Знамение. Вторжение (СИ) - Ильясов Тимур - Страница 25

Наша яхта-катамаран, подгоняемая двумя мощными моторами, уверенно набирает скорость и легко скользит по воде, шелестя будто лакированной плотью разрезаемой поверхности моря. Метр за метром она отдаляет нас от смертельной опасности, унося в спасительную синеву, по мере того, как кишащий монстрами город остается позади, а яростные и разочарованные охотой вопли тварей затихают.

Одним махом на меня наваливается неимоверная усталость и апатия. Напряжение и заряженная адреналином энергия, прежде удерживавшие тело и разум в тонусе, отпускают меня, заставляя почувствовать себя пустой оболочкой некого целого и плотного, которое внезапно выскользнуло и оставило меня безвольно повиснуть на кресле.

Голова заполняется туманом, а спина по-стариковски сгибается. Хочется упасть лицом вниз, распластавшись грудью по приборной панели, или безвольной жижей сползти вниз, на палубу. Но и на подобное усилие воли не остается. И я продолжаю сидеть на месте, уставившись вперед, впитывая новую для себя реальность, которая без предупреждения поменяла сцену действий и правила игры.

Мы все четверо — молчим. Заставив себя обернуться назад, я смотрю на супругу, которая сидит на палубе, опустив голову вниз, и тяжело дышит. Ее ноги широко расставлены, позволив обозначившемуся животу вывалиться вперед. А волосы растрепаны и спутаны, свисая грязными космами вниз, будто тяжелые весенние сосульки с крыши дома.

Я уверен, что она меня сейчас ненавидит. За то, что я сделал. И за то, что не сделал. За глупости, которые допустил. И за подвиги, которые не свершил. Впрочем, это не важно… Это у нее пройдет… Главное, что мы живы. Главное, что безжалостный острый топор, долгое время дамокловым мечом висевший над нами, теперь отброшен на безопасное расстояние. Да…, она точно меня ненавидит, и как только придет в себя, то, вероятно, обрушится на меня с обвинениями. Ведь своими нелепыми поступками я действительно поставил семью, включая крохотное создание, зреющее в ее чреве, под угрозу. Заставил пролезть её через те треклятые железные створки ворот, передавив тем самым живот.

Хотя, почему «заставил»? Разве она сама не хотела выжить? Почему я один должен нести ответственность за происходящее? Разве я всесильный Господь — Бог? А она неразумное дитя? Пусть она и женщина, и в положении, но это не означает, что она может полностью сбросить на меня бремя принятия решений и вину за последствия.

Хотя…, что я несу…!!! Мужик, называется… Попробовал бы сам носить в животе растущий в размерах с каждым новым днем «аквариум», а в добавок справляться с гормональной бурей и токсикозом. Пусть она винит только меня. Пусть позлится… Ей пришлось нелегко, моей красавице, моей «английской розе», как называла супругу одна наша общая знакомая, отметив характерный румянец, выступающей на бледной коже лица супруги каждый раз, когда та смущалась. Все это не так уж и важно… А важно, что несмотря на приключения, наш план сработал. И мы здесь. На этой белоснежной яхте. Отдаляемся прочь от опасного города. Вместе… Целые и невредимые…

Две крошки — девочки сидят возле матери. Старшая упрямо и обиженно насупилась, поджав расцарапанные при падении губы и держит перед собой руки, вывернув кверху пунцовые от ушиба ладони. У нее уже сложился характер. Характер сложный и непокладистый, с которым приходится справляться. Младшая же, судя по сжавшемуся крохотному личику, готова по-детски снова расплакаться, но после того, как круглыми глазами — пуговками оглядывает нас по очереди, то не решается капризничать, а лишь прижимается ближе к матери, робко вздыхает и затихает.

Я возвращаю взгляд вперед, и мутными от усталости глазами сморю на панораму, которая все шире открывается мне по курсу плывущей вперед яхты. В сторону огромного, насколько хватает взгляда, горизонта, где очень далеко вдали темно-синяя кромка моря соприкасается с бледной синевой чистого безоблачного неба, образуя тонкую, длинную и безупречно ровную линию горизонта.

Двигатели исправно работают, мерно отстукивая ритм. Монотонный плеск воды успокаивает голову после пережитых испытаний. Теплый ветер ранней осени перебирает мои отросшие волосы и холодит небритое лицо. Я чувствую себя странно. Отрешенно. Обездвиженно. Апатично. Будто внезапно снова очутился в некогда пережитом причудливом сне, чьи детали не помнишь после пробуждения, но послевкусие от которого надолго остается на глубинных подкорках сознания.

Моторы гудят и яхта разгоняется до максимальной скорости, все дальше отдаляясь от берега и глубже вторгаясь в безграничную синеву. Теперь мы точно в безопасности. И надо бы прийти в себя, взбодриться и приняться за дело. Но я по-прежнему не могу себя заставить пошевелиться.

Мысли в голове вяло и неохотно перетекают из одной в другую, медленно перебирая необходимые к выполнению действия. Ведь отдыхать еще рано. Прежде всего, нужно проверить лежащего на палубе в метре от меня мужика. Узнать наверняка, жив ли он и представляет опасность, или же мертв. Если он выжил, то, вероятно, мне нужно его либо связать, либо запереть в одной из кают, тем самым обезопасив нас от возможного с его стороны нападения. Или попросту скинуть мерзавца за борт, позволив судьбе самой распорядиться его жизнью.

Потом следует побеспокоиться о супруге, осмотреть ее живот и проверить общее состояние, надеясь, что плоду не были нанесены повреждения, а течение беременности не поставлено под угрозу.

Далее, следует обработать ссадины на лице старшей дочери. Для этого стоит поискать на яхте аптечку, которая должна где-то быть, судя по очевидной щепетильности хозяина. Также следует обработать свои уши, расцарапанные в кровь, когда я протискивал голову через створки ворот.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И далее — «по — списку»… Когда мы достаточно далеко отдалимся от берега, то остановить яхту и разобраться как скинуть якорь, чтобы нас не отнесло обратно к городу. Обойти помещения лодки и найти каюты, где можно разместиться. Отыскать запасы воды и еды, чтобы понять, много ли ресурсов имеется в нашем распоряжении. Изучить приборы на панели управления и выяснить каковы резервы топлива.

Можно еще попытаться понять как пользоваться парусами, которые сейчас аккуратно скручены в рулоны, закреплены по нижнему периметру мачты и «упакованы» в синие защитные чехлы. Однако иллюзий на этот счет у меня нет. Надо честно себе признать, вряд ли у человека, никогда ранее не имевшего практики морского дела, получится управлять яхтой при помощи ветра.

Однако, как бы я не заставлял себя начать действовать, моё изможденное тело, будто приклеенное к креслу, продолжает оставаться на месте, а руки держаться за рычаги управления двигателями, будто если я их отпущу, то лодка вдруг двинется назад, обратно в тот кошмар, который мы чудом избежали.

— Он не пинается, — вдруг доносится слабый всхлип супруги, прервав течение моих мыслей.

— Что? — спрашиваю я, пытаясь понять о чем говорит жена.

— Он не пинается! — с жалобным стоном повторяет она, скукожив в скорбной гримасе лицо и суетливо поглаживая оголенный живот, виднеющийся над вздернутой тканью водолазки…

С тяжелым сердцем, стараясь найти правильные слова утешения и определить нужную последовательность действий для реагирования на обозначивающуюся проблему, я заставляю себя покинуть пост, присаживаюсь рядом с супругой и осторожно приобнимаю ее за худые плечи.

На левой стороне её живота налилась заметная, на глазах посиневшая гематома от перенесенного ушиба. Также на коже проявилась сетка из лопнувших сосудов, что очевидно не предвещало ничего хорошего.

— Пожалуйста, давай не будем паниковать раньше времени, — пытаюсь успокоить я супругу.

— Паниковать раньше времени?!! Серьезно?!! Ты что, не видишь что произошло?!! — визгливо кричит в ответ она, стрельнув в мою сторону оскорбленным взглядом.