Дело о Невесте Снежного Беса (СИ) - Гусина Дарья - Страница 36

Тони выздоравливал долго. Нас не выпускали из Королевского Госпиталя  Лон-туна, пока он и я не окрепли для перелета. Я пробиралась вечерами к нему в палату, и он заставлял меня повторять теорию магии, дескать, сессию сдавать все равно придется. Мне и это было в радость, лишь бы находиться рядом. 

Тони рассказал мне о своем «разговоре» с Мэб. Как я и догадывалась, никакого разговора не было.  Сначала ифрит выжег тропу адским пламенем, затем Тони пришел в себя… ну, и пошли клочки по закоулочкам. Никто не смог остановить разъяренного вендиго на пути к замку, но с самой Королевой пришлось повозиться.

— Она просто уставшая и разочарованная женщина, — задумчиво сказал Антон, вспоминая события того дня. — И если принять во внимание, что есть две теории ее престолонаследия, обычная и по праву перерождения, то я склоняюсь ко второй. Мне кажется, она прожила много жизней и пресытилась своей властью.

— Мужика бы ей хорошего, — пошутила я. — Она тебе, часом, ничего неприличного не предлагала?

— Предлагала, — невесело усмехнулся Тони. — Править миром вместе. Но это когда поняла, что я настроен серьезно.

— Что с ней будет?

— Ничего. Стену укрепят. Слежку усилят. До новой каверзы Древних. Но Лабиринты перестанут появляться в Фогланде и на всем Альбионе, за это я готов поручиться. Думаю, я был убедителен.

Мы вернулись в Аркону. Никто во мне спасительницу человечества не признавал, даже Иван Дмитриевич. Пришлось сдавать сессию на общих основаниях. Наступила весна, неумолимо приближалось лето. Тем временем наша с Тони родня готовилась к свадьбе. Нашей.

И вот тут-то я поняла, что страшно, жутко… боюсь. Боюсь внимания чужих людей, ритуалов (не тех, что свяжут нас магически, с ними мы уже… хм... познакомились) – тех нелепых, что придумываются для официального торжества, а потом неукоснительно репетируются. Уж лучше я сто раз отработаю Вектор Усмирения бескудов, чем с натянутой улыбкой оттанцую «особый танец жениха и невесты» перед гостями, половину которых просто не знаю.

Ивадим отпустил меня на пару недель домой (благо что Прорыв захлебнулся и в моем мире, и мне больше не угрожали охотники за альвийской древесиной). У Тони вырваться не получилось. Вот и хорошо. Успеют еще познакомиться, а мне нужно поговорить с папой и мамой доверительно, ни на что не отвлекаясь (вроде папиных проверок будущего зятя на «вшивость» - я подозревала, что они непременно будут), как раньше, в детстве.

— Лейа, — сказал отец, когда мы отправились на ежегодную ярмарку прикупить мне украшения (напрасно я повторяла, что в мире Двоедушников не принято обвешивать невесту фунтом драгоценных камней и тремя фунтами золота), — если что-то делает тебя несчастной, зачем это делать? Спроси у мамы – она скажет то же самое. Кстати, что об этом думает твой жених?

— Он тоже не хочет, чтобы я была несчастна, даже один день в жизни, ведь это будет самый главный день.

Второй, мысленно добавила я, а то и третий, если считать ночь в Лебединой Усадьбе.

— Ну вот. Нечего и терзаться. В следующие выходные приводи Антона с собой, — папа хищно улыбнулся, — я присмотрел ему отличные латы в подарок.

Вернувшись в Аркону, я навестила Анну и Макара.

— Маленькая камерная свадьба? — нахмурился отец Тони. — Но я уже отдал распоряжения пресс-службе. Мы готовим приглашения. В списке около трех сотен гостей.

— Мы устроим грандиозное шоу, когда придет время Владими́ра жениться, — примирительно предложила Анна. — А сейчас опять будем упирать на скромность и… близость к народу. Парочка статей, небольшая фотосессия новобрачных в журнале «Элита». Макарушка, Тоша и так многое пережил. А ты хочешь подвергнуть его самому страшному испытанию.

— Чем? — смутился Макар Гаврилович.

— Вниманием. У нас очень разные сыновья, ты заметил, любимый? То, что одному мед, другому – отрава.

Макар Гаврилович уступил не сразу. Было решено, что после свадьбы нас с Тони пригласят на прием к Государю, и это будет освещаться в прессе. И поскольку это произойдет перед самыми выборами… в общем, мы нашли компромисс. Правда, Анна воспользовалась моим глубочайшим чувством благодарности и взяла меня в оборот: мы провели несколько дней в безудержном… шопинге. И платье мне заказали новое, у знаменитого дизайнера-наяды Корли Блейн.

Наша гостиная в общаге превратилась в шоу-рум. Все было заставлено образцами туфель, сумок и коробками с украшениями. Нам даже пришлось выдать наш секрет и попросить Меркурия Родионовича восстановить защиту (кстати, именно благодаря отсутствию блокировки в комнатах, ребята сумели откликнуться на мой вызов во время схватки с Ледяным Демоном, когда вся общага сидела под куполом), иначе очередной посыльный из магазина мог материализоваться прямо посреди ночи.

Девчонкам это было в радость. Да и я немного успокоилась. Жаль, конечно, что Тони уйдет из Академии, а я съеду от подруг. С другой стороны, Марьяша собралась познакомить Фодю с мамой, папой и многочисленными «сестрами», а Ксеню я все чаще видела на переменах гуляющей с Брониславом.

Вот и сегодня выдался вечерок, когда мы с Черри были одни в блоке, а девчонки ушли на свидания.

— Черри, — сказала я, наблюдая за тем, как квази-девушка перебирает коробки с сумочками: аккуратно их открывает, поднимает шуршащую бумагу, любуется, а потом возвращает все на место. — Тебе какую? Выбери. Ты тоже пойдешь, как подружка невесты.

— Розовую. Вот эту.

— Я так и думала. Красивая. Похожая на ту, что была у Вележа до того, как он… раздвоился.

— Да, — Черри отвернулась, шурша упаковкой.

— Ты не в курсе, Ксеня действительно рассматривает Броню в качестве жениха?

— Думаю, да. Он оказался не таким уж говнюком. И он был очень мужественным и секси , когда мы всех спасали.

Я хихикнула. Ого.

— Ты явно знаешь больше, чем я. А Лешка как?

— Лучше уже.

— Слушай, Мадлена, а вы с ним случайно не целовались? С Гудковым.

— Ну, — девушка дернула плечом. Стоя перед зеркалом она прикладывала к себе ярко-розовую сумку. Не знаю, зачем я купила эдакий «вырви глаз». Наверное, как раз для этого момента. — Было дело. Он думал, я это ты. Милый мальчик. Глупый еще. Ему кажется, весь мир у его ног, а на самом деле…

«Черри» застыла и повернулась ко мне.

— Ага, давно. Я давно догадалась, — я кивнула. — Черри по развитию было лет семь. А ты… Ты очень хорошо скрывала, но иногда выдавала себя. Вот как сейчас. Это ты провела ребят через Лабиринт и вывела из него всех нас? Ты ведь фавнесса. Никто другой не смог бы.

На лице девушки появилась неуверенная улыбка.

— Да, Лу. Это самое малое, что я могла сделать для вас. Вы все очень добрые, ты и девочки. Марьяша… Ксеня…

— Меня… кхе-кхе… — раздалось из угла с холодильником, — меня упомяни. Небось не выдал, подкармливал, учил всяким… тонкостям, как дитя малое.

— И ты, Тупорыл, добрый, — с нежностью сказала фавнесса.  — И Ри-ши – он возмущался… немного, но хранил мой секрет, — она погладила по головке спящего в кошачьей корзинке пикси. — Я действительно ощущала себя ребенком. Училась заново управлять телом, думать. И надо же, в мой той, нормальной жизни я не могла открывать Лабиринты. А теперь могу. Дар меня признал, значит, он не от тела зависит, а от сути.

— Нам не сказала, — с упреком напомнила я.

— Я собиралась.

— Но как? Никто и никогда не вживлял человеческую суть в гомункула! Если даже кристаллы растворились – ты тут! Ты больше не фантом! Да, понимаю. Это произошло у Вележа. Он болел, а ты ему помогала. И потом… Как?!

— Нильвэ, — уверенно пояснила Мадлена. — Когда я вижу Ксеню своим Даром, она… она меняет мир вокруг. И Марьяша – тоже. Валькирии распоряжаются местом пребывания душ, умерших или умирающих. Марья просто очень хотела, чтобы Черри стала более человечной. Вот она и стала, — фавнесса растроганно всхлипнула. — Я уходила долго, почти потеряв себя. Сначала начала плохо ощущать  брата… словно я была на дне колодца, а Ленни там, наверху. Мне хотелось уйти, я устала, все эти мысли о мести… я начала забывать: свою смерть, Владими́ра. Своим присутствием, своей… — Мадлена села на край дивана и с силой прижала руку ко лбу, — одержимостью возмездием, неуспокоенностью я вредила Ленни. Почти принудила его заняться моими проблемами, а помочь не могла почти ничем. В тот день передо мной возникла тропа, освещенная солнцем. Я встала на нее, сделала несколько шагов… и меня потянуло обратно. Очнулась: мир как в тумане, голова болит, Марьяша медом с малиной кормит.