Мийол-призыватель (СИ) - Нейтак Анатолий Михайлович - Страница 38

— Но ведь зверодемоны бывают и скрытниками!

— …и самым большим идиотом в этой ситуации, — отец продолжал рубить голосом кости, словно не слыша возражений, — всё равно является лидер. Потому что не позаботился о нормальной разведке. Или потому, что потащил в диколесье тех, кто способен испуганно блеять при виде смертельной опасности. Да просто потому, что не стоял рядом с блеющим трусом и не заткнул ему пасть своей ладонью! А зверодемоны-скрытники обычно не атакуют людей, если их не спровоцировать, потому что предпочитают добычу, имеющую Ядра Сути или хотя бы действующие Атрибуты. Если зверодемон-скрытник намеренно охотится на людей — то это уж не иначе как после того, как другие люди пытались его убить, но жидко обделались в части воплощения планов. Ранили, обозлили — и не добили. Чужой идиотизм, как и всякий идиотизм, ведёт к гибели! Запомни это накрепко!

Помолчав, Ригар добавил:

— Конечно, можно стать героем и не умирая. Стать примером для подражания, идеалом, о котором будут петь песни и писать книги. Мало у кого получается, но всё-таки это возможно… так вот, Мийол: всякий герой, заработавший свою славу лично, — или удачливый вор чужих достижений, порой невольный… или мясник, проливший реки крови. Поэтому я желаю тебе остаться обычным человеком, не героем. А если всё-таки сподобишься и совершишь что-то героическое, да ещё останешься жив… что ж. Надеюсь, тебе хватит совести не хвастать своими подвигами. И ума — не гордиться ими.

«Я вскрыл и обезвредил шпиона нагхаас, отец. Даже целую шпионскую ячейку. И при этом я остался жив, хотя вполне мог подохнуть.

А теперь я — разом идиот, мясник и вор чужих достижений. Чалка мёртв, но кто про него вспомнит? Кулак погиб — кто по нему заплачет? Сгинул Меченый, так что с того? Наполовину враг, лишний человечек, мелочь… а трупами врагов вообще принято хвастать: вона кого вальнул! Это тебе не черноклювую змеептицу придушить… да. Геройствовал Хантер, ему вся слава… и часть славы — Башке. Слава, добыча, ресурсы и артефакты…

Стоило ли оно того?

И настанет ли момент, когда я перестану об этом думать?»

Способность разделять внимание, полученная благодаря Ускорению Магических Действий, показала свою изнанку. Потому что Мийолу никак не удавалось перестать думать. В замкнутом помещении, полном мерзких запахов (на природе тела зверей так не воняли!) и звенящей тишины, с кружащейся головой и подкашивающимися ногами, всё ещё ощущая скручивающую нутро тошноту… ох. Ох-ох-хо. Неотвязные мысли… про это Ригар тоже говорил что-то умное, мудрое даже, вполне способное примирить со случившимся… но как раз эту часть многочисленных и многословных отцовских наставлений почему-то никак не удавалось вспомнить. Приходилось отвлекаться средствами подручными, фокусируясь на здесь-и-сейчас.

На обыске трупа Щерки.

Когда Хантер снял с изувеченной шеи шёлковый шнурок с резным талисманом, по размеру как перепелиное яйцо, убитая преобразилась. Кстати, шёлковый шнурок тоже не остался прежним или, вернее, принял истинное обличье: рубчато-шершавой гибкой ленты, не продетой в дырку-петлю, проточенную в камне талисмана, а врастающей в… орех? Да, нечто вроде того. Не что-то сделанное, а скорее что-то выращенное — и даже как будто до сих пор живое. Что касается Щерки, она в истинном виде выглядела ещё хуже, чем при жизни. Вместо просто неприятного, бледного, малоподвижного, но всё-таки человеческого женского лица сквозь маскировку протаяли гротескно искажённые змеиные черты. Серо-зелёный узор чешуй, вытянутая безносая морда, маленькие глаза, три пологих гребня ото лба к затылку, приоткрытая пасть с загнутыми щучьими зубами…

Брр, ну и пакость. Впору удивляться, как вот это умудрялось вполне разборчиво говорить на низкой речи. Или нагхаас говорила неразборчиво, а талисман подправлял шероховатости? Что ж, вполне разумное предположение.

А вот тело после снятия маскировки выглядело в целом довольно обыденно. Руки остались пятипалыми и именно руками, а не какими-нибудь когтистыми хваталками (хотя вместо ногтей всё же обнаружились небольшие когти, типа птичьих). Пропорции туловища и конечностей сохранились — разве что намёк на грудь, также обеспеченный иллюзией, исчез, как и талия. Самое явное изменение претерпели ноги: Щерка оказалась пальцеходящей. Впрочем, некое подобие хитро устроенных сапог она носила. Просто чтобы не раскрыть себя. Очень странно и подозрительно вышло бы, если б она оставляла на пещерных мхах нечеловеческие следы.

Шпионов ловят на мелочах, — раздался голос Ригара из глубин памяти.

«Вот и я поймал её на мелочи. На маскировке, что оказалась слишком хороша».

Однако оружие нагхаас заинтересовало Мийола куда сильнее, чем даже маскировочный талисман. Стрельба быстрая, достаточно точная и при этом весьма мощная… от своего отца он слышал про огнестрельное оружие, из книг и от торговцев знал про стреломёты и артефактные метатели (хотя о последних — без малейших подробностей, составляющих военную тайну). Но то, чем его почти убила Щерка, явно выбивалось из списка известного. Метательное оружие, что за пару попаданий обнуляет магический щит второго уровня и к тому же несёт отраву — прямо-таки идеальное дополнение к арсеналу боевых приёмов призывателя. Уже хотя бы потому, что может носиться скрытно и пускаться в ход без обычного для заклинаний периода задержки.

Но…

— Не тронь! — зашипела Шак, стоило ему задрать рукав нагхаас.

— Я знаю, что там отрава, — заметил Хантер.

— Дело не в этом, — добавила алурина спокойнее и тише… но всё равно не без затаённой нотки нерассуждающей ненависти. — Вернее, не только в этом.

— Ну так объясни. Пожалуйста.

— Ты всё равно не сможешь использовать хастанс. Никто не сможет, кроме этих тварей! Да и эту штуку с фальшивым обличьем я бы сожгла. Я бы сожгла всё, вообще всё, что при ней было. Яд в их телах, яд в их вещах, яд всюду, куда они проникнут!

— А на мне перчатки, — резонно возразил маг.

— Потом для надёжности их лучше тоже сжечь. Смотри.

— Ого!

Левая ладонь Шак — та, которой она касалась лица Щерки — ощутимо покраснела и опухла.

— Видишь? Это просто от короткого касания кожи и от быстро смытой крови. И сама эта гадина принадлежала к низшей касте. У средних каст уже проявляется ядовитое дыхание с аурой яда, а это сложно скрыть; потому змееногие посылают шпионить только низших и ещё изредка низких. У низких каст ядовитого дыхания нет, но пары их крови — уже отрава. Причём сильная. Сражаться с выползками низких каст среди пещер и тем более подземных узостей, не имея особой алхимии, защитных средств и амулетов против яда — чистое самоубийство.

— А ты много знаешь про нагхаас.

— Мне мама рассказывала. Много раз. Она знала ещё больше, а я так… по верхам.

— Расскажи, прошу.

— Зачем тебе? — алурина отступила на полшага, прижимая уши и сощурясь.

— Интересно.

— И только?

— Шак… что ты знаешь о Пути Мага?

— …

— Некоторые называют Путь Воина также путём силы и путём конфликта. Путём оружия. А Путь Мага — это путь Знания и путь Тайны. И… путь любопытства.

— Смешно.

— Однако это так. Хороший маг, как говорил мне мой учитель, движим страстью познания. Маг может убивать и исцелять, призывать существ из иных слоёв пространства и подчинять своей воле стихии, вкладывать энергию в косную материю и придавать форму артефактам. Маги могут даже трансмутировать живое и чудотворствовать. Но какую бы ветвь неохватного искусства магии ни выбрал адепт — он или она, желая преуспеть, должны неустанно искать новое. Утолять вечный голод души, пылать интересом ко всему сущему. Это основная потребность, самая суть магов. И все их способности, от полёта под облаками до сотрясения земли, приходят потом, как результат удовлетворения любопытства.

— Именно поэтому, — сказала Кавилла, подходя ближе, — я выбрала мистическую алхимию и целительство. Когда решала, что стану изучать. Лет десять мне тогда было или даже меньше. О всяких женских штучках, вроде улучшения внешности или создания косметики, я не помышляла ещё. Но я знала, что дороги познания требуют времени. А мистическая алхимия и целительство — именно те ветви, что позволяют прожить дольше самым простым и прямым способом. В десять лет я решила, что хочу жить вечно, чтобы вечно узнавать что-то новое. Смешно, не правда ли?