Вечный воин (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 11

Сдаваться жители Филиппополя не собираются. В предыдущие годы они уже пересидели две осады гуннов. Тогда на них нападали намного меньшие армии, не имевшие осадных орудий и опыта осад. Кочевники в те разы просто окружили город и потребовали дань. Горожане отказывались. Гунны ждали несколько дней, разоряли окрестности и уходили дальше, не солоно хлебавши.

На этот раз все намного серьезнее. Филиппополь окружили со всех сторон. Рабы под руководством опытных командиров-римлян начали строить осадные башни и тараны, сколачивать щиты и лестницы. Город расположен на холмах. Всего в двух местах склоны пологие, есть возможность подкатить башни по дорогам, ведущим к воротам, поэтому их будет две. Зато таранов делают восемь. Работы еще на несколько дней, так что я решил отлучиться по личным делам, доставить Ирину к ее родителям.

Собирался потешиться с пленницей, пока не привезут выкуп, а потом забыть, но все пошло не так. В захваченном Наисе мы провели три дня: отдыхали после ненапряжного штурма, делили добычу, обмывали победу, благо вина нового урожая в погребах горожан было много. Все эти дни я много времени проводил с Ириной. Во-первых, соскучился по женской любви и ласке; во-вторых, она оказалась неглупой и образованной, хоть и по нынешним меркам (землю считала плоской), но на фоне моих предыдущих жен выглядела довольно продвинутой. В свою очередь и я оказался не только хорошим любовником, а еще и сыном богатого иберийского землевладельца, получившим блестящее, по нынешним меркам, образование, но из-за нашествия готов, захвативших имение, вынужденным податься на службу в армию, а потом оказаться у гуннов. В итоге Ирина подумала (или наоборот?!) и предложила мне руку и сердце. Поскольку предполагал, что это может быть уловкой, чтобы не платить выкуп, я согласился, не думая. Потеря трехсот солидов для меня не существенна. Поэтому, как только мы покинули Наис, в Константинополь поскакал гонец — один из священников, которых гунны не трогали — с письмом к отцу Ирины, чтобы прислал в Адрианополь, следующий крупный город на римской дороге между Филиппополем и столицей империи, три сотни солидов (доля отряда за убитого мужа) и охрану для сопровождения дочери. Гонец вернулся, когда мы подходили к Филиппополю, привез сообщение, что охрана с выкупом выехали вслед за ним, будут ждать нас в деревне под Адрианополем.

Взяв два десятка конников-готов, чтобы нас не принимали за отряд гуннской армии, я повез туда Ирину. Самое забавное, мои люди относились к ней с уважением, причем не только из-за того, что спит со мной. И у готов, и у аланов произошло расслоение на классы. Знатные и богатые были выше всех остальных, и к ним, даже попавшим в плен, относились с уважением. Ехали мы сравнительно быстро, делая километров по пятьдесят в день. Деревни возле Филлиппополя были пусты, километрах в тридцати от него крестьяне разбегались, завидев наш отряд, а в сотне — не обращали особого внимания, только обычное любопытство. Такое впечатление, будто не знают о нападении гуннов или уверены, что доблестная римская армия остановит кочевников. Этой армии мы так и не увидели, хотя ходили упорные слухи, что она вот-вот подойдет. Я еще думал, получится ли благополучно разойтись с ней, если встретим на своем пути? Зря беспокоился.

На четвертое утро миновали холмы, где лет шестьдесят назад готы разгромили армию восточных римлян, убив, в том числе, и императора Валента. Можно считать, что в этом месте был утвержден распад империи на две части и констатирована смертельная болезнь западной ее части. Больной еще жив, но я знаю, что протянет не долго.

После полудня поднялись на очередной холм и увидели у его подножия деревню, а вдалеке — Адрианополь. В деревне нас должны ждать. Пара мулов, запряженных в легкую кибитку, словно догадалась, что скоро будет привал, отдохнет, пошла не то, чтобы быстрее, а бодрее. Левое заднее колесо кибитки сильно и неприятно скрипело, хотя утром его смазывали по моей просьбе. Правит мулами рабыня Ирины, напялившая, чтобы не мерзнуть, мужской овчинный тулуп, великоватый, поэтому подкатила рукава. Хозяйка ее спряталась внутри. Наверное, лежит, закутавшись в бордовый плащ, подбитый лисьим мехом. Этот плащ я отобрал из добычи в счет своей десятины, как и Ирину с ее драгоценностями и одной из рабынь. Никто не возражал. Благодаря мне, добычу в Наисе отряд взял очень богатую, на зависть остальным, включая гуннов, так что больше никто не сомневается, что я имею право быть командиром.

Я подъехал сзади к кибитке, окликнул Ирину. Она подняла темно-серый войлочный полог в задней части, зябко поморщилась из-за сырого ветра и попробовала улыбнуться. Дорога давалась ей, изнеженной, избалованной, очень тяжело.

— Подъезжаем, — сообщил я

— Наконец-то! — радостно, с облегчением произнесла она. — Думала, умру по дороге!

— До Константинополя на несколько переходов больше, чем мы проехали, — напомнил я.

— Ничего, там переходы будут короче, и я отдохну несколько дней в Адрианополе, — сказала Ирина, после чего посмотрела не меня печально, будто знала, что видит в последний раз, и спросила без особой надежды, скорее, для проформы: — Ты приедешь ко мне?

— Если не погибну в бою! — беззаботно ответил я.

Мне бы самому знать, что буду хотеть через месяц, полгода, год или сколько там продлится поход гуннов? К тому же, привык, что жен у меня несколько, а Ирине такое не то, чтобы в диковинку, наложниц сейчас имеют многие богачи, но вряд ли понравится. И еще я могу переместиться в другую эпоху по своей воле или чужой. В то, что погибну, уже не верю, причем с детской, непрошибаемой убежденностью в собственное бессмертие.

— Я буду ждать тебя, — твердо, как клятву, произнесла Ирина.

С одной стороны, конечно, хорошо, когда есть место, где тебя ждут, а с другой, не люблю обязательств перед теми, кто пока не жена. Может быть, встречу другую, красивее, интереснее.

И врать таким женщинам не люблю, поэтому говорю:

— Если ничего не случится, приеду.

К нашему возвращению осада Филиппополя так и не началась. Точнее, за день до нашего прибытия была попытка подкатить башни к воротам. Одна завалилась сама по себе на полпути к цели, второй помогли защитники города, метнув в нужное место здоровую каменюку. Вторая башня так и лежит на боку неподалеку от городских ворот, перекрываю дорогу к ним. Горожане пытались поджечь ее, но не получилось, только слегка обгорела с одной стороны. Новую решили не строить, сосредоточившись на таранах. Подозреваю, что от них толка будет не больше. Верхний слой склонов холмов, на которых стоит город, из глины. Не знаю, были ли они такими с самого начала или глину навозили и утрамбовали. Если второй вариант, то старались не зря. В последнее время постоянно идут дожди, и склоны стали скользкими. Даже налегке подняться к крепостным стенам непросто, а уж закатить таран и вовсе потребует титанических усилий. Вот с лестницей взобраться есть хоть какие-то шансы, но жертв будет много. Это поняли даже самые тупые воины моего отряда, поэтому никто не намекает, что пора бы повторить то, что проделали в Наисе. Пусть штурмует пехота, а конные заняты грабежом деревень, теперь уже дальних, поэтому возвращаются из рейдов на второй или третий день, привозя все меньше добычи, в основном зерно и вино. Крестьяне прячутся в лесах, завидев отряд, но все зерно и вино с собой не унесешь и надежно спрятать их трудно. Половину захваченных продуктов забирают назначенные Эдеконом интенданты и распределяют между пехотинцами.

Я объехал Филиппополь, осмотрел стены и подходы к ним. Неприступных крепостей нет, есть только недогадливые осаждающие. Заинтересовал меня только один участок. В этом месте холм был срезан почти вертикально, наружу выступал ракушечник, из которого построены крепостные стены и, наверное, многие дома в городе. Это самый распространенный строительный материал не только в данной местности, потому что его легко добывать, обрабатывать, перевозить, а построенные из ракушечника дома долговечны и хорошо держат зимой тепло и летом прохладу. Видимо, раньше холм в этом месте был более покатым, но потом над ним поработали, сделав неприступным. На холме рядом со срезом, который был высотой метров пятнадцать и шириной не меньше ста, высилась стена без башен. Нападения с этой стороны не ждали. Я было подумал, не забраться ли здесь на стену ночью, но по сторожевому ходу даже днем бегали собаки, лохматые и довольно крупные, наверное, пастушьи. Некоторые запрыгивали на стену между зубцами и облаивали меня. Тогда у меня появилась другая мысль, с которой я и поехал к Атилле.