Узы ненависти (СИ) - Кит Тата - Страница 27

Выдернула из-под его ног плед и, завернувшись в него, села в кресло, глядя на то, как сладко спит моё личное Чудовище, что даже во сне, казалось, не переставал терзать мою израненную душу.

Внезапно проснулась от сильного раската грома. Молния яркой вспышкой осветила комнату и передала эстафету новому раскату. Легкий дождь перерос в самый настоящий ливень, стихию, что готова потопить.

За окном все еще ночь.

Ноги затекли от неудобной позы, шею неприятно тянуло. Откинув в сторону плед, осмотрелась в темноте комнаты. Арчи на кровати не оказалось, как и его вещей, что ранее были сброшены на пол.

Устало потерев лицо ладонями, решила снова принять душ. Тем более, что на бедре, возможно, остались следы крови Арчи.

Включила свет в ванной комнате и поняла, что принять душ — не такая уж и плохая идея. Особенно учитывая то обстоятельство, что кровь имелась не только на внутренней стороне бедра, но и на халате. Сбросила испачканную ткань в корзину для грязного белья и встала под согревающие потоки горячей воды, желая расслабиться, чтобы затем снова забыться коротким сном.

Именно коротким. Потому что в доме Арчи мне еще ни разу не удалось поспать более трех часов подряд, так как подсознание всегда ожидало и ожидает нового рывка, нового нападения. Невозможно полностью расслабиться, находясь на вершине вулкана, который может потопить своей леденящей душу лавой в любой момент.

Закончив с гигиеническими процедурами, вернулась в комнату, переоделась в обычный белый топ и пижамные шорты. Забралась на кровать под одеяло, раскидав влажные после душа волосы по подушке.

Сна ни водном глазу. Немного помучившись, поняла, что не только не хочу спать, но ещё и захотела есть, так как последним приемом пищи за сегодня был завтрак в виде овсяной каши и кофе, затем только вода и табачный дым в подпольном казино. От воспоминаний о котором, плечи невольно дрогнули, желая сбросить прикосновения Коновалова, словно он всё еще был за моей спиной.

Проиграв немое сражение с самой собой, всё же решила спуститься в кухню и немного перекусить.

В особняке царила тишина, которую временами прерывали раскаты грома. Из кухни виднелся тусклый свет от подсветки гарнитура. Жорик часто оставляет её, чтобы охрана ночью не разбивала его посуду в поисках съестного.

Стоило мне пересечь порог кухни, как я сразу пожалела о том, что решила перекусить.

Около островка стоял Арчи в одних только боксерах и старательно пытался оторвать бактерицидный пластырь, что насквозь пропитался кровью.

Сделала шаг назад, но попала в зону видимости серых глаз. Собрав волю в кулак и сделав вид, что не замечаю его присутствия, прошла к холодильнику, достала тарелку с готовыми бутербродами и включила чайник.

Повернулась к Арчи, который продолжал с шипением отрывать крепко приклеившийся к коже пластырь.

Недолго думая, решила побыть доброй ночной феей. Подошла к мужчине и одним уверенным рывком сорвала пластырь с раны. Получив порцию утробного рычания и отборного мата, выкинула окровавленную ткань в мусорное ведро и победно заглянула в глаза Арчи, что сейчас метали молнии, хлеще, чем рассвирепевшееся над особняком небо.

— Было больно, — с легкой хрипотцой произнес мужчина.

— Не больнее, чем ты делаешь мне, — безразлично произнесла я и вернулась к закипающему чайнику.

Налила чашку горячего чая с сахаром, взглянула на бутерброды и поняла, что аппетит опять пропал. Вернула тарелку в холодильник и, обхватив двумя руками чашку, повернулась к Арчи.

Мужчина пытался отрезать и наклеить новый пластырь на кровоточащую рану. Но каждая его попытка была провальной: либо края липучки склеивались между собой так, что их невозможно было разлепить, либо она липла к пальцам Арчи, на что тот психованно рычал и отбрасывал её в сторону.

Неуклюжий хмурый медведь, который не в силах оказать себе медицинскую помощь. Даже забавно как-то. И как он только смог сколоть приступную группировку, если не может справиться с обычным пластырем?

Допила чай, помыла кружку и поставила близ раковины. Повернулась и вздрогнула, когда Арчи психанув, сбросил аптечку на пол.

Подавив злобный смешок, подобрала многострадальную аптечку и подошла к мужчине. Достала ватные диски, открыла перекись водорода и, мимолетно взглянув на замешательство в глазах Арчи, стала обрабатывать рану.

— Зачем ты мне помогаешь, если считаешь чудовищем? — насмешливо спросил мужчина, глядя на меня с высоты своего роста.

— Чтобы не стать таким же чудовищем как ты, — бесцветно произнесла и рефлекторно подула на рану, как иногда в детстве дела младшему брату.

Насмешка слетела с лица мужчины и, судя по потемневшим глазам и отсутствующему взгляду, он углубился в болезненные воспоминания. Затем, вспомнив о моем скромном присутствии, нахмурив брови, заглянул в глаза. Приоткрыл рот, будто хотел, что-то сказать, но передумал. Опустил взгляд на рану и помог приклеить бактерицидный пластырь.

— А с Коноваловым что? Он жив? — вопрос сам собой сорвался с губ.

— Я может и чудовище, но не убийца. Хотя его шею свернул бы с великим удовольствием, — мужчина отошел к кухонному гарнитуру и оперся бедром о его столешницу, скрестив на груди руки.

Собрав медикаменты, убрала их обратно в аптечку.

— А обо мне ты волновалась? — вздрагиваю от глубокого мужского голоса над самым ухом.

И когда он успел так быстро и бесшумно оказаться рядом со мной?

Он ко мне не прикасается, но я чувствую спиной жар его тела. Сердце ухнуло в пропасть, по коже пробежали мурашки, в горле пересохло.

— Нет, — шепотом ответила ему и для устойчивости схватилась за край столешницы.

— Маленькая врушка, — насмешливо, словно змей искуситель, произнес он, едва уловимо касаясь губами уха.

Сделав, разделяющие нас, полшага. Кончиками пальцев мужчина провел по моим рукам от кистей до бретелек на плечах, посылая новую волну мурашек по телу. Носом зарылся в волосах, полной грудью вдыхая их запах.

— Так сладко можешь пахнуть только ты, — прошептал и прикусил мочку уха.

Судорожно вздохнула и прикрыла глаза:

— Как? — поинтересовалась, пытаясь сохранить ровность голоса, но в итоге все равно получился волнительный шепот.

— Непокорностью, — уже не шепот, скорее дыхание, сорвавшееся с губ, у моего уха.

Его руки вновь приходят в движение. Одним легким жестом перекидывает волосы через плечо, проводит носом по обнаженной шее, вдыхая аромат, наслаждаясь им.

Кончиками пальцем рисует круги на плече и скидывает тонкую бретельку майки. Нежными, почти воздушными касаниями губ, прокладывает дорожку поцелуев от мочки уха до плеча, заставляя замирать от каждого прикосновения и подставлять его горячим губам шею, отклоняя голову.

Поцелуи становятся все настойчивее, дыхание более шумным и рваным. Арчи зарывается пальцами в мои волосы, отклоняя голову, покусывая шею и зализывая место укуса нежной тягучей лаской. Плотнее прижимает к своему разгоряченному телу, обхватывает грудь, сжимает сквозь ткань майки сосок, посылая сладкую истому в низ живота.

Прикусываю нижнюю губу, пытаясь сдержать рвущийся стон. Сильнее сжимаю край столешницы, силясь не потерять контроль над своим телом и мыслями.

Но все летит к чертям, когда пальцы Арчи спускаются ниже и проникают в шорты, нащупывая набухший бугорок. С губ срывается тихий стон, когда умелые пальцы начинают ласкать клитор в том же ритме, что другая рука сжимает затвердевшую вершинку, оголившейся груди.

Не в силах сдерживать себя и дальше, откидываю голову ему на плечо, ягодицами ощущаю силу его возбуждения.

С губ срывается более громкий стон, когда его пальцы одновременно сжимают клитор и сосок, бросая меня в пучину наслаждения. Бедра начинают инстинктивно двигаться в такт его ласкающим пальцам. Сладкая мука растекается по телу, натягивая меня подобно струне.

— Давай, малышка.