Эра Водолея (СИ) - Рябинина Татьяна - Страница 48

— Ты уже одного дракона сожрала, ведьма, куда в тебя лезет?

Он вышел из тени, обнял ее, чувствуя на щеке тепло еще не успокоившегося дыхания.

— Если честно, немного коленки трясутся. Но из образа пока не вышла, так что могу еще парочку сожрать, — рука пробралась под куртку, ногти впились в бок.

— Сердишься? Что приехал? — попытался изобразить раскаяние, которого не испытывал, ни капли.

— Нет, — Инна слегка прикусила мочку его уха. — Я бы сильно удивилась, если б не приехал.

— Вообще-то я сначала думал, подожду, пока ты не уйдешь, а потом уже домой поеду. Чтобы ты не знала, что я здесь был. Даже сообщение тебе кинул, что задерживаюсь. На тот случай, если ты раньше меня доберешься.

— Я не видела. Но если б увидела до того, как вышла, еще больше была бы уверена, что ты здесь. А так… ну не знаю, почувствовала, что там кто-то есть. А кто, кроме тебя? Еще один маньяк?

— Знаешь, Инка, ты все-таки сумасшедшая, — взяв за руку, Андрей повел ее к подворотне. — Сначала думал, не буду выходить, а потом, решил, что лучше все-таки сдаться. Даже если ты меня порвешь на тряпки. Черт его знает, может, он тебя на улице караулит, чтобы по башке треснуть и уволочь. И, кстати, за все то, что ты сказала, могло очень нехило прямо сразу прилететь. А я, знаешь, не Флэш из комиксов, чтобы выскочить и на лету руку перехватить.

— Не бурчи, — Инна потерлась виском о его плечо, как кошка. — Знаю. Наверно, дура. Но Остапа понесло. Вошла в роль.

— Вполне так достойно «Оскара». Или что там в театре дают? «Писька с мизинчик», «я тебя уничтожу». Очень так убедительно. Видуха у него бледная была, да.

— У нас «Золотая маска», а так «Европа — театру» и «Тони». Польщена, мерси.

Выйдя из подворотни, Андрей посмотрел по сторонам.

— Какая у него машина-то?

— Понятия не имею, — пожала плечами Инна. — Вообще о нем ничего не знаю, кроме имени. Может, у него и машины-то нет.

— Эй, ты потише, а то вдруг прячется где-нибудь… Федечка. Поймет, что ты его нае… обманула.

Инна расхохоталась до слез, выплескивая все скопившееся напряжение.

— Прячется. Пережевывает смертельную обиду. Бедняжечка…

— Но вообще-то, Ин, ты зря так веселишься, — сказал Андрей, когда они сидели все в том же «Мапуче» и ждали все того же обожаемого Инной запеченного осьминога. — Не факт, что все закончилось.

— Ну понеслось!.. — она закатила глаза, потом протянула через стол руки, переплела с его пальцами свои. — Послушай, я все это понимаю. Равно как и то, что он, может, просто в окоп откатился, новых сил набрать. И, может, ни одно мое слово не воспринял всерьез, наоборот, только раззадорило. Смысл был не в том, чтобы нагнать на него страху и заставить в штаны наделать.

— В том, чтобы ты сама перестала его бояться?

— Да. Понимаешь, с тем психом все было по-другому. Он был простой и понятный. Нет, страшно, конечно, мало ли что у него на уме. Но и страх тоже был понятный, чисто физический. Ну как идешь к зубному и боишься боли. Исчез псих — исчез страх. А тут… совсем другое. Я даже не знаю, как толком объяснить. Что-то такое демоническое. Мистика. Теряешь волю, не можешь сопротивляться. Как под гипнозом. И даже не знаешь, чего именно боишься. Не боли, не насилия. Словно в болото затягивает.

— И поэтому ты решила его обстебать с ног до головы?

Ощущение было странное. Коктейль «петушиный хвост». Облегчение, восхищение Инной, отвращение и злорадство по отношению к… Федечке. А еще интерес, как будто все произошло не с его женой, а в кино или в книге. Даже нет, все это смешалось так, словно смотрел с двух точек, объемно.

— Да. Хотя не сразу догадалась. А ведь изучали когда-то и фольклор, и историю театра. Как унизить страшное — обсмеять. Невозможно бояться того, над чем смеешься. И… ты не представляешь, как я тебе благодарна. За то, что понял и поддержал. И не давил.

— Ну под конец немного все-таки пришлось. Надавить. Иначе не раскололась бы, — Андрей убрал руки, чтобы официант мог поставить перед ними тарелки. И продолжил, когда тот ушел: — А что понял… Я понял даже то, о чем ты предпочла умолчать. Не стал бы говорить, но раз уж пошла такая пьянка… Был ведь интерес, так? Ну, даже не интерес, но тянуло?

Чуть порозовев, Инна воткнула вилку в осьминога. Как в меч в дракона.

— А ты бы сказал? — спросила, не глядя на него. — На моем месте?

— Жираф, мне трудно представить себя на твоем месте. Мои разворошенные Эрой воспоминания все-таки не то же самое. Хотя тоже против воли. Но… да, я вряд ли сказал бы: «дорогой Водолей, меня тянет к какому-то стремному мужику, хотя мне это ну совсем не нравится». Мы пока еще не на том уровне квеста. Может, лет через двадцать. Или тридцать. Поэтому я понял, но промолчал. Но что думал… Позволь, об этом тоже умолчу.

— Ты лучше всех, — Инна пилила осьминога так, что вполне могла прорезать насквозь и тарелку.

— Несомненно, — усмехнулся Андрей. — Знаешь, что я вспомнил? Мы как-то говорили, что строили наши отношения по камешку. Как пирамиду Хеопса. А вот сейчас другое показалось. Дед мой умер, когда я еще в школу не ходил. Жил на Урале, в Златоусте. Как-то мы с отцом ездили к нему в гости. Работал на металлургическом заводе. Рукастый, все умел. И делал на заказ литые портреты с фотографий. Просто обалденно получалось. Процесс там сложный, мутный. Сначала из глины, потом…

— Восковая заливка, — кивнула Инна. — Потом металлическое литье. Действительно очень трудоемко. Извини, это профдеформация.

— Так вот после литья получается страшный полуфабрикат. Весь в окалине. Сначала его шкурочкой, потом пастой полировочной. Пока не засверкает.

— И как у нас? Еще шкурочкой? Или уже пастой?

— Если ты поняла аналогию, значит, уже пастой. А это может быть вечным. Нет предела совершенству.

— А я говорила, что люблю тебя?

Андрей уставился в потолок, изображая глубокую задумчивость.

— Что-то не припоминаю. Но буду рад услышать.

— Водолей, я тебя люблю.

— Я тебя тоже, Жирафа. А кстати… тыщу лет уже хочу спросить, и как-то все неловко было. Но раз сегодня у нас прямо такое заседание общества «Долой стыд», спрошу. Почему ты зовешь меня Водолеем, а Андреем, только если сердишься?

— Ну… не знаю, — растерялась Инна. — Как-то всегда так было. Может, потому, что Андреем тебя Эра звала? Между прочим, раз уж «Долой стыд», тоже кое-что скажу. Я с ней виделась. С Эрой. Когда ты в Москве был.

— О как! Надеюсь, не подрались?

— Да нет. Случайно встретились на улице. Позвала к себе. Она меня. Посидели, поговорили. Все точки, можно сказать, везде расставили.

— Да? — Андрей смотрел на нее, сдвинув брови. — И то, зачем она пришла?

— Сказала, что сама не знает. Спонтанно как-то вышло. Уж точно не потому, что рассчитывала все вернуть. Но меня не это больше интересовало. Почему она тогда с тобой так обошлась. Почему не поговорила наедине, спокойно. Как-то очень все по-стервозному вышло. Не похоже на Эру.

— Ну и почему же?

— Думала, так будет лучше. Сразу все концы обрубить, чтобы никакой надежды не осталось. Рассчитывала, что будешь зол на нее и быстрее забудешь. Знаешь, как рану порохом прижигают?

— Вот оно что… — Андрей рассмеялся с горечью. — Спасибо, Ин.

— За что?

— Что сказала. Это такой… финальный штрих. Нет, я все вспомнил, снова прожил, для себя закрыл. Но осталась одна непоняточка. Почему так? За что? Действительно очень не похоже на Эру. А все оказалось просто… Послушай, ты долго будешь еще свою каракатицу терзать? Может, с собой заберем?

— Давай, — улыбнулась Инна и махнула официанту.

Эра

— Лучше ему так, видали! — бурчала я себе под нос, выкатившись из лаборатории. — Может, счет тебе отправить, раз хочешь послаще и такой состоятельный крендель?

Покупать первые попавшиеся таблетки, не посоветовавшись с врачом, я не рискнула. Проблемы с этим делом уже были после родов, повторения не хотелось. В районной консультации номерки оказались только на следующий месяц, да еще с работы пришлось бы отпрашиваться. В итоге пошла к гинекологу в платную клинику, где оформляла справку для прыжков. Там ожидаемо отправили сдавать анализы. На очень неслабую сумму.