Скиф-Эллин (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 42

— Да, — молвил зять царя.

Мы с ним поднялись по трапу рядышком, как два закадычных друга. А что было делать Евримедонту, чувствуя острие кинжала у своего бока?! Следом за нами сделали это приплывшие со мной воины. Они двигались молча, не реагируя на вопросы и реплики грузчиков и пары зевак. Замыкающие затащили на борт трап.

Гребцы уже сидели на местах. На кормовой палубе расположились десятка два пассажиров, по большей части женщин и детей. Видимо, семьи тех, кто не считал нужным погибать за свой город. Часть моих воинов осталась на куршее, чтобы контролировать гребцов, а остальные прошли на корму, чтобы приподнялся нос судна, было легче столкнуть его в воду. Я с Евримедонтом остался на носовой палубе.

— Командуй отплытие, — подсказал ему.

— Эй, на берегу, толкните нас! — хрипловатым голосом прокричал Евримедонт.

Грузчики явно не понимали, почему галера решила отплыть так срочно, не закончив погрузку. Предполагаю, что подумают, что я со своими людьми привез какую-то важную новость, которая изменила планы зятя царя. Грузчики облепили нос галеры, налегли дружно. Проскрежетав килем по камням, судно сначала медленно, а потом все быстрее соскользнуло в воду и поплыло, теряя инерцию.

— Весла на воду! — отдал приказ Евримедонт, а после выполнения его, второй: — Левый борт, малым темпом загребай!

Под медленный стук большого барабана, который стоял в кормовой части судна на палубе гребцов и по которому бил большой колотушкой мальчишка лет двенадцати, весла левого борта сделали два гребка, развернув галеру носом к выходу из гавани, после чего включился правый борт. На берегу было тихо и спокойно. Никому не приходило в голову, что можно вот так запросто, дерзко заплыть в гавань и угнать судно. Подозреваю, что грузчики сейчас обсуждают, какая именно новость, привезенная нами, заставила зятя царя отплыть так быстро. Наверное, узнал он что-то очень неприятное для тирцев.

Галера, постепенно набирая скорость, прошла между башнями на концах дамб. Вслед за нами поплыли рыбацкие лодки, в том числе и та, которая высаживала десант возле южной башни. Судя по тому, что нам не помешали покинуть гавань, десантники сделали свое дело без лишнего шума. Теперь они плыли первыми за галерой. Мы обогнули остров с севера и пошли на огонь, горевший на берегу возле рыбацкой деревни. Гребцы работали слажено, тихо переговариваясь о чем-то. Скорее всего, догадались, что не все ладно, однако пока не знают точно, насколько плохи их дела. А если бы и знали, все равно ничего не смогли бы поделать. Мои люди контролировали все судно. Две большие группы расположились на носу и корме, согнав оттуда пассажиров. Евримедонт и его семья вместе с остальными беженцами теперь располагались без всяких удобств на нижней палубе, рядом с гребцами. Последниене без злорадства наблюдали за тем, как переносили неудобства богачи.

Мне кажется, главный плюс богатства — возможность быстро менять место обитания без резкой потери высокого уровня жизни. На планете Земля всегда где-то хорошо, где-то так-сяк, а где-то плохо и даже очень по самым разным причинам: из-за климата, стихийных бедствий, войн… Причем и плохое, и хорошее редко задерживается на одном месте надолго по историческим меркам. Сейчас Западную Европу заселяют дикари, не знающие (к счастью или нет — вопрос спорный) того, что историки назовут эллинизмом. Для некоторых из этих дикарей за счастье перебраться в Афины, Милет или Сидон. Пройдет несколько веков — и люди толпами побегут из Греции, Турции и Ближнего Востока в Западную Европу. Бедным придется приспосабливаться к незнакомой и порой враждебной среде, растворяться в ней, а богатые смогут перебраться вместе со своим маленьким мирком. Слиться с окружением, остаться собой или перебраться в другое место — это будет добровольный выбор богачей. Из этого следует вывод: бедные обречены быть патриотами.

Мы приткнулись носом к берегу возле деревни, опустили трап и быстро выгрузили все ценное, что было на галере. Само собой поснимали все драгоценности с пассажиров и забрали их поклажу. Грабить беглецов тем хорошо, что везут они самое ценное и легкое и маленькое. В корзинах, которые грузили на острове последними, были благовония, пряности и пурпурная краска. Одной корзины хватит всему моему отряду, чтобы не работать оставшуюся жизнь. Я даже пожалел, что не дождались последнюю арбу, которая должна была привезти такой же товар. Еще было много бронзовой и особенно стеклянной посуды. Финикия сейчас основной производитель стеклянных изделий, причем делают на таком высоком уровне, который в Европе достигнут в веке восемнадцатом, если ни позже.

Я собирался перегнать галеру южнее и продать ее вместе с пассажирами и гребцами. Ближайший городок южнее нас, в котором, как мне сказал местный купец, могли купить такой дорогой товар, был в двух дневных переходах. Назывался он Иопа или по-египетски Юпа. Если не ошибаюсь, располагался на месте будущего Тель-Авива. Я бывал в Иопе нескольок раз в предыдущую эпоху. Тогда город был мал и слаб, предпочитал откупаться от любой армии, проходившей мимо. Путешествие туда заняло бы не меньше недели с учетом торга. За это время я мог срочно потребоваться командованию, с которым пока не хотелось обострять отношения, ведь самая большая добыча еще впереди. Убедившись, что захваченное на галере во много раз превзошло мои самые смелые ожидания, я решил пренебречь мелочевкой в виде ее самой и сотни потенциальных рабов. Вместо этого мы высадили на берег жен с детьми богатых пассажиров, а их отцам я сообщил сумму выкупа, который позволит семьям воссоединиться.

— До конца осады буду в этой деревне, — предупредил я Евримедонта, — так что поторопись.

— Я привезу выкуп, а вы опять нас ограбите, — сказал он.

— Одну корову два раза не имеют, — поделился я с ним русской народной мудростью. — Я тебе тоже не доверяю, поэтому обмен совершим на воде. Лодка с выкупом против лодки с заложниками.

— Договорились, — произнес зять тирского царя.

Евримедонт привез выкуп на следующую ночь. Расплатился пурпуром по местной рыночной цене. Если продать его здесь и сейчас, то потеряешь много, поэтому мы разделили краску, благовония и пряности, и каждый распорядился ими по своему усмотрению. Я оставил до лучших времен. Груз этот легкий, места занимает мало и стоит дороже золота в прямом смысле слова. Забрав заложников, галера направилась на юг. Скорее всего, она была последней, кто покинул Тир по своей воле.

Рыбацкие лодки, заполненные бессами, огибают триеры, приближаясь к острову. Суда финикийские и критские. Они соединены попарно: носы связаны, а кормовые части разведены на максимально возможный угол и сочленены деревянными помостами, на которых стоят осадные орудия. Те, на которых стоят катапульты, стреляют с дистанции, а те, на которых тараны, подошли к крепостным стенам там, где они подступают к морю, и принялись крушить. Тараны научились делать большие и тяжелые, с бронзовым наконечником, который обычно в виде бычьей головы без рогов. По приказу царя Александра сегодня «танцуют все», поэтому македонская армия и приданный ей союзный флот атакуют остров практически со всех сторон, и защитники не успевают заделывать проломы. Основные силы тирцев у восточных стен, к которым подошла дамба и где наносится главный удар. Моя ила почти в полном составе плывет к южным неподалеку от Египетской гавани, которая сейчас пустует. В юго-западном углу расположен акрополь, и это направление, видимо, считается тирцами наиболее защищенным. Именно здесь один из македонских таранов на плавучей платформе был подведен вплотную к куртине и сделал в ней брешь шириной метров пять в верхней части и около двух в нижней. По обе стороны на стенах стоят тирские лучники и пытаются помешать сиракузцам, которые методично раскачивают таран, расширяя пролом слева, в сторону дальней башни.

Я направляю рыбацкую лодку к берегу правее платформы с тараном. Там между стеной и морем каменная полоса шириной около метра. Первый бойцы высаживаются на сушу, прикрываясь сверху щитами. Со стены на них летят камни и льется кипяток. Я стрельбой из лука убиваю двух метателей и двух поливальщиков, которые зачерпывали воду из большого бронзового котла деревянными черпаками на длинных ручках. Один черпак падает со стены, скатывается в воду возле лодки, и ближний гребец вылавливает его — в хозяйстве все пригодится. Еще три стрелы я трачу на трех лучников, которые расположились на стене слева от пролома. Позади них стоит жаровня-тренога, корзина со стрелами, обмотанными паклей возле наконечника, и кувшин с оливковым маслом. Мальчишка лет десяти макает стрелы в масло, потом сует в жаровню, где они вспыхивают, и подает лучникам, которые пытаются поджечь защиту тарана. Воловьи шкуры, которыми укрыто осадное орудие, были политы водой перед началом атаки, но уже подсохли и в некоторых местах, куда попало сразу несколько горящих стрел, начали чадить. После того, как все три лучника падают, сраженные моими стрелами, мальчишка оставляет подожженные в жаровне и убегает быстро, словно только и ждал, когда его отпустят поиграть на улице. Бессы из моей лодки уже карабкаются на груду обломков в проломе. Их догоняют приплывшие на других лодках.