Вкус одержимости (СИ) - Лабрус Елена - Страница 49

— Но в той камере, что его сняла, могло быть неправильное время. Зато теперь становится понятно, как она получила удар в лицо, а не в спину — она шла в другую сторону.

— Могло быть и неправильное время. Но, во-первых, я просмотрел все записи с камер всех машин, что у нас есть, входящие в нужный интервал времени, покадрово, уже зная, что искать. А во-вторых нашёл вот это, — достал он как фокусник пакет и бросил передо мной.

Осколки фары. Даже двух, судя по стеклу. Уголок левого «габарита» с маркировкой производителя. И стекло фары, тоже сохранившее часть букв и цифр. Сам бы я, конечно, не догадался, но я увидел другой лист, где Шерлок дорисовал по осколкам эти фары.

— Нашёл где? — с недоверием посмотрел я на рисунок.

— У бетонного блока, Алан. Вот у этого бетонного блока, — ткнул он в обозначение «бет.блок», у выезда с дороги на скотобойню.

— Да мало ли там могло случиться аварий за два года, — не сдавался я. Но спорил уже скорее для порядка: мой скрытный и осторожный Шерлок не стал бы кидаться заявлениями, что Сурф нам не нужен, если бы не был уверен.

Он открыл фото на телефоне и ткнул мне в нос.

Что и следовало доказать. Я вздохнул, листая снимки. Бордовый Сурф, стоящий на дороге у зарослей орешника, с которых начинался мой лес. А потом обе его фары по очереди. И я понимал разницу обозначений правой и левой, но цифры можно было даже не сверять — они совпадали.

— Дьявол! — вернул я ему телефон и шумно выдохнул. — И мы снова там, с чего начали. Это не та машина, каких бы странных манёвров на дороге она ни совершала. Проклятье! — толкнул я стол.

— Но я знаю почему она так странно ехала. И кто был за рулём, — растянул губы в кроткую улыбку Шерлок.

— И ты думаешь сейчас мне это важно? — встал я и в сердцах пнул стул.

— Думаю, да, — невинно пожал он плечами. И словно ждал, что я должен дать ему на это разрешение.

— Да говори уже, Олег!

— Алексей Иванович Тальников.

Я пару секунд соображал. А потом вытаращил глаза.

— Что?!

— Он самый, — по-детски похлопал он ресницами. — Отец твоей Ники.

— Но он же, — вспоминал я выписку из медицинской карты. — У него же злокачественная… В общем, рак мозга.

 — И в тот день у него случился первый приступ. Поэтому он съехал с дороги и врезался в блок. А потом, видимо, ещё не совсем придя в себя, или просто растерявшись после аварии, выбрал такую странную траекторию движения, что поехал сперва по встречной полосе.

— Боже! — схватился я за голову.

Так вот откуда Ника знает эту машину! И какой секрет от меня скрывает. Она думает, что это её отец сбил мою жену. Её несчастный умирающий отец. Вот отчего каждый раз, когда я говорил, что расправлюсь с убийцей, она смертельно бледнела и едва не бухалась в обморок.

Дьявол! Я упёрся руками о стол, словно и сам сейчас потеряю сознание. Сделал глубокий вдох. Да, это и правда могло бы всё разрушить. И, конечно, она была права, что боялась.

— Но как? — поднял я лицо к Шерлоку. — Откуда ты узнал?   

— От верблюда, — хмыкнул он. — От одного рыжего конопатого верблюда…

— По которому стоматолог плачет? — хмыкнул я.

— С радостью ещё проредил бы ему калитку, — встал Шерлок с кружкой в руках и пошёл к кофемашине, — но к несчастью, было не за что. Хотя, — он обернулся, словно думая, сказать или нет. Я выдохнул, раздувая ноздри как огнедышащий дракон, в ответ на эту его манеру и с явным подтекстом: «Да говори ты уже!» — Он так сально лыбился, когда говорил о твоей Нике. И она, кстати, тоже звонила ему и узнавала, что он помнит о той аварии.

И тут, к изумлению детектива, я с облегчением выдохнул и довольно улыбнулся. Кажется, я только что узнал кто в её телефонной книге назван «Урод». И сильно сомневался, что она питала нежные чувства к тому, кого так красноречиво окрестила.

Как бы сально тот ни улыбался — Уроду ничего не обломится, пусть и не мечтает.

— Дай догадаюсь, — улыбнулся Олег. — Меня это не касается?

— Совершенно верно!

И пока Пинкертон чертыхался, что разлил кофе и устранял последствия своей косорукости, я благодушно лыбился, глядя в окно.

Мой боевой крольчонок! Да, это была бы очень сложная ситуация, если бы виновником аварии был отец Ники. Но это будет первое, что я ей скажу, когда она вернётся: он не виноват. Это не встанет между нами.

А в том, что она вернётся, я настолько не сомневался, что всё время поглядывал то на часы, то в окно на дорогу к дому — в её Джиме теперь тоже есть датчик, перед которым ворота откроются сами. Пусть маленький, но я надеюсь, для неё это будет приятный сюрприз.

— Ну а что мы будем делать дальше? — проводил я глазами Шерлока, что снова вернулся за стол.

— Поедем в «Пит-Стоп». У тебя же были, кажется, вопросы к Кристине.

— Что, соскучился? — коварно засмеялся я и тоже пошёл к кофемашине налить новую кружку кофе. — И не мечтай! К твоей «безумной любви» я съезжу сам. А пока иди спать, комиссар Мэгре, хватит бесцельно переводить мою дорогую арабику итальянской обжарки. У тебя всё равно глаза слипаются.

— А ты что уже поехал, жадина? — крикнул он в след. — Время семь утра.

— Уже восемь, Шерлок, — не обернулся я. — Но у меня пока и без твоей Кристины есть дела.

— Привет, красавчик! Помнишь меня? — открыл я дверцу прозрачной коробки, что служила люком внутрь камеры, и поставил кружку кофе.

Блондин нехотя потянулся на кровати, словно я его разбудил. Экий барин! Но всё же встал.

— Что только кофе? — недовольно скривился он.

— Ты и его не получишь, если будешь разговаривать со мной в таком тоне, — не торопился я закрывать дверцу люка со своей стороны, а люк был устроен так, что открыть его изнутри можно только когда снаружи он заперт.

— А как ты хочешь, чтобы я с тобой разговаривал, урод? Спасибо, дяденька кровосос? Премного благодарен?

— Что ты сказал? — застыла моя рука на полпути. И от благодушного настроения, в котором я пребывал после разговора с Шерлоком, не осталось и следа.

— А ты думал, я не знаю? Думал, не догадаюсь кто ты такой? — выкрикивал говнюк.

— Догадаешься? — усмехнулся я. — Да ты бы не догадался как жопу себе подтирать, если бы тебе не показали, а тут вдруг сообразил. Дай угадаю: Кристина?

И желание оторвать болтливой официантке паскудного «Пит-Стопа» язык, а заодно и голову, крепчало с каждым словом, что вырывалось изо рта чёртова ублюдка.  

— Ну, допустим, Кристина. И что? — с вызовом задрал он подбородок.

— И ничего. Я же правильно понял, что не сложилось у тебя с ней? Тебе она не дала, а братишке твоему ножки раздвинула охотно.

— Это тебя не касается, сраный вампир, — стукнул он в стекло кулаком.

Я подавил порыв открыть дверь и отмудошить его до полусмерти. За всё: за этот псих, за кривляние, за то, что он просто гандон. И в другой раз я бы махом сбил с него спесь, но сегодня я пришёл сюда не за этим. Какое бы отвращение я к нему ни испытывал, он был мне нужен. А значит, я притворюсь хоть Папой Римским, чтобы добиться того, ради чего его здесь держу. Пусть сейчас ему кажется что угодно: что можно мне хамить, что я добрый как фея, что он меня задел — я-то знаю зачем мне это нужно и что его на самом деле ждёт.

Вот только с чего это он сегодня весь такой дёрганный? Я бы даже сказал отчаянный. Трусливый ублюдок решил, что всё равно никогда отсюда не выберется и потерял всякий страх? Хотелось плюнуть ему в рожу: слабак! Ника и в безвыходной ситуации боролась до последнего, а этот, фу, распсиховался, разнюнился.     

— Такой большой, а в сказки веришь? — хмыкнул я. — Да ещё рассказанные кем? Лживой тёлкой, что трахалась со всеми, кроме тебя, — я взялся за кружку. — Но, вижу, кофе ты не хочешь.

— Э, стой, стой! — напрягся он, видя, как двигается кружка, покидая люк.

— Стою, хоть дой, — гаденько улыбнулся я, но люк всё равно не закрыл. — Но раз ты так хорошо осведомлён о том, кто я, может, знаешь и что такое Семья?