Народы моря (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 9

При езде по городу положено соблюдать скоростной режим, иначе можно сбить кого-нибудь и нарваться на возмещение физического и материального ущерба и штраф стражникам, которые в таких случаях вырастают буквально из-под земли. Если надо догнать воришку, их днем с огнем не найдешь. Как меня предупредил Пентаур, есть мошенники, которые специально попадают под колесницы. Обычно они работают в связке со стражниками. Ничто не ново под луной. Зато за городом можешь лететь, как заблагорассудится. Если собьешь крестьянина, так ему и надо. Если богатого, то прав будет тот, кто богаче или влиятельнее.

Пустыня за городом не песчаная, а из твердой красноватой глинистой почвы, практически лишенной какой бы то ни было растительности. К полудню нагревается так, что видишь, как струится вверх раскаленный воздух, возникают миражи. Как ни странно, даже в таких суровых условиях живет много разных существ, в том числе газели, на которых мы охотимся. Они крупнее косуль, с более длинными ногами, короткой шеей, запоминающимся черным рисунком на рыжеватой морде и лировидными, загнутыми назад рогами. Пасутся стадами в десять-двадцать особей — самки с детенышами во главе с матерым самцом.

Первое стадо мы находим километрах в десяти от города. Они пасутся в ложбине, поросшей вечнозеленым кустарником. По-козьи встав на задние ноги, общипывают листву с верхних веток. Я подкрадываюсь к ним с подветра, чтобы не учуяли. Нюх у них превосходный. Самец пасется чуть в стороне. Крутому пацану западло хавать вместе с бабами. Он крупнее самок на четверть, если ни больше. Постоянно замирает и прислушивается, поворачивая по сторонам разрисованную черными полосами морду, отчего напоминает мне египтян с подведенными глазами. Какой народ, такие и олени. Меня он подпустил метров на сто пятьдесят. Вспугнул его только шлепок тетивы по кожаному наручу. Самец вздрогнул, вскинув голову, но стрелу заметил поздно, отпрыгнуть не успел. Она подпала в туловище сзади сбоку, под углом, за левой передней лопаткой. Взбрыкнув задними ногами, самец издал звук, похожий на хрюканье свиньи, которая блаженствовала в луже, а ее бесцеремонно пнули, после чего рванул против ветра вслед за самками и детенышами, быстро отставая от них.

Я свистом подозвал Пентаура на колеснице, после чего погнался за подранком. Там, куда побежал раненый самец, нет обширных густых зарослей, негде спрятаться. Мы неспешно ехали по оставленной за земле дорожке из темных пятен крови, которая быстро подсыхала. Самец одолел километра три. Мы нашли его лежащим на правом боку, а левый, залитый кровью, при дыхании медленно поднимался и опускался. Пентаур одним движением перерезал самцу горло, прекратив мучения, после чего выдернул уцелевшую стрелу, протер ее горстью красновато-коричневой пыли.

Пока из туши газели вытекала кровь, мой катана разрезал шкуру на животе, вывалил наружу влажные, скользкие кишки и обрезал их. Египетская нищета ест кишки, а семиты брезгуют. Часть мяса я отдам Пентауру, часть — Табубуи в счет оплаты жилья и чтобы приготовила для меня, часть обменяю на нужные предметы, продукты, услуги… Все остальное тоже пойдет в дело: шкуру продам кожевнику, рога — мастеру по рукояткам для ножей и прочим костяным поделкам, копыта — изготовителю клея. Я опять живу в мире, где нет мусорных свалок и даже такого понятия, как мусор. Всё можно использовать вторично, третично… Такое впечатление, что только трупы людей здесь ни на что больше не годны. Впрочем, это до поры до времени. В девятнадцатом веке продвинутые англичане доберутся до древних египетских захоронений и начнут перемалывать мумии и использовать, как удобрения, для своих полей.

Приезд фараона Мернептаха был обставлен празднично. Толпы народа собрались по обе стороны канала, по которому длинное речное судно под названием «Любимец Амона», расписанное золотыми, красными, зелеными и синими красками, прошло на веслах к главным воротам Белой крепости. Самого фараона увидели только те, кто находился возле этих ворот. Остальные, и я в том числе, удовольствовались лицезрением большой надстройки в центре судна, закрытой со всех сторон плотной материей с нарисованными на ней подвигами фараона. Несмотря на то, что правит всего четвертый год, Мернептаху уже за шестьдесят. Его отец Рамсес Второй жил слишком долго, и все это время наследник носил клок волос над правым ухом, считаясь ребенком. Это не помешало ему поучаствовать в нескольких войнах, о чем и сообщали рисунки на стенах надстройки. Кстати, одной из его жен является родная сестра Исетнофрет. Наверное, таким простым способом решают вопрос удачного замужества фараоновых дочерей. Не выдавать же их — упаси господи! — за туземных князьков или неблагодарных подданных.

На следующий день случилась раздача подарков старшим командирам. Как нам, всем колесничим, рассказал вечером командующий тент-хтор (конными силами, то есть, колесницами) корпуса «Птах» с замысловатым именем Джет-Птах-иуф-анх (Птах сказал, что он будет жить) или попросту Джет, происходила она в Белой крепости. Фараон вышел на балкон и пошвырял своим верным псам кости, то есть, всякие ценные вещи. Джету достались два золотых браслета.

Еще через день, рано утром, вся армия отправилась в поход на северо-восток, за пределы Та-Кемета, усмирять взбунтовавшихся данников. Состояла она из трех корпусов, названных в честь богов: «Птах», «Амон» и «Ра». Корпус «Сутех» остался в верховьях Нила, а корпус «Фра» — на западной границе, чтобы отразить нападения дикарей с юга и запада, если вдруг случатся. В каждом корпусе примерно пять тысяч человек. Из них большую часть составляют тяжелые пехотинцы-фалангисты, вооруженные копьем, хопешем и кинжалом. Защищены стегаными шлемом и доспехом из сшитых в несколько слоев кусков грубой льняной ткани и большим прямоугольным щитом, закругленным сверху. Шлемы и щиты были своего цвета у каждого корпуса. У «Птаха» — зеленые. Тяжелые пехотинцы строились в фалангу глубиной в десять рядов, причем отделение из девяти солдат и командира становилось один за другим. Вторую часть пехотинцев составляли лучники и пращники. Последних было заметно меньше первых, и в основном это были иноземцы. Луки составные или двойные простые. Из дополнительного оружия кинжал или топорик. Щит маленький круглый. Из доспехов лишь стеганая шапка у некоторых, причем не всегда цвета своего корпуса. Элитой корпуса были колесничие. Командир десяти колесниц был выше по званию, чем командир пятидесяти пехотинцев, а пятидесяти колесниц — чем командир пехотного «батальона». В корпусе «Птах» было почти двести пятьдесят колесниц. Я служил в пятой, не полной, полусотне.

Корпус «Птах» вышел из Мен-Нефера часов в семь утра. На передней колеснице везли штандарт в виде золотой птахи — общипанного орла. Наверное, без перьев он дерется лучше, потому что терять нечего в прямом смысле слова. Следом ехал наш командир Джет и остальные колесницы по две в ряд. За нами шли по четыре в ряд легкие пехотинцы, которые в бою должны помогать колесничим, обстреливая врагов и добивая раненых нами. За ними шагали тяжелые пехотинцы. Замыкал шествие обоз — двухколесные повозки, запряженные парой волов, и ослы с двумя большими корзинами по бокам. Вместе с ними шли писари, заведовавшие снабжением частей и носившие звание машакабу, которое приравнивалось к пехотному сотнику. Процессия растянулась километров на пять. Над ней висела туча красновато-коричневой пыли. Если я, двигаясь почти в конце строя колесниц, основательно, до скрипа на зубах, наглотался пыли, то представляю, каково приходится пехотинцам и обозникам.

В первый день мы прошли километров двадцать пять. В будущем это будет средний дневной переход для караванов. Корпус «Амон», который двигался за нами и с которым ехал фараон, прошел километров на пять меньше. Охраняет Мернептаха гвардия, называемая «следующие за правителем». В нее попадают только самые лучшие воины, независимо от национальности. У них содержание лучше, чем у обычных воинов, и, что важнее, постоянно получают подарки от фараона. Иногда подарок бывает равен заработанному за несколько лет службы. Корпус «Ра» осилит еще на пять километров меньше. Начиная со второго дня, все три корпуса будут преодолевать одинаковое расстояние, километров по двадцать, сохраняя до впередиидущего дистанцию километров в пять, пока не доберемся до вражеской территории. Там пойдем «гребенкой», на удалении три-пять километров от соседнего. Так легче добывать пропитание в дополнение к тому, что выдают машакабу. Связь между корпусами поддерживают всадники, в основном иноземцы. Седел пока нет, скачут охляпкой.