Раненые звезды (СИ) - Котов Сергей - Страница 30

Но все оказалось куда проще. Мы действительно проехали на охраняемую территорию, за высоким забором, через двойной КПП, «украшенный» вышками с автоматчиками.

Эта территория оказалась военно-морской базой. Мы миновали административные здания, какие-то склады, и поехали сразу к дальнему пирсу — колоссальному сооружению из бетона и стали, выдающемуся в море километра на три — к которому была пришвартована невиданная конструкция плавучего стартового комплекса.

На пирсе нас встречали. Целая делегация: от обилия погон, галунов и наградных планок рябило в глазах. Военные стояли несколькими стройными рядами возле двухъярусного трапа. Было очень тихо. Только бакланы орали в отдалении — там, где был выход из бухты. Я чувствовал, как на нас скрестились несколько десятков очень напряженных взглядов.

— Как прошел полет? — спросил молодой женский голос с легким китайским акцентом, — удалось ли отдохнуть?

Я посмотрел направо. Возле микроавтобуса стояли двое пожилых военных в генеральской форме. Китаец и темнокожий. Между ними, едва доставая им до плеч, замерла молодая девушка, тоже в военной форме. Она почему-то с обожанием пожирала меня глазами, и улыбалась от уха до уха.

— Зрасьте, — кивнул я.

— Генерал Лин, — вмешалась Катя, и что-то добавила, переходя на китайский.

Генерал ответил, сверкнул на меня глазами и, кивнув, удалился. Переводчица промолчала.

— Удачи вам, — сказал темнокожий генерал, на английском, — не могу сказать, что мне нравится происходящее. Но наши ресурсы в вашем распоряжении. Политическая воля есть политическая воля.

Он протянул мне руку. Я ответил на пожатие, после чего он повторил ритуальное приветствие с Катей.

Только теперь я обратил внимание, что кажущееся бессмысленным собрание разных военных на самом деле имеет одно практическое свойство. Хотя форма большинства присутствующих не была полевой — почти каждый был вооружен. Если приглядеться, то можно было заметить, что делегации стояли так, чтобы при необходимости иметь возможность быстро нейтрализовать друг друга.

Мы поднялись по трапу на палубу стартового комплекса. Потом долго блуждали по полутемным тесным коридорам без иллюминаторов, пока, наконец, не оказались в помещении, напоминающем конференц-зал.

За небольшой кафедрой, на фоне огромного белого экрана стоял китайский генерал, которого Катя назвала Лином. Рядом с ним — все та же улыбчивая военная переводчица.

В самом зале сидело двое. Коренастый китаец лет сорока в синей летной форме, и спортивный мужик слегка за тридцатник в форме американских космических войск. Так я впервые увидел моих партнеров по полёту. Никто нас официально представлять друг другу не стал — это было как-то странно и не правильно. И вообще, все шло совсем не так, как я себе представлял все эти месяцы.

Мы с Катей заняли ближайшие свободные места — пару кресел с выдвигающимися столиками.

Генерал дождался, пока мы усядемся, после чего в своей обычной манере кивнул. В зале погас свет. А через секунду засветился экран. Сначала по нему строем пропыли какие-то логотипы, гербы и символы. Потом — изображение почернело, и по его центру возникло огромное расплывшееся красноватое пятно. Изображение постепенно входило в фокус, и вскоре я уже без труда мог опознать орбитальную фотографию Марса. Очень детальную фотографию, надо сказать — я без труда мог разглядеть мельчайшие детали марсианского рельефа.

— Ваша миссия — это миссия отчаяния, — безо всякого предисловия начал генерал. Он говорил с небольшими паузами, чтобы девушка успевала переводить, — и в другое время была бы невозможна. Но мы все, скорее всего, погибнем. А в этой ситуации не остается секретов, которые стоило бы продолжать хранить, не имея надежды на продолжение своего дела. На этой планете, — он указал на Марс, — около двух с половиной миллиардов лет назад существовала развитая цивилизация. Это были крутые ребята, они успешно осваивали солнечную систему, имели аванпосты на всех крупных планетах, включая Землю, и на значимых лунах газовых гигантов, — генерал прочистил горло, и сделал глоток воды из стоящего на кафедре прозрачного стакана. — Мы не можем полностью восстановить картину того, что произошло. Но мы точно знаем — началось это с уничтожения их дальних аванпостов. Причем уничтожены они были точно таким же способом, как наши астероидальные мини-боты, — на экране возникло уже знакомое мне видео с огромным камнем в пустоте, который крошит в пыль неизвестная сила, — начиная нашу экспансию, мы боялись этого. Но надеялись, что обойдется. Не обошлось, — на экране снова возник Марс, — перед вами — цель вашей миссии. Что бы это ни было, оно ударит туда прежде, чем доберется до Земли. Там — больше всего земных аппаратов и приборов. А оно всегда идет извне вовнутрь системы. Если сможете его обнаружить — используйте ваши тюрвинги. И помогут нам высшие силы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Тюрвинги? — спросил я Катю шепотом, наклонившись к уху, — он сказал — тюрвинги? Их много? Или переводчик ошиблась?

В ответ Катя только тихонько шикнула, и указала на трибуну.

— Орбитальное расположение не очень благоприятное, — продолжал генерал; на экране тем временем появилось схематическое изображение траектории полета до Марса, — на старте мы используем притяжение Луны, чтобы получить нужное ускорение, пока двигатели будут работать в половину мощности на тестовом режиме. Если все пойдет нормально, то вот здесь, — он указал лазерной указкой на участок траектории, расположенный примерно в четверти общей длинны от Земли, — двигатели выйдут на полную мощность. Если радиационные щиты и противометеоритная защита, технологию которых мы позаимствовали на обнаруженном недавно инопланетном челноке, сработают нормально, уже через три недели вы будете на месте. Дальше действуйте по обстановке. Среди вас будет видящий. Его личность мы не раскрываем из соображений безопасности.

Мы с Катей переглянулись; она покачала головой, но промолчала.

Брифинг продолжался еще минут пятнадцать. Было много технических деталей. К счастью, я понимал, о чем шла речь — очень помогали месяцы подготовки.

В самом конце генерал Лин спросил, есть ли у кого-то из присутствующих вопросы. Таковых не оказалось.

Платформа была такой огромной, что во время брифинга я не почувствовал, что мы отшвартовались, и начали движение в открытое море, к точке пуска. До места было шестнадцать часов хода. По мнению генерала Лина, непозволительно много времени. Но с этим ничего поделать было нельзя — мореходные качества платформы не позволяли ее буксировать быстрее без риска необратимых повреждений конструкции.

По понятным причинам, обычный предполетный карантин мы не проходили. Однако же, где-то через час после брифинга нас, экипаж, собрали в лазарете, где сделали экспресс-тесты на большинство известных опасных инфекций. Включая ковид, разумеется.

Во время пребывания в лазарете мы так и не познакомились. Каждый был со своими сопровождающими, и времени на общение просто не оставалось. Хотя это было очень странно. Мы совершенно друг друга не знаем — но стартуем завтра на одной ракете. Ведь столько исследований проводилось насчет психологической совместимости экипажа длительных космических экспедиций. Все ученые говорили, насколько это критически важно для успеха миссии. И вот, в реальной жизни нас отправляют в космос, даже не представив друг другу.

Я даже спросил об этом Катю. И услышал в ответ: «Ну, предполагается, что у вас будет куча времени, чтобы поболтать по дороге. А время сейчас — на вес золота. Так зачем его тратить на всякие сантименты?»

И все-же официальное знакомство состоялось. Вечером, после ужина, нас снова пригласили в лазарет.

В этот раз вместо команды медиков в белых халатах нас ожидала сухонькая пожилая женщина с лучистыми добрыми глазами, и волосами цвета платины.

— Прошу, располагайтесь, — увидев нас на пороге, она поднялась со стула, и широким жестом указала на широкий мягкий диван, обитый синим плюшем, стоящим под сдвоенным иллюминатором. Этот предмет мебели выглядел удивительно неуместно в лазарете, и я бы совсем не удивился, если бы узнал, что его притащили только что, специально для этой встречи, — меня зовут Лилиан. Я — психолог экспедиции.