Затмение (СИ) - Субботина Айя - Страница 16

Но вот сейчас с виноватыми глазами и чуть-чуть прикушенной губой Райль и правда выглядит первой красоткой: кроткая, милая, светлая и невинная. Даже думать не хочу, что Блайт…

Мотаю головой, вытряхивая непрошеные мысли. Мне плевать, с кем и чем будет заниматься этот… человек. Главное, чтобы он держался подальше от Райль, потому что ни мнимый божественный статус, ни настоящий не спасут его от моего гнева.

— Дэш, прости, — сдается сестра. Порывисто летит ко мне, обнимает и начинает потихоньку плакать. — Я просто почти ничего не помню.

Ей было десять, когда мы сбежали. Вряд ли она не помнит, но я не хочу с ней ругаться. Как бы там ни было, мы всегда были горой друг за друга, и так будет всегда. И я никогда не забуду, что именно Райль с ее невинными глазами и кукольным личиком выпрашивала для нас еду, пока мы украдкой добирались до теткиного дома. Я никогда не умела просить и скорее бы умерла с голода, чем встала на паперти. А Райль всегда приносила свежие булочки и вкусные куски домашнего окорока. Иногда мне кажется, несмотря ни на что, сестра больше приспособлена к жизни, чем я.

— Кстати, — говорю шепотом ей на ухо, — у нас два Мастера — и между ними пока напряженные отношения, поэтому советую не обращать внимания на грохот и разбитые зеркала.

«Я все слышу», — ворчит у меня в голове Шиира.

— Пойдем, посмотрим, что ты привезла.

На самом деле, Райль привезла почти всю нашу жизнь на островах, за исключением совсем уж громоздких вещей, которые было никак не перетащить.

Мой покойный муж оставил мне все, в том числе и титул, хоть это и превратилось в огромную бумажную волокиту. Нужно ли говорить, что его внебрачный сын — единственный ребенок, доживший до двадцати пяти лет — не воспылал ко мне любовью?

Не успеваю спуститься, а уже слышу громкий голос сенешаля Джаара: раздает четкие указания прислуге, чтобы та выстраивалась для встречи с госпожой. Раньше он казался мне настоящим тираном, но чем больше я вникала в непростую жизнь прислуги, тем больше убеждалась в том, что держать все это можно только в железном кулаке. И Джаар впоследствии стал не просто моей правой рукой, но и человеком, чьи советы я ценила больше остальных.

Когда выхожу, слуги уже стоят в ряд: белоснежные чепчики и сорочки, идеально выглаженные ливреи, начищенные до блеска башмаки и пуговицы. И не скажешь, что только с долгой дороги.

Говорю коротко и по существу: приветствую на новом месте и обещаю, что скоро в «Тихий сад» вернется былое величие. Большая часть моих слуг — жители островов: смуглые, невысокие, верткие и молчаливые. То есть совсем молчаливые, потому что старый герцог воротил такие дела, в которых даже один лишний писк мог превратиться в отравленный кинжал от конкурентов. А никто не продается так быстро и охотно, как слуги, увы. Поэтому герцог отвалил целое состояние, чтобы запечатать каждого: даже если захотят, не смогут ничего разболтать. И со временем я тоже поняла, что это необходимая мера.

Киваю Джаару, давая понять, что теперь он в своих правах. О том, как и где устроятся слуги, можно больше не тревожиться, как и о всех остальных бытовых делах.

Теперь самое важное.

В дорожной сумке Райль — несколько увесистых мешочков. Я брала все с запасом, но этого все равно слишком мало, чтобы разделить на двоих. Видимо, придется наведаться в лапку алхимика еще раз.

Я спускаюсь в подвал и рисую на полу простейший преобразовательный круг, внутри которого — равносторонний треугольник. На каждый угол высыпаю содержимое мешочков: толченая крошка драгоценных камней, пропущенная через специальную призму, золотые и серебряные бляшки с рунами. И на последний угол — немного птичьих косточек, умерших естественной смертью. Первые два подходят для всех Мастеров, но третий компонент — всегда индивидуальный. Ума не приложу, почему Шиира любит птичьи кости, но без них она просто бессильна.

Когда все компоненты на месте, снимаю с шеи ключ от главного замка «Тихого сада» и укладываю точно по центру. Преобразовательный круг оживает. Шиира облегченно вздыхает и посылает мне образы ярких вспышек ее радости. Ну вот, теперь можно и мне вздохнуть с облегчением.

Работа Мастера всегда кропотливая и сложная и требует от него максимальной сосредоточенности и привязки.

— Начни с моей комнаты, — предлагаю довольной Шиире.

«Уже начала», — хвастается своей предусмотрительностью она.

Через пару недель это место будет не узнать

«Приют радости» — кособокое старое здание, которое каким-то невероятным образом оказалось в центре новостроек банковского квартала. Со всех сторон — пафосные фасады и роскошные, покрытые позолотой вывески, несколько кофеен — и обитель маленьких беспризорников. Я лично привезла копию патента на владение, чтобы убедиться, что детей не выставят вон.

И, как оказалось, не прогадала, потому что нос к носу столкнулась с похожей на цаплю тали’сой Мирриной, герцогиней Дафи. Всегда терпеть ее не могла, хоть причина для этого была самая что ни на есть подходящая — она очень настойчиво пыталась выдать свою дочь за Эвана и преуспела в этом больше остальных. Дело дошло до помолвки, но Эван разорвал ее сразу после того, как началась уродливая история нашей опальной семьи.

Я даже не удивлена, что она приволокла с собой целую свору мордоворотов и хромого счетовода в пенсне и с жирным блестящим лбом.

— Могу я узнать, что здесь происходит? — интересуюсь нарочно без приветствия.

Маррина поворачивается и смотрит на меня с высоты своего внушительного роста. Ее «выдающийся» нос давно стал главной насмешкой столицы, поэтому как никогда тяжело удержаться и не пошутить по поводу того, что клевать меня в людном месте будет слишком неосмотрительно. Но она, судя по взгляду, с удовольствием именно это и сделала бы.

— Дэш, — протягивает мое имя с заметным шипением, как будто ей мешает раздвоенный язык. — Я была уверена, что разговоры о твоем возвращении просто очередная чепуха.

Она с отвращением и возмущением оценивает мой наряд: брючный костюм для поездок в мужском седле. Вот теперь можно не сомневаться, что мои кости будут глодать все сплетницы Фрибурга.

— Рада, что собственной персоной развенчала твою иллюзию, — улыбаюсь в ответ.

Мое «тыканье» ей явно не по душе, ведь она на каждом углу кричит, что в родстве с правящей династией, а значит, мне положено отвешивать ей поклоны. Не дождется.

— И так, повторю вопрос: что здесь происходит?

— Она хочет нас выгнать, — говорит голос у меня за спиной.

Прошмыга — и как он там оказался? Во истину говорят, что у выросших на улице просто удивительная способность становиться бесшумными невидимками.

Грим вручает мальчику огромную корзину всякой домашней стряпни — она такая тяжелая, что Прошмыге приходится взять ее двумя руками, и он довольно кряхтит от этой тяжести. Я присаживаюсь рядом и поправляю на мальчишке рубашку. Надо бы прислать сюда чистых вещей: их обноски уже никакая штопка не спасет.

— Передай это своим братьям и сестрам и скажи, что никто вас отсюда не выгонит. Вот, — кладу в корзину копию патента, — это очень важный документ. Он подтверждает, что «Приют радости» принадлежит вам до тех пор, пока под его крышей есть хотя бы один воспитанник. Показывайте это всем, кто будет вас тревожить. И не потеряйте.

Мальчишка смотрит на меня так, будто я волшебная фея из сказки и приходится подтолкнуть его шевелить ногами, потому что разговор с чванливой Цаплей явно не для детских ушей.

— Не успела приехать — и уже всюду суешь свой нос? — злится герцогине.

— Ну что ты, Маррина, совать нос — это твоя прерогатива. — Я прыскаю в кулак, подчеркивая, что говорю совсем не в переносном смысле.

— Эта земля принадлежит мне, — все больше распаляется она.

— Ты ошиблась или же тебя просто облапошили.

Герцогиня тычет мне в лицо каким-то документом, но я не успеваю ничего рассмотреть, потому что из-за поворота выезжает эскорт вооруженных до зубов стражников, в центре которых — великий герцог Росс. И, конечно, он не может проехать мимо и не узнать, в чем дело.