Навь. Книга 5 (СИ) - Юллем Евгений - Страница 53

…Улов был приличный. К сожалению, не удалось взять Навронского — тот, чувствуя будущий аксессуар в виде пенькового галстука, отстреливался до последнего, пока брошенная граната не превратила его в фарш в собственном кабинете. А вот Арцыбашев и Карманов — вот они, собственной персоной. Немножко побитые, хватающиеся за ушибленные ребра, но живые. Живые подозреваемые, которые так нужны для показательной казни, но разумеется после допроса и приговора военно-полевого суда. Среди их клановых СБ сейчас тоже хватает и убитых и раненых — кто попал под взрыв, кто погиб, оказывая вооруженное сопротивление, кто просто лег мордой в пол при появлении солдат и этим спас себе жизнь.

Драбицын не завидовал сейчас тем, кто разворачивал фильтрационный лагерь и обеспечивал эвакуацию пленных по норам и тюрьмам — кого куда, это уже не его дело, а вертухайское. И следакам он не завидовал тоже — все задержанные на допросах будут белые и пушистые, а валить будут на тех, у кого уже не спросишь, кто сейчас на допросе у архангелов или чертей, второе вернее. И его это тоже не волновало ни в малейшей степени. У него свои проблемы — завтра приезжает сын, с которым не виделись опять больше полугода. И теперь придется ему отбрехиваться перед государем, какого черта он наворотил. Ну ничего, поможет Козьма — в конце концов ситуация сложилась так из-за подставы со стороны волхвов в том числе. Им невыгодно вытаскивать всю подноготную, может всплыть и их игра, а это им самим не надо. Посмотрим, что будет завтра…

— Итак, вы утверждаете, что уехали в САСШ по собственной инициативе? — прищурился дед Козьма.

— Да, — устало сказал я. Козьма решил похоже поиграть в следователя, устроив мне допрос на официальной конспиративной квартире в одном из домов на Фонтанке. Сколько же этого жилого-нежилого фонда у них напихано? Взяли моду у МИ-5 и МИ-6, те тоже ЯКашек и КаКашек по Лондону натыкали в неимоверном количестве.

— Там все написано, дед Козьма, — я кивнул на свой отчет, который я писал, сильно отредактировав для официального прочтения. Много будут знать — не дадут состариться, некоторые мои подвиги их только обозлят.

— Я генерал Радогорцев, господин Драбицын, и обращайтесь ко мне «господин генерал», ваш статус — свидетеля, который может измениться на обвиняемого.

— Опять за свое? Кончайте этот фарс, — я подался вперед. — Ну и нахрен я вернулся тогда в РИ, если могу спокойно и беззаботно жить в любом уголке земного шара, и положить с прибором на все ваши местные заморочки и подковерные игры?

Дед Козьма помолчал, потом встал со стула и подошел к двери.

— С тобой хотят поговорить, — бросил он, берясь за ручку.

Ну конечно, кто же еще это может быть, в дверь ввалился Кресислав собственной персоной. Я оскалился в особо приветливой гримасе, а черный зверь внутри меня заворочался, просыпаясь.

— Здравствуй Александр, — холодно приветствовал меня Кресислав, садясь напротив на место Козьмы.

— И вам не хворать, — неприветливо ответил я.

— Ну а теперь рассказывай, зачем разрушил артефакт, — потребовал Кресислав. — Только правду.

Ну понеслось. На колу мочало, начинай сначала.

— Ему не место в этом мире. И тем более, чтобы он находился у кого-то. Слишком много на нем крови и зла, и тот, кто не может его обуздать, станет его рабом.

— Как ты, например? Я вижу в тебе его силу, чужую, черную силу. Ты разрушил артефакт, чтобы впитать его мощь? — неприязненно спросил волхв.

— И в мыслях не было. А вот зачем он нужен всем вам, непонятно. Совсем. Всемогущества захотелось? — правду так правду, сам напросился.

— Кто бы говорил, — усмехнулся Кресислав. — Но такому, как ты, нет места в нашем мире.

И тут я почувствовал, как Кресислав наливается силой, готовясь ударить. Дальше я уже не контролировал себя, точнее, моего черного зверя. Раз! И Кресислав, снесенный мощным ментальным ударом, летит в угол, вместе со стулом, откуда смотрит на меня перепуганным зверьком с побелевшими от страха глазами. Я оказался подле него, и занес лапу… Лапу?

— Умри, раб, — сказал я на незнакомом языке, осознав это, и из моего горла вырвался рык.

— Саша, нет, нет, прекрати! — пробился через черно-красную пелену, захватившую мой разум, голос Козьмы.

И наваждение схлынуло. Я посмотрел на съежившегося в углу Кресислава, на руку деда Козьмы, перехватившую меня за предплечье.

— Ты что творишь, а? — дед Козьма все не отнимал руку.

— Ничего. Он хотел меня убить.

— И был неправ. Успокойся же ты!

Я стряхнул руку деда и отошел от волхва.

— Никогда больше не провоцируйте меня. Запомните, — отчеканил я.

— Да уж, — дед во все глаза смотрел на меня. — Ты только что победил мастера Кощной Потворы.

— Дурак малолетний, — шипя и морщась, из угла поднялся Кресислав.

Я даже не удостоил его ответом.

— Так вот, слушайте сюда, я стал таким по вашей милости, из-за того, что два заигравшихся многосотлетних дурня отправили меня на совершенно безнадежное дело. Хотели на чужом хрену к обедне съездить, господа волхвы? Жрите теперь последствия полной ложкой. И, предупреждаю, что на любое ваше действие будет противодействие, которое я не контролирую, — сказал я в лицо Козьме.

— Опасно иметь аватару полубога в нашем мире, — уже менее агрессивно сказал Кресислав. В его ауре я ощутил оттенок страха.

— Пока вы ее не трогаете, все будет хорошо.

— Ты на нашей стороне? — спросил Кресислав.

— Сам-то понял, что сказал, господин волхв? — злобно усмехнулся я. — Ты только что пытался меня убить, и у тебя теперь хватает наглости задавать мне детские вопросы, на чьей я стороне? Я на своей стороне, как и был до этого. Вопрос стоит по-другому, на чьей стороне вы, господа хорошие?

— Ладно, хватит, — примирительно сказал дед Козьма. — Закончим на этом. Я закрываю проверку, и ходатайствую о твоем признании живым и полном восстановлении в правах. Против тебя не будет выдвинуто никаких обвинений, а все твои действия признаны абсолютно правильными в сложившейся ситуации. Доволен?

— К чему такая щедрость, — хмыкнул я. — Где подвох?

— А нет подвоха, на этот раз, — вроде бы честно сказал Козьма, в его словах я фальши не уловил. — Все так и есть на самом деле. Так что теперь ты абсолютно свободен. И все, больше учебы не будет — нам нечему тебя учить. Ты и так теперь работаешь на интуитивном уровне с силой, доступной лишь верховным волхвам.

— То есть вам?

— Мне. Как выяснилось, Кресислав, — он махнул рукой на волхва, стоявшего с кислой рожей, — неспособен противостоять тебе, точнее, тому, что встроилось теперь в тебя.

— Я этого не хотел. То, что как вы сказали «встроилось» в меня, теперь моя неотъемлемая часть. И включается эта часть лишь в мгновения смертельной опасности. Как сейчас, например. А вот зачем меня хотели убить, я не понимаю. И доверия между нами больше не будет. Вы знали, что произойдет, но не стали мешать Кресиславу.

— Просто не успел.

— Или хотели посмотреть, что произойдет? Довольны?

— Нет, это была наша ошибка, — с какой-то ноткой то ли вины, то ли запоздалого извинения сказал Козьма. Пусть все свои угрызки при себе оставит, сами себе наиграли проблемы.

— Дай бог, чтобы она была последняя, — я развернулся на каблуках, и выйдя из комнаты преодолел два лестничных пролета и толкнул входную дверь. Все, с этими волхвами я больше не работаю, хватит. Они себя показали с плохой стороны. С самого начала моих злоключений в Южной Америке, даже до этого.

Я вынул телефон и позвонил папе. Надеюсь, он хочет мне что-то объяснить?

— Итак, господа, я слушаю вашего ответа, — Его Императорское Величество смотрел своим фирменным тяжелым взглядом на вытянувшихся во фрунт Драбицына и Радогорцева.

— Разрешите, Ваше Величество? Все здесь, — Драбицын вынул красную сафьяновую папку с золотым тиснением — императорский орел и надпись «К докладу».