Народы моря (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 22

Все остальное время я проводил на охоте или рыбалке. Охотился вместе с Пентауром, тоже купившим дом, более скромный. У него теперь была молодая жена и рабы. Мог бы уволиться и жить в свое удовольствие, но не хотел. Может быть, мечтал разбогатеть еще больше во время следующего похода. Ходили слуги, что племена, проживающие западнее Та-Кемета, на территории будущей Ливии, готовятся напасть на нас. На рыбалку отправлялся вместе с рабом Тадаем. Местные мастера изготовили мне спиннинг, блесны, гарпун-трезубец и тонкую «леску» из льняных нитей, которая быстро размокала, набухала и теряла прочность, из-за чего часто терял блесны. Так что рыбалка, в отличие от охоты, если оценивать прибыльность, была затратным хобби.

Ловил с берега. Паводок давно уже закончился. Уровень воды в реке практически стабилизировался на нижней точке. Появилось много мелких, болотистых мест. Именно в таких я и рыбачил, несмотря на то, что там любили проводить время крокодилы и кобры, которых египтяне обожествляют. Я заметил, что тотемом государства обычно становится самый опасный представитель его фауны. При этом иногда вкладывается не прямой смысл, как в случае с французским петухом. Такие места меня привлекали потому, что здесь водилась рыба, название которой с египетского языка можно перевести, как щитоносец. Она зеленоватого цвета с черными пятнами и грязновато-белым брюхом, длиной до метра, узкая и цилиндрическая, похожая на угря, со спинным плавником из семнадцати или восемнадцати шипов с лучиками, соединенных перепонками, покрыта крупной толстой твердой эмалированной чешуей четырехугольной формы, как щитами, выстроенными в ряды. Чистить ее еще хуже, чем окуня, а разрезать — долго усердствовать и тупить нож, поэтому варят целиком. После варки «панцирь» отслаивается от мяса, белого и очень вкусного, вкуснее в Ниле рыбы нет. Вытряхиваешь мясо в тарелку — и наслаждайся! Только вот ловится щитоносец редко. Видимо, рыба донная, поэтому и приходится ловить на мелководьях.

Я успел поймать двух, почти метровых, весом… все равно не поверите рыбаку! Третья хапнула так резко и дернула так сильно, что я сразу понял, что это не щитоносец. Вскоре и увидел, что это нильский окунь, которого я ловил в этой реке в двадцать первом веке. Тогда попадались мелкие экземпляры, самое большее на пару килограмм, а этот тянул на десять, если ни больше. Он пару раз выскакивал из воды, загнув хвост, и плюхался в мутную воду, разбрасывая мириады брызг. На европейского окуня не похож, более плоский и выше, если смотреть в профиль, и окрас белый с голубоватым отливом. Видел, как нынешние рыбаки продавали экземпляр весом с центнер, и рассказывали, что бывают и раза в два больше. Рыбацкие это байки или нет, не знаю. Приврать египтяне горазды во все эпохи. Длина реки Нил располагает к этому. Поскольку особой надежды на «леску» не было, вываживал окуня долго и нудно. Мне помогало то, что его занесло на мелководье, где трудно было разогнаться и рвануть. В итоге вода стала не просто мутной, а почти коричневого цвета. Когда я подтянул обессиленную рыбу к берегу, Тадай пригвоздил ее трезубцем к илистому дну, а потом выволок на сушу. У окуня мясо не такое вкусное, как у щитоносца, зато его больше. На этом и закончили рыбалку, потому что солнце уже начинало припекать.

У египтян все, как у нормальных людей: собрали урожай — пошли повоевали. На пятом году правления фараона Мернептаха в самом начале засушливого сезона пришли сведения, что с запада на Та-Кемет движется большое вражеское войско. Там, в пустыне Сахаре, которая сейчас не так уж и пустынна, жили две группы племен. Одних египтяне называли чихну (светлые), которые были светлокожи и часто блондинами, чему я сильно удивился, а других чимх (темные), которые имели более темную кожу и черные волосы. Обе группы и раньше совершали небольшими отрядами грабительские налеты на Та-Кемет, но на этот раз собрали, как доносила разведка, тысяч двадцать воинов. Возглавлял нападение правитель чихну по имени Мраиуя, сын Диды. В армию вторжения вошли воины из племен ааса, вакана, исавада, каикаша, либу, машаваша и шаитепа, к которым присоединились какие-то народы моря: акайваша, лукии, туриша и шелекеша. Никто из жителей Мен-Нефера не смог мне объяснить, что это за народы моря, где живут? Они были по большей части светлокожи и светловолосы, приплывали откуда-то с севера или запада вдоль берега моря на парусно-гребных кораблях, грабили прибережные города и села и уплывали. Так понимаю, средиземноморский вариант викингов.

Фараон Мернептах за две недели собрал армию из корпусов «Птах», «Амон» и «Ра» и двинулся к западной границе, где в городе Саис базировался четвертый корпус «Фра». Меня опять перевели в свиту Сети, правда, увиделся я с ним только по прибытию в пункт назначения. Фараон, все старшие командиры и пехота доплыли туда на судах по реке, а колесничим пришлось добираться своим ходом. Дороги в Египте во все времена ни к черту. Есть Нил — главная магистраль государства, которая не нуждается в ремонтах. Подозреваю, что дороги плохи для того, чтобы врагам было трудно нападать. Враги у Та-Кемета пока что сплошь сухопутные, вот и пусть бьют ноги и ломают повозки, добираясь до городов. В будущем эту стратегию будет успешно применять и Россия, и поэтому у нее будет всего одна беда — близорукие, считающие дураками дальнозорких.

Город Саис намного меньше Мен-Нефра. Обнесен семиметровыми стенами из камня и сырцового кирпича. Башни почти вровень со стенами. Что меня поразило — закрытые ворота. Привык, что в Мен-Нефере и других городах внутри страны ворота не закрывают ни днем, ни ночью. Не уверен, что их вообще можно закрыть. Подозреваю, что в случае нападения входы в город просто замуруют. В Саисе культ Нейт — богини первоначального неба, мудрости, искусства, ткачества, войны, охоты, защитницы женщин и семьи. Довольно противоречивый набор обязанностей, но я еще в Шумере привык, что у богов левая рука не ведает, что творит правая, и наоборот. Саис считается не просто религиозным центром, а еще и городом ученых, художников, скульпторов, поэтов и прочих трутней, созданных оттенять на контрасте тупую, однообразную и тяжелую жизнь работяг. Они сбегаются сюда со всего Та-Кемета, чтобы вдали от власти показывать ей… нет, не дули в кармане, потому что карманов пока нет, и дуля у египтян обозначает очень приятный процесс для обоих его участников, а как надо прожить жизнь, чтобы потомки качали головой, услышав твое имя.

Сети жил не в городе, а в войсковом лагере, разбитом на пустых, пересохших полях, ожидающих паводка, расположенных вдоль левого берега одного из русел дельты Нила, в большом белом шатре, который окружали шатры поменьше старших командиров, и навесы, под которыми отлеживались в жару младшие командиры и солдаты. Сейчас был самый жаркий период года. И какого черта эти уроды из пустыни не пришли на два-три месяца раньше, когда погода была намного приятнее?! Наверное, ждали, когда египетские крестьяне соберут урожай. Кстати, урожаи зерновых здесь собирают сам-двадцать. Западноевропейцы будут собирать такие только в девятнадцатом веке, если ни в двадцатом, когда научились использовать селитру, как удобрение. У египтян есть Нил, удобряющий поля бесплатно.

По прибытии я первым делом искупался в реке. Жители Та-Кемета, за редким исключением, плавать не умеют. Плавать быстрее крокодила не научишься, а медленнее чревато оказаться в его чреве. В Мен-Нефере каждый месяц рептилии сжирали одного-двух зазевавшихся, а уж про погибший скот даже не упоминали. Зато Нил был и превосходным скотомогильником. Когда я, посвежевший и как бы снова рожденный после многодневного, утомительного, пыльного, испепеляющего перехода, собирался прилечь под навесом, натянутым под наклоном с помощью двух пар кольев разной длины, пришел раб-негритенок и пригласил к наследнику престола, всего лишь потенциальному, как теперь понимаю.

Сети полулежал на подобии шезлонга. Два черных раба стояли по бокам и гнали на него раскаленный воздух большими опахалами из белых страусовых перьев. Мне почему-то подумалось, что, если бы рабы были белыми, опахала пришлось бы делать из черных страусовых перьев. Еще один черный раб колдовал над тремя кувшинами, приготавливая какой-то освежительный напиток на основе виноградного вина. Обычно его разводят водой, но иногда добавляют свежевыжатые соки, мед или пальмовое вино. Порой коктейли получаются на удивление приятными. Когда я, повинуясь вялому жесту сухой руки старшего сына фараона, опустился на другой шезлонг с мягкой подушкой белого цвета, заметно потемневшей там, где соприкасается с задницей, раб подал один золотой бокал с напитком своему господину, второй — мне. Коктейль был теплый, но освежал. Впрочем, после многочасовой езды на жаре по пыльным дорогам я бы посчитал за счастье грязную воду из лужи. В жарких странах понимаешь, что нет ничего вкуснее, чем свежая прохладная вода. Выпитое сразу же выступило крупными каплями пота на всем теле.