Народы моря (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 77

— Ответные дары вручу завтра, — сказал я, потому что не знал, с какой целью пожаловал ко мне египетский посол, и не подготовился, — а пока приглашаю гостей на пир по случаю их приезда.

Пир состоялся бы даже без случая, потому что праздновали мы каждый день. Еды и питья для этого было вдоволь. Пурусхандцы готовились к продолжительной осаде и запаслись основательно. Главное блюдо у них — мясо. Предпочитают баранину или козлятину, но не откажутся и от конины и ослятины. Последнюю замачивают в вине, а потом варят со специями. Не самый приятный запашок остается, конечно, и жестковато, но есть можно. Впрочем, ослятина — блюдо неудачников. Уважающий себя воин в захваченном городе такую гадость есть не будет. Рыба тоже не в ходу. В основном ее едят приезжие и их потомки во втором поколении, но не в третьем и дальше. На втором месте молоко и продукты из него. Доят коров, коз, овец, лошадей, ослов и даже верблюдов. Сыры делают по большей части мягкие. Твердые — удел приезжих. Гарниры тоже привилегия бедняков. Правда, хлеб едят все сословия. И пиво тоже пьют все. Разница только в качестве напитков. Вино делают хорошее, без непредсказуемых ингредиентов. Самым дорогим является кисло-сладкое. Сладкого нет совсем, а кислое считается плохим, чем кислее, тем хуже.

На пиру я посадил египетского посла Тотнофера по правую руку, как самого почетного гостя. Ел он с серебряной тарелки и пил из серебряного кубка, но исключительно руками. Я тоже повыпендривался было с вилкой в этой эпохе, а потом решил есть, как все.

— Моему брату Сети нужна моя помощь? — спросил я после того, как мы утолили голод, и перед пирующими начали выступать музыканты, певцы и танцовщицы, создавая фон, который заглушал нашу беседу, избавлял ее от ненужных ушей.

Не думаю, что египетский фараон назвал меня братом просто так. Пока не знаю, как он захватил трон, зато имею представление, как тяжело на нем усидеть, если не все считают тебя законным наследником. Иначе бы новый фараон не спешил так с отправкой ко мне посольства, подождал бы окончания моего похода, чтобы точно знать, кто сильнее.

— Мой повелитель… — дальше шла череда титулов, — …хочет жить в мире и дружбе со всеми соседями, — уклончиво ответил посол. — Он готов заключить с тобой договор о дружбе и взаимопомощи.

Египтяне, как и финикийцы, заключают договора между правителями. Хетты — между странами, разумно считая, что правители приходят и уходят, а страны остаются, хотя порой бывают исключения. Видимо, Сети нужно показать подданным, что он в силе избавить их от нападения народов моря, поднять свой рейтинг. Похоже, мы стали пугалом для всей ойкумены, особенно после победы над хеттами. На данный момент у меня не было планов нападения на Египет. Страна эта, по нынешним меркам, на краю света, жить мне не мешает, а торговля с ней может быть взаимовыгодной. Где-то ведь надо будет продавать награбленное. Египетский рынок практически безразмерен и, благодаря нубийскому золоту, платежеспособен. Да и союз с такой мощной страной лишним явно не будет.

— Я готов заключить с моим братом договор о дружбе и даже военный союз на случай нападения на одного из нас, — объявил я послу. — У тебя есть полномочия заключить такой договор?

— Есть, — ответил он, — но в силу вступит только после утверждения моим владыкой.

— Это понятно, — сказал я. — Завтра с моими писцами составите его, и послезавтра официально объявим о заключении договора. Заодно вручу подарки моему брату Сети.

— Мой повелитель предупредил меня, что ты очень разумный человек, что с тобой хорошо вести дела, — не удержался и лизнул посол Тотнофер.

— Твой повелитель тоже очень разумный человек, поэтому искренне желаю ему править Та-Кеметом как можно дольше, — отомстил я.

Через день в тронном зале, в присутствии всех командиров больших отрядов, было объявлено о заключении договора о дружбе и взаимопомощи между мной и фараоном Сети и прошло вручение ответных даров. Кстати, на стене над троном был барельеф из позолоченной бронзы с изображением равностороннего треугольника с глазом в середине, из-за чего меня не покидало ощущение, что присутствую на масонской тусовке. Впечатление это искривлялось двумя позолоченными двуглавыми орлами по бокам от треугольника с глазом, из-за чего мне казалось, что действую от имени Российской империи или на худой конец Византийской. Я не пожадничал, отстегнул от своей доли, полученной в Пурусханде. Большую часть даров составили предметы из железа, в первую очередь оружие и доспехи. В Египте нержавеющее железо ценится в прямом смысле слова на вес золота. Присутствующие при этом командиры были так напыщенны, словно египетский фараон заключил договор с каждым из них по отдельности. Они вдруг осознали, что стали грозной силой, с которой вынуждено считаться даже такое сильное, богатое и грозное государство, как Та-Кемет. Особенно это впечатлило тех, кто побывал в плену у египтян. Эйрас задирал нос так, будто недавно мы разбили не хеттскую, а египетскую армию и отомстили за былое поражение и пленение.

В Хеттской империи меня поражало количество бывших столиц. Такое впечатление, что столицей побывал каждый город, чтобы никому не было обидно. Сейчас эта честь выпала Хаттусе, но и Неса, под стенами которой расположилась моя армия, тоже побывала в этой роли. Самоназвание хеттов «несилли» произошло от названия этого города. Неса была одно время и торговой столицей империи, когда здесь пересекались караванные пути с берегов Черного моря к Средиземному и с берегов Эгейского в западные районы Малой Азии и дальше, в Двуречье и даже на полуостров Индостан. Потом путь «восток-запад» сместились севернее, к Хатуссе, и Неса стала увядать. Сейчас в ней тысячи две жителей, а за высокими, десятиметровыми, крепостными стенами могло бы укрыться раза в два-три больше. Внутри города часто попадались пустыри, на которых паслись козы и овцы. Этим Неса напомнила мне Константинополь в начале четырнадцатого века, за сто с лишним лет так и не оправившийся от разорения крестоносцами.

Город сдался на второй день. Я еще на подходе послал к ним делегацию с предложением капитулировать, предупредив, что первая выпущенная стрела с любой из сторон заканчивает переговоры раз и навсегда. Дальше будет штурм со всеми вытекающими последствиями. Несцы тут же прислали свою делегацию, чтобы обсудить условия сдачи. Торговались мягко, уступчиво, соглашаясь на очень высокий откуп металлами, но жестко бились за земли, которые я требовал отдать мне все, а не только принадлежавшие раньше императору, после чего будут распределены между теми, кого я выберу. Я решил перенять опыт хеттов и заменить правящую верхушку. Раздам земли своим воинам после окончательной победы, чтобы снизить риск сепаратизма.

В том, что наша победа неизбежна, уже никто не сомневался. Вроде бы была большая и сильная империя, а напали на нее отважные парни — сразу рухнула и рассыпалась на части. Сильной она была только для слабых соседей. Так же с небольшим отрядом Кортес разгромил ацтеков, Писарро — инков, Ермак — сибирских татар… Сейчас одного выигранного сражения хватает, чтобы доказать никчемность любой империи. Победу сразу объявляют знаком богов и сдаются на волю их и победителя. Подозреваю, что богов придумали именно для того, чтобы оправдывать свою трусость, подлость и другие приятные черты характера.

В Несе меня нашла делегация из Вилусы — государства, расположенного севернее Арцавы и южнее пролива Дарданеллы, на большом полуострове, который сейчас носит название Троада, населенного дарданами и возглавляемого знатными лувийцами, переселенными туда хеттами. Столица ныне носила хеттское название Таруиша. Местоположение ее и созвучие с Троей наводили меня на мысль, что это и есть тот самый город, воспетый Гомером. Не желая лишать потомков литературного памятника, я решил не разорять Таруишу-Трою, согласился заключить с Вилусой договор о «покровительстве». Так сейчас называют вассальные отношения. Отныне жители этой страны будут платить мне десятину со всех своих доходов и присылать по требованию отряд из пятисот бойцов в мою армию, а я буду защищать их от других нахлебников, коим несть числа.