Они под запретом (СИ) - Салах Алайна - Страница 34

В свою комнату я ухожу пораньше, чтобы иметь возможность почитать. Арсений заперся в кабинете с отчимом, а Луиза засела в гостиной за просмотром своего любимого фэнтези-сериала. Когда время подходит к одиннадцати, я закрываю книгу. Не могу больше уделять ей внимание, потому что настроилась на ожидание. Арсений просто не может не прийти. В противном случае я вообще ничего не понимаю в чувствах.

Проходит час. Меня начинает клонить в сон, но я старательно ему сопротивляюсь. Как Арсений может спокойно уснуть, зная, что я нахожусь в каких-то нескольких метрах от него?

С раздавшимся скрипом двери я прикусываю губу и непроизвольно свожу ноги. Радость и предвкушение распирают грудную клетку и низ живота. Вот это оно. Самое настоящее счастье.

— Снова перестала запирать двери, — звучит надо мной его голос. В следующую секунду Арсений откидывает одеяло и ложится со мной рядом.

— У тебя всегда такая кожа горячая, — шепчу я, когда наши с ним бедра соприкасаются. — Это наверное потому что ты спортом занимаешься. Тебе вообще когда-нибудь холодно бывает?

На мне — кружевной шелковый комплект: майка и шорты. Я специально взяла их с собой в расчете, что мы с Арсением будем спать вместе. Однако, сейчас начинаю жалею, что не разделась полностью. Так было бы эффектнее.

— Редко, — Арсений обнимает меня за поясницу и тянет к себе, так что лобок впечатывается ему в живот. По телу разбегаются яркие вспышки. Тепло, надежно и так много его запаха. Идеально.

Я трусь носом о его подбородок, тянусь к губами. Темнота добавляет дополнительной остроты ощущениям: я чувствую каждую неровность его кожи, изгиб рта, малейшие оттенки запаха; возбуждаюсь от прикосновения его языка и влажных звуков нашего поцелуя.

Арсений гладит мое бедро, переходит к ягодице, легонько по ней ударяет, но потом, будто вспомнив о чем-то, вновь возвращает ладонь мне на талию. Картины нашего секса заполняют мое накалившееся воображение. Словно со стороны, я вижу как открывается мой рот от стонов, и как пальцы царапают его спину.

— Я тебя хочу… — бормочу я, неуклюже скользя ладонью по его животу. Хочу протолкнуть ее под резинку его боксеров, но подцепить ее не удается, поэтому я жадно сжимаю затвердевший член через ткань. Может быть, когда-нибудь я научусь лучше контролировать себя, но пока не могу. Гормоны и моя любовь к нему напрочь лишают меня возможности соображать.

Тяжело выдохнув мне в подбородок, Арсений ловит мою руку и насильно прижимает своему плечу.

— Сегодня без секса.

От возмущения и разочарования у меня даже дыхание обрывается.

— Почему?

— Так надо пока, — звучит бескомпромиссно и твердо.

Я вглядываюсь в его скрытое полумраком лицо. Для чего? Он ведь хочет секса не меньше, чем я. То, как он дышит и то, как целуется… Я ведь чувствую.

— Ты же хочешь меня, — свои обиду и разочарование я спрятать не в силах, поэтому голос звучит жалобно. — Это из-за Инессы?

Короткая пауза.

— Не хочу чувствовать себя законченным мудаком.

— Я не понимаю. Какая разница? Мы лежим в одной постели и целуемся.

— Потому что я ненавижу врать, — его голос становится тише, будто слова даются ему с трудом. — Хочу хотя бы немного облегчить себе задачу.

—Но мы ведь уже спали… Так какая разница?

— Она есть. Тогда я не смог поступить иначе. Сейчас могу.

Мои мысли путаются. То, что говорит Арсений находится за гранью моего понимания. Я хочу его настолько, что на все становится наплевать. И он, знаю, тоже меня хочет. Если он действительно решил расстаться с Инессой означает, что их отношения — не более, чем формальность, и ни о какой измене речи не идет. Мы уже занимались сексом, так почему не можем снова? Будь я на его месте, то не смогла бы отказаться.

— Ты намного лучше меня, — озвучиваю я пришедшую в голову мысль. — У меня не получается противостоять желаниям. Просто сил не хватает себе отказывать. Наверное, ты правильно назвал меня эгоисткой.

— Не время для самобичевания, Аина, — в тоне Арсения появляются знакомые ироничные нотки, его ладонь успокаивающе похлопывает меня по бедру. — Я тоже в первую очередь думаю о себе. Это мне будет сложно разговаривать с Инессой, зная, что пару часов назад я трахал тебя.

— А я вот не уверена, что мне было бы сложно на твоем месте. Все-таки я немного неправильная. Как будто во мне нет благородства...

— Ты стопроцентная женщина. В тебе нет жалости к себе подобным.

— Это упрек? — растерянно переспрашиваю я, пытаясь понять смысл услышанного. Слишком разные оттенки имеют эти две фразы.

— Почти комплимент.

— Получается, я тебе такой нравлюсь?

Мне сложно разглядеть лицо Арсения в темноте, потому я скорее угадываю его усмешку.

— Иногда я думаю, что стал жертвой приворота.

Внутри меня будто загорается много-много ярких лампочек. Я ведь все правильно поняла? Арсений только что признал, что впал от меня в зависимость. И он назвал меня настоящей женщиной. Я всегда думала, что моя мама была настоящей женщиной, а я — ее бледная и неудачная пародия. Но Арсений ведь не стал бы мне врать. Если он так говорит — значит, действительно так считает.

Слов, чтобы выразить всю гамму чувств не находится, поэтому я крепко сжимаю его шею и присасываюсь к нему ртом. Пытаюсь сказать поцелуем то, на что не способны губы: выплеснуть в него все свои чувства, эйфорию и благодарность за то, что впервые в жизни подарил мне возможность почувствовать себя особенной.

Тело оживает. Снова заражается его близостью, эгоистично требует, умоляет. Движения рук, звуки, вылетающие из горла, за секунды выходят из-под контроля. Я целую его настойчивее, вожу пальцами по щекам, шее, груди, трусь шортами о его бедра и постанываю.

— Тише… — Арсений снова ловит мою ладонь, скользящую по его животу.

— Пожалуйста, — умоляюще шепчу ему в губы и, перехватив его запястье, тяну вниз, к резинке своих шорт.

Его тело каменеет, дыхание утяжеляется, будто он хочет сказать мне нет. Проходит секунда, а в следующую его рука оттягивает шелковую преграду, ныряет ниже и раздвигает половые губы. Задушенно всхлипнув, я тыкаюсь ртом в подбородок Арсения. От первого же его касания между ног становится влажно до неприличия.

Я жмурюсь и раскрываю бедра, чтобы позволить ему беспрепятственно себя трогать. От напряжения и неудобной позы дрожат мышцы, но ради того, как все ощущается, я готова терпеть. Мне совсем не стыдно. Хотеть его — так естественно.

Арсений трогает меня снаружи, влажно скользя пальцами по клитору, а мне с каждой секундой становится мало. Звук его возбужденного дыхания отражается от моей шеи и добавляет правильности атмосферы. Я дергаю бедрами в такт его движениям, давая понять, что хочу большего. Громко ахаю, когда ощущаю тот самый сладкий толчок, и тут же закусываю губу. Отчим и Луиза.

— Тише, — глухо предостерегает Арсений, и резко пронзает меня снова. Повторяет это раз за разом, заставляя меня исступленно мычать и сильнее вонзаться ногтями ему в плечи.

Все кончается всего за каких-то пару минут. Я обессиленно утыкаюсь лбом Арсению в грудь и тяжело дышу. Тело кипит, а мозг напротив находится в отключке.

— А ты… — мне еле удается ворочать языком.

— Все нормально, — Арсений прижимает меня к себе крепче, так что его подбородок упирается мне в макушку. — Теперь давай спать.

Когда я открываю глаза и, заведя руку за спину, ощупываю пространство за собой, оно оказывается пустым. Разочарованная, я резко оборачиваюсь. Арсения нет. Часы на телефоне показывают начало восьмого. Очевидно, он решил не искушать судьбу и ушел пораньше.

Приняв душ и переодевшись, я спускаюсь вниз. С кухни сочатся аппетитные запахи, слышится дребезжание посуды. Я машинально смотрю в сторону спортзала. Судя по глухим характерным ударам Арсений там, колотит свою любимую грушу.

Застыв посреди гостиной, я прикладываю ладонь к груди, чтобы задержать в себе это мгновение. Оно концентрированно-умиротворенное: утро в моем любимом Одинцово рядом с дорогими мне людьми, аромат свежеприготовленной пищи, домашний уют, и любимый мужчина, который всю эту ночь провел в моей кровати. Необъяснимо хорошо. Тело будто накачали теплым воздухом, и оно в любую секунду готово взлететь.