Вечный воин (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 26

— Вот и поедешь после родов, — сказала она.

Ирина опять беременна. У меня даже появилось подозрение, что война помогает ей залетать.

— Лучше попробую вернуться до родов, — предложил я.

У меня в запасе еще месяцев пять, так что есть шанс успеть.

— Думаешь, к тому времени война закончится? — усомнилась жена.

— Не уверен, но все может быть, — ответил я и объяснил: — Атилла непредсказуем в своих действиях. К тому же, он часто прислушивается к советам своего друга Аэция.

Флавий Аэций — магистр обеих армий, довольно удачливый полководец и реальный правитель Западной Римской империи. Как мне рассказали, он дружит с Атиллой еще с юношеских лет, когда был заложником у гуннов. Их дружба окрепла, когда будущий шаньюй был заложником у римлян. Иногда мне кажется, что они, выпендриваясь друг перед другом, развязывают войны, чтобы показать свою крутизну, а иногда — что более искусный, как почти все ромеи в сравнение с гуннами, манипулятор Аэций тонко вертит Атиллой. Не удивлюсь, если узнаю, что гунны напали на Восточную Римскую империю не из-за невыплаченной дани, а потому, что это по каким-то, пока неизвестным мне, причинам выгодно западно-римскому полководцу.

Отправился в путь я на следующее утро, пристав к каравану константинопольского работорговца, который под охраной трех десятков конных и пеших вез в пяти арбах, нагруженных с горкой, всяческие блестящие предметы и яркие материи для обмена. Самое забавное, что никто не обвинял его в предательстве за торговлю с врагами. Наоборот, считали чуть ли ни героем-спасителем, потому что выкупал пленников у язычников и продавал христианам. То, что при этом никто не отпускал единоверцев на свободу, тоже никого не удивляло. У христиан, в отличие от мусульман, у которых единоверец не мог быть радом, в этом плане большие подвижки совести и морали.

Утро было сырое и холодное. Ночью прошел дождь, не ахти какой, но напитал воздух влагой. Она конденсируется на моих доспехах и стекает крупными каплями на седло и дальше на попону. Как по мне, в такую погоду воевать приятнее, чем в жару, когда тоже весь мокрый, но от собственного пота.

Восточно-римская армия встретила нас в Дакии, в большой долине на берегу реки Утус, правого притока Дуная. Командует армией Арнегискл, военный магистр соседней провинции Мезия. Он ставленник Аспара, так что, помогая гуннам победить римлян, я заодно помогаю и своему тестю. Вражеские комитатенсы стоят почти у вершины длинного пологого склона, поэтому хорошо видны мне. Красиво стоят — хоть что-то осталось от былых времен, когда считались непобедимыми. На флангах ауксилии и конница, примерно по пятьсот катафрактов на каждом. Эти строй не держат. Впрочем, так же было и в предыдущие мои «римские» эпохи. Часть ауксилиев россыпью перед строем. Это сагиттарии (лучники), экскулькаторы (метатели дротиков) и фундиторы (пращники и балистарии). В данном случае балистарии — это не обслуга баллист, которая называется так же, а, к моему удивлению, арбалетчики. Почему-то был уверен, что арбалет появился на вооружении европейских армий только в Высоком Средневековье. Педы облачены в шлемы, по большей части, сегментные, в которых от четырех до восьми частей, и передние шеренги — в кольчуги. Стоящие в задних шеренгах, скорее всего, имеют кожаные доспехи. Единого оснащения оружием и доспехами уже нет. У кого на что хватило денег, тот в том и воюет. Единственное, что обычно одинаково у всего отряда — это щит, но не прямоугольный скутум, а овальный или изредка круглый, позаимствованный, наверное, у германцев. На внешней стороне вместо номера легиона нарисована эмблема подразделения. Вооружены все еще гладиусом, хотя многие германцы предпочитают топор, и ланцеей — легким копьем длиной метра полтора, которое можно использовать, как дротик. Есть и дротики (веруты), которые короче, около метра, и вооружаются ими педы задних шеренг, чтобы метать через головы соратников. Нововведение — маттиобарбулы или плюмбаты. Это короткие дротики весом грамм сто-двести, состоящие из железного наконечника длиной десять-двадцать сантиметров и деревянного древка такой же длины и с оперением. В месте сочленения или ближе к хвосту добавляли свинцовый утяжелитель, из-за чего и пошло второе название (плюмбум — свинец). Такой дротик метали дальше, чем обычный, и им можно было воспользоваться в толчее. У педов передних шеренг было по пять плюмбатов, подвешенных на внутренней стороне щита. Теперь уже нет построения покогортно, предпочитают фалангу глубиной в восемь-шестнадцать шеренг в зависимости от рельефа местности и количества воинов или клин, позаимствованный у германцев.

Гуннская армия, если ее можно назвать таковой, потому что титульная нация в меньшинстве, процентов пятнадцать от общего количества, построилась в нижней части долины. В центре занимают место германские отряды. Точнее, там смесь самых разных племен и народов, которые освоили азы римской тактики, испытав сперва ее на своей шкуре. На сложные маневры вряд ли способны, но атаковать по прямой, держа строй — это запросто. На флангах стоит тяжелая конница, примерно по тысяче, и чуть впереди — конные лучники, которых тысяч пять или больше. Они постоянно перемещаются, поэтому сложно пересчитать. Если в тяжелой кавалерии есть и кочевники, и оседлые, включая римлян, то среди лучников только дети степей. Большую их часть и составляют гунны. Центром командует Онегез, правым флангом, на которым и я — Эдекон, левым — Орест. За Атиллой общее руководство.

Армии стоят друг против друга уже с час. Гунны надеются, что погода наладится. Тогда тетивы не будут сыреть, благодаря чему луки будут стрелять мощнее, дальше. Чего ждут римляне, не знаю. Наверное, надеются, что гунны попрут вверх по склону, выдохнутся, и тут их и покрошат доблестные педы и катафракты. Только вот лошади на такой дистанции — с километр — вряд ли устанут сильно, а пехоту в бой Атилла пока бросать не собирается. В гуннской армии этому роду войск отводится вспомогательная роль.

Как обычно перед боем, мне хочется пить и ссать. Если с первым проблем нет, небольшая серебряная фляга с вином, разбавленным водой, в седельной сумке, то со вторым сложнее. Прямо с седла не получится, соседей огорчишь, потому что стоим не так, чтоб очень плотно, но места мало для здоровой струи здорового человека. Приходится слезать и отливать под ноги своему коню на раскисшую, истоптанную копытами землю. Мне сразу вспомнилось, что и в будущем шоферы будут отливать на колеса своих автомобилей. Соратники подшучивают надо мной, а потом я следовал их примеру, когда они следовали моему. Все это без злобы, чисто чтобы поднять настроение себе и другим. Мы ведь, хоть и из разных племен и народов, но сейчас соратники, и жизнь каждого зависит от тех, кто с тобой плечом к плечу, точнее, нога к ноге, потому что иногда цепляем друг друга ступнями. Отлив, я забираюсь на коня, поудобнее устраиваюсь в высоком седле и делаю глоток из фляги. Вино кажется пресным. Сплевываю тягучую слюну и протягиваю флягу соседу справа, молодому гунну с «чистым», без шрамов, лицом, который внимательно следит за мной. Сосед делает пару больших глотков, возвращает заметно полегчавший сосуд.

В тот момент, когда я прятал флягу в сумку, впереди началась движуха. Видимо, отцы-командиры решили, что погода лучше не станет, приказали наступать. Конные лучники неспешно поскакали в сторону римской армии, на ходу доставая из-за пазух сухие тетивы, чтобы заменить те, что были ранее, которые чуть длиннее. Процедура замены тетивы не проста, даже когда стоишь на земле, потому что луки очень тугие, а чтобы делать это, сидя на коне, который движется, надо иметь хороший навык. Я пока не умею. По мере приближения к врагу, конные лучники растягиваются в стороны и скачут быстрее. Вскоре они несутся одной лавой, громко гикая, свистя, выкрикивая самые разные слова. У каждого народа свой боевой клич, но все вместе они сливаются в один, который, как мне кажется, един для всех армий мира. Это звук ярости, помноженной на страх. Кажется, что гуннские лучники сейчас вклинятся в ровные ряды римских педов, спрятавшихся за большими щитами, сомнут их. Нет, метров за сто кочевники начинают «каруселить» — двигаться по кругу, быстро стреляя на скаку. Когда лицом к врагу и хорошо видят цель, то бьют, так сказать, прямой наводкой в воинов первых рядов, а когда удаляются от него и стреляют, обернувшись, то по навесной траектории в стоящих в середине и хвосте. Тысячи стрел летят с характерным свитом, точнее, подвыванием. Даже на дистанции в несколько сот метров и зная, что стреляют не в меня, все равно от этого звука пробегает по спине холодок. Римляне образовали «черепаху», закрывшись щитами в том числе и сверху, поэтому большая часть стрел будет истрачена понапрасну, застрянет в многослойных щитах, но меньшая найдет свою цель. Обычно при стрельбе по прямой используют тяжелые, бронебойные стрелы, которые на короткой дистанции запросто пробьют шлем и доспех, а легкие, отправленные по навесной траектории, залетят за щит. Пусть потери и небольшие, но они бесят. Обидно стоять и погибать зазря, не имея возможности отомстить. Разве что сагиттарии из задних рядов ведут ответный обстрел по навесной траектории.