Дорога к счастью (СИ) - Меллер Юлия Викторовна - Страница 54

Её реакция была непредсказуемой. Он не знал, как вести себя с ней, как подступиться, чем её увлечь, но твёрдо решил, что не оставит её одну ни в коем случае.

Пожив рядом несколько дней, он многое понял о ней и теперь знал, что расставание с мальчишками принесёт ей боль, а встреча с Барути закончится её уходом из жизни. Он понял это по тому, как она смотрит на детей и по её разговорам об их будущем. Она очень открыта для его мира, и от того необычайно уязвима, но при этом нельзя назвать её неразумной или слабой. Совсем другая, непривычная и сочетающая в себе очень разные достоинства, такая близкая и одновременно невообразимо далёкая.

Кажется, ещё никогда время не тянулось так медленно!

— Я люблю Иржи и Каджи, — признала она в очевидное. — Мне нужна защита от лэра Барути, — не стала она отпираться, а потом, немного волнуясь, принялась объяснять. — Я понимаю, что надо расплачиваться по долгам, но этот лэр был нечестен при заключении договора!

— Что вы об этом знаете?

— Талейта была неадекватна, а лэр умело накручивал её и воспользовался её состоянием, ситуацией, и назначил за небольшую услугу непомерную цену. И она не давала согласия на кровный договор, он обманул её!

— Это невозможно. Договор действует, только если она сказала: «Да».

— Она согласилась на магический договор, и он больше завязан не на тело, а на душу. Не буду её оправдывать. В тот момент она ни о чём не думала, походя на капризного ребёнка, желая получить то, что хочется, но предложение о кровном договоре остудило бы её пыл, и она взяла бы паузу, чтобы подумать. Однако поглотитель услышал ответ и не столько поцеловал её, сколько прокусил ей губу, чтобы получить кровь.

— Откуда вы всё это знаете?

— Мне досталась её память.

— Память?

— Я не могу сказать, что помню всю её жизнь, но когда у меня возникают какие-то вопросы, то всё, что она знала по теме, всплывает у меня в голове.

— Ясно. Не считаю, что мою жену что-то остановило бы, она привыкла получать желаемое. Так вы согласны принять моё предложение?

— Не совсем.

— Объясните.

— Между нами кое-что произошло и этого уже не изменить, — теперь Злата не отрывала от него взгляда. Ей мстительно-приятно было увидеть, что он помнит, переживает. Наверное, она такая же эгоистка, как Талейта, потому что ей стало легче, как будто она разделила свою боль и отдала ему часть. — Мне бы хотелось на ваше предложение смотреть проще, но это не для меня, — и не соврала ни на грамм! — И всё же, я попробую уцепиться за тот шанс, что вы мне даёте. Я поеду с вами, и вы будете за мной ухаживать.

— Ухаживать?

— Да, попытайтесь мне понравиться. Меня не интересуют ваши имения, их доходность… всё это не нужно, если не хочется жить. Вы меня понимаете? Понимаете, что я прошу от вас?

— Не знаю, кажется, да, — понимал сердцем, душой, но не умом. Что ему надо делать? Что для неё значит «ухаживать»? Но она согласилась ехать с ним — и всё остальное неважно. — Какие сроки вы мне ставите?

Злата пожала плечами:

— Всё зависит от вас. Я прекрасно осознаю, что ставлю вас в невыгодное положение. Вы взваливаете на себя проблемы, не получая ничего взамен, кроме слабой надежды. За детей можете не беспокоиться, но не рассчитывайте, что я в конце концов останусь при них няней, а с вами просто смирюсь. Я не хочу и не буду показывать мальчикам жизнь в паре без любви. Да я и не смогу без каких-либо чувств делить с вами не только постель, но и сосуществовать рядом.

— Значит, вы ко мне ничего не испытываете?

— Почему же, — чуть криво улыбнулась Злата, — я вижу все ваши недостатки и мне хочется бежать от вас.

— Когда вы были искренни? Тогда или сейчас?

— К чему все эти разговоры? Я всегда искренна.

Какой же он дурачок! Тогда она принимала его таким, какой он есть, сразу и безоговорочно. Всё в нём казалось прекрасным. Больше на такое она не способна. Но она — не первая женщина, которая потеряла эту способность влюбляться с первого взгляда. Любовь можно вырастить. На это потребуется время, усилия, упорство, но это возможно. Она желала бы вновь испытать любовь к мужчине, но, к сожалению, теперь это не в её власти.

— Простите, но мне надо готовить, а вам всё обдумать.

— Беседа с вами помогает мне лучше понимать вас.

— Ой ли! — почти весело рассмеялась она. — Послушайте тогда хороший совет! Забирайте сыновей и уезжайте. Каджи ещё слишком мал, и он быстро меня забудет, а Иржи… надеюсь, что у него останутся светлые воспоминания.

— Ваш совет запоздал и обдумывать мне нечего, разве что как вернуть утерянное, — он опустился перед ней на одно колено и осторожно взял её за руку, чтобы поцеловать. Она мягко вытянула кисть и сцепила руки в замок.

— Я прошу вас не касаться меня. Мне это неприятно, и вдвойне будет неприятно, если придётся скрывать свои чувства перед мальчиками.

— Считаете нужным делать вид, что у нас всё хорошо?

— Да, считаю, поэтому не думайте, что у вас есть много времени. Притворяться я не люблю.

Имрус отступил.

— Вы сможете собраться и выехать завтра?

— Хотите с утра?

— Да, нам надо добраться до города и там мы присоединимся к торговому каравану. Мы поедем с ним, пока не встретимся с выехавшим из крепости отрядом сопровождения.

— Хорошо, тогда я сейчас же начну наши сборы.

— Вы не пожалеете, что дали мне шанс.

— Посмотрим, — вежливо растянув губы в улыбке, Злата отложила выпечку пирожных и взялась за творожную запеканку.

Она быстро подготовила прямоугольные керамические формы для запеканок. Одну она подаст на полдник, а вторую возьмёт завтра в дорогу. Поставив творожную массу в печь, она пошла собираться.

Странное у неё получается соглашение. «Ухаживайте за мной!» — и всё. Надо было всё обговорить, что-то запретить, а она взяла и ляпнула: «Ухаживайте!», а теперь переживай, что и как он понял, не будет ли проблем!

А с другой стороны, что тут обговаривать? Сейчас она скажет: «Не подавайте мне руки, не хочу, чтобы вы касались меня своей горячей ладонью», а завтра на это же обидится.

У Дурынды замерзает ступенька и становится скользкой, так что помощь не помешает. И одновременно не хочется вкладывать свою ладошку в его. Это как признание своей слабости! Холодная маленькая ручка в горячей лапище генерала! Ну, конечно, без него бы не справились!

И вот как что-то обговаривать, когда понимаешь, что не понимаешь, как он должен вести себя, чтобы не раздражал.

Злата присела на кровать, представляя себе последствия своих действий — и получалось, что всё зависит от генерала, всё в его руках и воле. Захочет — сумеет расположить её к себе, значит, она поживёт с ними, а если начнёт давить, то она сразу уйдёт и неважно будет, «висит ли ещё на хвосте» лэр Барути или нет.

Решив больше не мусолить одно и то же, предполагая, как теперь всё будет, Злата стала обдумывать, какие вещи можно оставить у Талейты, а какие придётся брать с собою. Лэра будет злиться и кричать, что у неё не склад в квартире. Да и ещё одна проблема: теперь рядом будет генерал и как, не раскрывая тайны, пользоваться вещами, которые он не вёз? Злата подошла к зеркалу, из которого на неё поглядывал дракон.

— Дружище, ты растёшь! Если так пойдёт и дальше, то маленькие зеркала тебе для наблюдения за происходящим не подойдут! — девушка провела рукой по гладкой поверхности, как будто гладила морду дракона.

— Как там Вишенка?

Дружище чуть зажмурил глаза и отодвинулся в сторону. Вид на земную квартиру исчез, и Злата увидела зазеркалье. Невнятной пугающей темноты больше не было, и среди серой дымки она увидела тёмные горы, серые пятна лесов, бескрайнюю унылую равнину. На горном уступе сидела Вишенка и дремала.

— Мрачновато у вас, но просторно! — восхитилась Злата. — Знаешь, а я думала, что там только темнота.

Дракон кивнул.

— Что, так и было?

Ящер снова подтвердил.

— Но как же так? Откуда всё это пространство? Я же вижу целый мир! — вглядываясь в сумрак, прошептала девушка.