кстати…

Марию Федоровну от обыденности этих разговоров невольно бросило в холодный пот. То же самое, она это точно видела, происходило и с патриархом.

— Вы совсем с ума сошли? — заорал бледный Фрол. — Я в таком участвовать не собираюсь! Я дворянин, а не заплечных дел мастер!

Как Алексей оказался рядом с Фролом, Мария Федоровна не заметила, зато услышала отчетливое шипение внука, который держал ее брата за шею:

— Чистеньким хочешь остаться, дворянин? Ручки свои наманикюренные боишься в крови испачкать? Эта тварь твою семью под монастырь подвела и меня подставила! Соберись, дворянин еб@ный!

Алексей отпустил шею Фрола и повернулся к уже очухавшемуся висящему батюшке: