Сердцеед +1 (ЛП) - Эванс Кэти - Страница 11

Придя домой, я сижу, уставившись в экран ноутбука. Всего мгновение, спустя запуск, знакомый страх обездвиживает меня, теперь я чувствую его всегда, стоит мне сесть писать.

Но я думаю об Interface. О Малкольме. Какой он непреклонный, прогрессивный, неотступный, и о том, что он прав.

Гордость не позволит мне написать что-то, что меня не устроит в полной мере. Мне хочется поразить его. Хочу, чтобы он прочел и, даже если он меня ненавидит, хочу, чтобы он почувствовал благоговение или преклонение перед моими словами. Хочу говорить с ним через эту речь и, раз уж он доверил мне столь немногое, не подвести его.

Перед тем, как взяться за написание, я звоню маме поздороваться, проверить, как ее дела. Затем говорю Джине: «Собираюсь писать!», чтобы она не врывалась в мою спальню. Затем отключаю телефон, закрываю браузер, смотрю на пустое поле документа в Word, когда печатаю первое слово: Interface...

После ночи, проведенной за переписыванием переписывания переписанных черновиков, я с утра пораньше направляюсь в «Эдж», быстро выпиваю стакан апельсинового сока и запускаю компьютер, погружаясь в вычитку материала, прошедшего предыдущие правки.

Ориентируясь на краткие заметки, что дала мне Кэтрин, я добавила информацию, которую сама узнала об Interface (дважды перепроверив все факты), выделив это жирным шрифтом, чтобы и он обратил внимание и проверил написанное.

Я вся — комок нервов, к тому времени, как в девять в офис начинает подтягиваться народ. Открыв почту, вписав его имя в адресную строку, я прикрепляю файл.

Кому: Малкольму Сенту

От: Рейчел Ливингстон

Тема: Твоя речь

«Вот она. Я предупреждала, что она будет плохой, но, пожалуйста, знай, что не выдержу критики. Надеюсь, она все же хорошая.

Удачи.

Хотела бы я там присутствовать.

Рейчел.»

Я не жду ответа, но он все же приходит.

Кому: Рейчел Ливингстон

От: Малкольма Сента

Тема: Re: Твоя речь

«Твое имя в начале списка приглашенных, так что добро пожаловать.»

Я едва дочитываю до середины, а в животе уже порхают бабочки.

Он только что пригласил меня послушать свою речь.

Выдыхая, я стараюсь успокоиться, но, боже, как же это сложно! Мне приходится вернуться к своей статье для колонки «Под пристальным взглядом», и, внезапно, все еще не утратив запал после написания речи для Сента, я легко заканчиваю статью о наряде для первого свидания. Думаю о том, как меняется его взгляд, и пишу о вещах, в которые тайно верю, с тех пор, как встретила его. Что мужчинам нравится, когда их подруги выглядят женственно, так что надевайте пастельные цвета, одежду из приятных наощупь материалов, укладывайте волосы с максимальной естественностью, мягкими волнами, создавая контраст всей той жесткости, что есть в мужчинах. Помада естественных цветов лучше подойдет для долгосрочных планов, чем броские, яркие оттенки, которые скорее кричат о сексе.

Закончив статью, я иду с распечаткой в кабинет к Хелен, когда Валентайн останавливает меня, развернувшись на своем стуле.

— Эй! Капитан! — окликает он, салютуя мне, как армейскому генералу.

Смелости ему явно не занимать - сегодня на нем желтый жилет поверх пурпурной рубашки.

— Хелен без стеснения использует тебя. Она откровенно продает идею всем молодым читательницам, что ты в курсе, как урвать самого сексуального холостяка в городе.

Я хмурюсь, услышав это, потому что она, правда, этим и занимается, хотя, будем честны, эта полнейшая чушь.

— Должно быть, потому она и смотрит на меня, как на курицу, несущую золотые яйца, — отвечаю я с напускной легкостью в голосе.

Возможно... нет, скорее всего... поэтому она и отнеслась с таким пониманием к моей «писательской проблеме».

Вэл ухмыляется.

— Что ж, курочка, эти твои золотые яички запросто мог оплодотворить сам Сент.

Я все еще на волне от письма Сента и удовольствия, которое испытываю снова, будучи способной писать, поэтому не позволяю Валентайну забраться к себе в голову.

Едва закатив глаза, я спрашиваю:

— Ты идешь в «Маккормик Плэйс»?

— Неа, она хочет, чтобы я отредактировал всю эту чушь, — он указывает на экран, затем подмигивает. — Правда же в том, что ей остро необходимо изводить меня, чтобы чувствовать себя живой.

— Рада, что тебе, похоже, это нравится, — я иду в офис к Хелен со своей распечаткой, хоть уже и отправила ей статью по почте.

Я оставляю бумаги на ее столе, а когда Хелен меня замечает, говорю спокойным, не выдающим эмоции голосом.

— Сент произносит речь об Interface в выставочном центре «Маккормик Плэйс», и он внес меня в список прессы. Ты не против, если я схожу, даже если только ради наблюдения?

Хелен невозмутимо смотрит на меня.

— Я ждала, что ты спросишь меня, после того, как этим мероприятием интересовалось это недоумение в желтом жилете. Да, я не против, — соглашается она. — Но не будь серой мышью. Задай вопрос! Пускай люди знают, что мы освещаем это событие.

Заметив мою нерешительность, она быстро добавляет:

— Показаться там и вести себя обыденно, твой единственный шанс вернутся к норме. — Пауза, недовольный взгляд. — Что? Уже не так уверена, что хочешь пойти?

Да, не уверена. Теперь я уже ни в чем не уверена.

«Твое имя в начале списка».

— Ладно тебе, иди же! Поторопись и задай вопросы, которые покажут, какие мы смышленые! — говорит Хелен. — Загладь впечатление от одежды Вэла.

Готовясь к худшему, но надеясь на лучшее, я киваю и возвращаюсь к своему столу. Хелен права, мне нужно вернуть, отвоевать эту нормальность.

Он волнует меня сильнее, чем то, что скажут обо мне другие. Я не упущу шанса увидеть его.

За пять минут до начала конференции, я расплачиваюсь с водителем и выхожу из такси. Прикрывая волосы от ветра, я тороплюсь внутрь одного из четырех главных зданий центра «Маккормик Плэйс».

Это самый выдающийся из выставочных центров во всей стране, настолько огромный, что требуется больше пары минут, чтобы добежать от лестницы и холла до аудитории, где Сент ключевой докладчик.

Представители прессы уже на своих местах на стальных раскладных стульях: районные газеты, региональные радиостанции, пять местных новостных команд. Очевидно, это довольно значимое событие. Сотни профессионалов заполнили зал, наготове, вооруженные камерами, блокнотами и микрофонами.

Пока я ожидаю в очереди в приемной, пытаясь незаметно привести прическу в порядок, возле входа меня замечает небольшая группка новоприбывших. Меня тщательно осматривают, после чего начинается перешептывание.

Твоююю ж налево.

Покраснев до кончиков пальцев, я заставляю себя стоять в очереди, пока не дохожу до женщины, выдающей бэйджи.

— Здравствуйте, Рейчел Ливингстон от «Эджа», пришла на выступление Малкольма Сента.

— Дорогуша, они здесь все ради него, — бормочет она, не поднимая глаз. Она находит мое имя в своем списке, и я мысленно благодарю пресс-атташе Сента за эту услугу (или же самого Сента). Я замечаю, с какой неохотой женщина ищет нужный бэйдж, пока наконец-то не протягивает его мне. Я держусь показательно уверенно, когда забираю бэйдж со своим именем и направляюсь внутрь.

Аудитория уже наполнилась, раздаются аплодисменты, когда лысый в сером костюме ведущий конференции, поднимается на сцену.

— Добро пожаловать, — говорит он в микрофон.

Хоть я и пытаюсь сосредоточить все внимание на сцене, пока ищу место, от меня не укрываются внимательные взгляды, сопровождающие меня всю дорогу.

Внутри все неприятно сжимается, когда я думаю о Виктории, чем она сейчас занята, освещает ли она это событие для того дурацкого журнала, в чьем блоге она разместила свое разоблачение обо мне. Она, должно быть, жаждет крови, после того, как Сент уничтожил ее статью.