Народы моря (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 46

Ночью в моем доме спали только я и дети. Все остальные паковали барахло. Я сказал жене, что ее отец заберет все ценное, что мы не сможем увезти, и потом передаст нам, но Хана решила не оставлять ничего, даже фрукты с деревьев струсить. Воспитана так. Там, где заканчивается обычная жадность, начинается семитское воспитание. К утру все было сложено во дворе, ждало две арбы, которые обещал прислать на рассвете ее отец.

Они приехали всего минут на пять раньше, чем пришли стражники. Мои рабы и ахейцы, пришедшие помочь мне, как раз грузили наше барахло, когда во двор зашел Звулун в сопровождение трех солдат. Командир стражников талантливо изобразил удивление, увидев наши сборы, а потом и возмущение, когда ахейцы разоружили его и солдат и заперли в пустой кладовой, где стоял всего один старый кувшин с водой. Сколько им придется там сидеть — неизвестно, а смерть стражников не входила в мои планы.

После чего две арбы поехали по улицам города в сторону берега моря. Там к нам присоединялись другие транспортные средства, на которых ахейцы вывозили свои семье и нажитое непосильным пиратским трудом. Все мужчины были в доспехах и при оружии. Прохожие провожали нас удивлёнными взглядами. Их удивление удивило меня. Был уверен, что весь город уже знает, за кем приплыли египтяне. Несмотря на отсутствие радио и телевиденья, новости сейчас распространяются со скоростью ветра, а информационный ветер дует сразу во все стороны.

Стражники у ворот, завидев нас, сразу ретировались в караульное помещение в надвратной башне. Видимо, почуяли, что могут нарваться на неприятности. Предполагаю, что эта мысль появилась у них намного раньше, когда по ту сторону ворот собрались вооруженные ахейцы, ночевавшие на парусниках.

Оба судна стояли на ближнем рейде. По моему приказу ахейцы наняли всех местных лодочников для перевозки экипажей и их семей и имущества. Мужчины переправлялись последними, а до того спокойно стояли на берегу моря и вроде бы непринужденно болтали. Эта расслабленность не ввела гублцев в заблуждение. Портовые рабочие, моряки и рыбаки почуяли неладное и быстро разошлись в разные стороны, подальше от нас, чтобы случайно не попасть под раздачу. Экипаж военной египетской галеры тоже не проявлял воинственность. Может быть, не был посвящен, зачем они сюда приплыли. На борту находились только матросы, а отцы-командиры и члены посольства жили во дворце. Я предполагал, что Ифтах пришлет большой отряд на берег моря, попытается задержать меня любой ценой, но то ли он узнал слишком поздно, то ли сообразил, что цена может оказаться слишком высокой. Ифтах согласился уважить египтян, а что не получилось — так он не виноват!

Когда я самым последним плыл на лодке, сидя на носовой банке, к «Альбатросу», на берегу появились египетские командиры, среди которых был и Хаемхат. Ему в очередной раз не повезло арестовать меня. Есть такие люди, присутствие которых обрекает на неудачу любое дело, даже самое верное. Преследовать нас на галере не решились. Силы были бы примерно равны, и нынешних египтян, не в пример их потомкам, трусами не назовешь, но на море они чувствовали себя неуверенно. Вот если бы на реке…

Мы снялись с якорей и пошли на северо-запад, в сторону острова Кипр. Когда берег скрылся за горизонтом, повернули на юг, а потом на юго-восток и где-то милях в пятнадцати от Губла легли в дрейф. Я решил не давать Хаемхату возможность совершить третью попытку. Иногда и незаряженный неудачник выстреливает.

Египетская военная галера появилась через день. Она шла по ветру, преодолевая встречное течение, под парусом и на веслах со скоростью узла четыре. Парус был из широких горизонтальных полос красного, зеленого и желтого цвета, как флаг Литвы.

Запомнил на всю жизнь этот флаг потому, что второй помощник поднял его перевернутым при заходе в порт Клайпеда, а лоцман, видимо, потомок лесных братьев, начал пускать пузыри. В то время вся Прибалтика зарабатывала антироссийской истерией подачки от янки и западноевропейцев. Когда я ему сказал на чисто русском языке, куда он может засунуть флаг своей страны и куда сходить потом, огорченный литовец, довольно пухлый тип, хотел было поучить меня вексиллологии (науке о флагах), но получил ногой по яйцам и до конца швартовки самоустранился, забившись в правый угол мостика. В Клайпеде я был не первый раз, поэтому зашел и ошвартовался без его помощи и написал в квитанции точнейшее время прибытия и убытия лоцмана, которое равнялось пятидесяти шести минутам, а ведь мог бы запросто оставить незаполненной или написать больше часа, чтобы он и его могучая держава получили от судовладельца плату за два. Вот такой я мстительный тип!

Парусник под командованием Эйраса лежал в дрейфе южнее нас примерно на милю. Я посигналил ему, чтобы начинал движение. Второе мое судно должно было перерезать путь галере по носу и атаковать ее, если ускользнет от меня. Рядом со мной на шканцах стоит Хана со спящей дочерью на руках. Ей интересно посмотреть на морское сражение. У большинства ее состоятельных современниц жизнь ограничена домом и редкими, по большим праздникам, походами в храм. То, что я брал Хану с собой на рынок, считалось чуть ли ни фривольностью и прощалось мне только, как иностранцу.

Завидев нас, египтяне не испугались. Видимо, считают, что силы — количество членов экипажа — примерно равны и корабль у них военный, с тараном, а не какая-то купеческая лоханка, хотя наверняка слышали, как мы разделались с угаритскими галерами. Военные новости разлетаются сейчас стремительно, потому что иногда спасают жизнь. Египтяне не вняли им или подвела самоуверенность. Они не стали убегать к берегу, а ведь имели шанс достичь его быстрее нас и спастись, разбежавшись по окрестностям. Нет, повернули нам навстречу, надеясь, как предполагаю, на таран и спеша разделаться с одним судном, пока второе далеко.

— Иди в каюту. Скоро здесь будет опасно, — сказал я жене, после чего приготовил лук и стрелы.

Сближались мы быстро. На носу галеры стояли с десяток воинов, причем трое были в бронзовых нагрудниках. Наверное, важные чиновники и богатые люди. Жаль, что у нас нет места в трюме, занят семьями ахейцев и их барахлом, а то бы взяли египетских богачей в плен и получили за них выкуп.

— Оба «дельфина» на левый борт! — скомандовал я.

Обе грузовые стрелы быстро повернули так, чтобы были перпендикулярны фальшборту и груз нависал над планширем. Вроде бы груз не очень тяжелый, а, благодаря длинному рычагу, накренил судно градуса на три-четыре.

Я вспомнил случай в Северном море. Костер на две тысячи тонн водоизмещением под английским флагом вез на крышках трюма трактор, закрепленный стальными тросами, и попал в шторм. Капитан надеялся добежать до реки Эльбы и спрятаться там, поэтому и вел судно лагом к волне. От сильной бортовой качки лопнули тросы с одного борта. Трактор улетел за борт, повис на уцелевших тросах — и перевернул судно вверх килем. Все произошло так быстро, что у экипажа не было даже времени сообразить, что происходит. Лежишь себе в койке, кемаришь — и вдруг оказываешься на переборке, потом на подволоке, который теперь внизу, и слышишь, как в надстройку рекой течет вода, а потом глохнут двигатели, главный и вспомогательные, и ты в темноте находишь или не успеваешь найти спасательный жилет и гидрокостюм, и по пояс в ледяной воде выбираешься из каюты, пытаясь сообразить, в какой стороне теперь выход из надстройки… Как ни удивительно, при таких кораблекрушениях всегда есть спасшиеся.

Протаранить нас египетской галере не удалось. Руль на паруснике больше и работает лучше, да и гребцы наши помогли веслами. В результате таран скользнул по борту, а потом галера врезалась в нас скулой, ее нос отбросило немного, пошла вдоль нашего борта, теряя скорость.

— «Дельфины» за борт! — скомандовал я и, как только они зависли над галерой, крикнул: — Бросай!

Именно в это момент в лицо мне чуть не попала стрела, увернулся от нее в самый последний момент. После чего перестал пижонить, укрылся в шатре из свободно висящих полос войлока. Проводил меня туда грохот ломающихся досок. Оба «дельфина» сделали свое дело — проломили днище египетской галеры, причем так, что она почти сразу остановилась из-за хлынувшей внутрь воды. Один из «дельфинов» зацепился за что-то и был потерян вместе с полусотней метров отличного каната.