На качелях XX века - Несмеянов Александр Николаевич - Страница 58

Разумеется, было бы удобно разместить строящиеся здания институтов (биохимии им. А.Н. Баха, Института морфологии животных, химии природных соединений и другие)[378] на Ленинском проспекте, где уже находились ИОХ, Институт металлургии[379], Институт точной механики и вычислительной техники[380], Институт физики[381], а на параллельной улице Вавилова — Институт электронных управляющих машин[382], Институт биологии развития[383] и несколько позднее ИНЭОС. Однако с грустью приходилось видеть, что Моссовет все площади вокруг этих академических институтов плотно застраивает жильем. Места не оставалось. Даже отведенные уже Академии под будущее строительство участки, но не обеспеченные проектами, отбирались. Так, мы наметили строительство Фундаментальной библиотеки Академии наук в том районе, где впоследствии вырос универмаг «Москва» — участок был отобран, поскольку не было проекта. К счастью, такая участь не постигла поликлинику и больницу Академии наук, поскольку они строились по готовым стандартным проектам и в быстром темпе.

Необходимо было осуществить визит «наверх» для решения всех этих вопросов, т. е. проситься на прием к Н.С. Хрущеву, поскольку именно он решал все принципиальные вопросы, видимо, не слишком советуясь с Н.А. Булганиным[384], Председателем Совета Министров.

С Булганиным мне пришлось видеться дважды и оба раза по его инициативе. В первый раз он пригласил меня в Кремль и спросил, не нахожу ли я, что президент Академии наук и другие члены Президиума получают слишком большие оклады. Я ответил, что оклады установлены не мной, а Советом Министров и что, таким образом, вопрос этот, в сущности, относится не ко мне (оклад президента в то время составлял 30 000 руб. в месяц и, конечно, был беспрецедентен). Н.А. Булганин рассказал, что оклады и министров, и премьера в том числе, сейчас по его предложению существенно уменьшены, обрисовал в картинках, как это отозвалось на его семье, и просил подумать и внести соответствующие предложения.

Я чувствовал себя неловко, ведь мне предлагалось проявить инициативу в уменьшении окладов не только мне, но и моим товарищам по Академии наук. Посоветовался с А.В. Топчиевым, мы остановились на каких-то суммах, не слишком урезающих существующие ставки. Предложение, не вызвавшее, впрочем, энтузиазма, было принято. Все это оставило впечатление грустно-комическое.

Второй раз Н.А. Булганин вызвал меня после моего выступления в Верховном Совете, где я, желая проиллюстрировать плохое обеспечение науки необходимыми приборами, привел в качестве примера электронные микроскопы и сравнил наши приборы с зарубежными. Булганин обрушился на меня: зачем, дескать, я выбрал для своих жалоб такую трибуну и перед всем миром «стирал грязное белье». Достаточно было сказать об этих нуждах Совету Министров, и все было бы сделано.

Итак, я позвонил по правительственному телефону Н.С. Хрущеву и попросил принять меня. Я рассказал о наших нуждах по организации новых институтов и о необходимости строительства. Мне было сказано со всей определенностью, что о строительстве институтов в Москве не следует и думать, но что можно выбрать место для строительства под Москвой. На этом мы и расстались.

Я начал поиски площадки для строительства группы академических институтов.

Первая поездка была на Красную Пахру, куда меня увлек К.Н. Чернопятов. Мы осмотрели места, где теперь разместился Институт сверхвысоких давлений[385]. Хотя по природе и пейзажу эти места были превосходны, но мне казалось нецелесообразным размещать академический городок так близко от города. При таком размещении он невольно будет ориентироваться на Москву как на жилую базу, и создадутся неудобства ежедневных неблизких путешествий «на службу» и обратно.

Нужно было, по моему мнению, сразу отрезать такую возможность и переселяться в академгородок напрочно. Кроме того, масштаб рисовавшегося мне в воображении академгородка требовал от местности макрорельефа, с большой рекой. Микрорельеф Красной Пахры, таким образом, я сразу же отверг.

Встал вопрос о побережье Оки. Калужские власти, прослышав о намерении Академии, предложили мне окрестности Калуги и, в частности, Николо-Угрешский (?)[386] монастырь. Следующая поездка состоялась туда. Хотя многое здесь соответствовало моим требованиям, но была маловата возможная строительная площадка. Я решил ближайшим летом посмотреть другие места по Оке.

Это требовало путешествия на лодке вниз по Оке.

Нужно было судно и экипаж. Что касается последнего, то выразили согласие на путешествие моя дочь Ольга, ее муж[387] В.В. Трубецкой, сестра моя Татьяна[388], их общий приятель, ныне известный художник-график, И. Голицын[389], тогда совсем молодой человек, которого все звали просто Ларюша. Наконец, к моему удовольствию, выразила согласие с нами ехать и М.А. Виноградова. Как я предвидел, ее участие в поездке украсило и оживило путешествие. Ее участие в поездке по Оке имело еще и то преимущество, что у нее случайно оказался знакомый лодочный мастер и благодаря этому я имел возможность заказать дюралевую лодку, достаточно вместительную для такой компании. Хотя и урезанная Булганиным, зарплата президента еще вполне позволяла осуществить такую прихоть.

Уже весной мы получили нашу плоскодонную посудину в форме утюга, к которой приспособили мотор. Сверху натягивался на случай дождя тент. Путешествие было намечено на конец июля. Лето в 1956 г. было холодное и довольно дождливое. В назначенный день наша компания, частью на грузовике вместе с лодкой, частью на ЗИСе, отправилась с моей дачи в Луцине[390] под Звенигородом в Калугу — начальный пункт путешествия по воде. Переехали на правый берег Оки и отпустили машины. Спустили лодку на воду и погрузили в нее немалый груз. Долго не заводился мотор. Наконец поплыли вниз по реке.

Капитаном, а также мотористом и рулевым, был мой зять Трубецкой. Отъехав от Калуги, стали, не торопясь, выбирать стоянку. Попался песчаный, поросший лозняком остров. На этом необитаемом острове и остановили наш выбор. Раскинули здесь целый палаточный городок, вскипятили чай и с аппетитом поели и попили. Утром опять хлопоты — завтрак, чаепитие и упаковка палаток. Наш тихоход, получивший название «Кон-Тики», не торопился. Нам и некуда было торопиться. Время было отпускное. Плавание прерывалось прогулками по цветущим еще местами нескошенным лугам, походами в города Алексин, Тарусу, сбором грибов и стряпней и даже купаньем, несмотря на прохладную погоду.

До Тарусы подходящих для академгородка мест явно не было. За Серпуховым привлекло внимание Пущино на правом высоком берегу Оки с раскинувшимся напротив него на левом берегу заповедным лесом. Здесь мы остались на несколько дней и походили по Пущину и его окрестностям. Сестра Татьяна знала и раньше это место, она нашла в селе своих знакомых — московских художников, проводящих здесь лето. Место было царственное, и я сразу увидел, что это то, что я хотел. На площади, занятой тогда полями, окруженными перелесками и лесами, мог встать целый город. Вид открывался потрясающий. Возможности расширения (в сторону Тулы) были неограниченными, расстояние от Москвы — более 100 км, как раз то, что нужно. В сущности, место было найдено (фото 70), но нужно было просмотреть и остальную намеченную часть Оки — до Каширы.