Двое пополам (СИ) - Вечер Ляна - Страница 7

— Как в огонь угодила, — шептала Ёля, тряся обожжённой конечностью. — Спасибо, Искра Ивановна, наградила, так наградила, — обратилась к старушке, словно та стояла за спиной.

Если уж верить в чудеса, то всей душой. Ёлка вдохнула и накрыла ладошкой больную коленку мужчины. Забирая страдания, она дрожала от нахлынувших ощущений. Голова кружилась, в горле собрался тугой комок, а желудок норовил избавиться от ужина, но Ёля терпела. Теперь девушка поняла, как Искре Ивановне удалось снять приступ головной боли. Во рту появился неприятный металлический привкус.

Пробуждение Гару совсем не понравилось — он проснулся, когда Ёлку стошнило на шкуры. Растерянный, взволнованный, он убирал безобразие, недоумевая — что могло произойти? Вечером девочка выглядела неплохо, да и аппетит хороший. Может, жар после посиделок на крыльце или попросту объелась? Она так жадно ела кум-кум. Захлёбывалась соком, вздрагивала. Ансгар хорошо знал, чего стоит пища с большой голодухи. Он помнил отвратительное чувство собственной никчёмности, когда во рту появлялся вкус чёрствого хлеба, который уже не надеялся ощутить. Война это не только доблесть, а перед пустым брюхом все твари дрожащие, будь ты королём Шинари или нищебродом.

Пока мужчина возился с перепачканным мехом, девушку стошнило ещё раз — это уже никуда не годилось. Ансгар плеснул в котелок воды из бочки, развёл огонь, оделся и, прихватив с собой нож, вышел из дома. Осенняя ночь в самом разгаре, гоняла по тёмному небу тучи и неприветливо ворчала вороньём в лесу — туда-то и нужно Ансгару. Он срежет кору дерева Рухару — отвар избавит девочку от тошноты, успокоит.

Воин торопился — он зарёкся оставлять Ёлку в одиночестве надолго. Под ногами шуршала листва, шаг — Гар дышал, выпуская пар изо рта, ещё шаг — мужчина остановился. Прислушиваясь к ощущениям, воин перенёс вес тела на искалеченную ногу и… не почувствовал боли.

«В парадной плакала Весна — так ей и надо!

Но все же кто-то будет ждать, и встретит…»

© Группа «Пилот» — «Меня среди них нет»

Ёлка неподвижно сидела на лежанке, а душа переворачивалась от малейшего шороха. Гар ушёл, оставил её одну и даже собаку в хижину не запустил. Желудок понемногу успокаивался, но Ёля волновалась всё больше: тошнота — верный вестник приступа. Меньше всего ей хотелось столкнуться с адской головной болью «здесь» и сейчас. В мыслях вертелась бесконечная мольба — «Гар…» Ёлка понятия не имела, чем этот мужчина может помочь, но его запах, тепло тела успокаивали. Когда она плакала, прижимаясь к крепкой груди, слезы не казались такими уж горькими.

— Гар!

Ёля закрыла глаза, по щекам покатилась горячая влага. На улице завыл пёс, она вздрогнула и разомкнула веки. Сердце девушки зашлось гулкими густыми ударами — для неё словно включили свет на несколько секунд. Оглушающая волна понимания захлестнула Ёлку — мгновение назад видела! Темнота снова встала перед глазами непробиваемой стеной, и привкус отчаянья растворился на языке едкой горечью. Мучительная обида, холодный страх и выпивающее силы одиночество сожрали способность мыслить трезво — Ёля бросилась туда, где недавно видела дверь. Холодными ладошками она щупала мягкие шкуры на стенах — выхода нет. Заперта в тёмных чертогах собственного сознания, в неизвестности, чёрт знает где. Когда Ёлка, чуть не воя от безысходности, опустилась на пол, дверь хижины скрипнула.

— Гар…

Голос её спасителя и сильные тёплые руки — всё, что ей сейчас требовалось. Он помог подняться на ноги, Ёле показалось, что она сломает пальцы, цепляясь за грубую ткань его одежды.

— Не уходи больше! Никогда! Не уходи!

Плевать, что Ансгар не понимал болгарского — Ёлка кричала шёпотом, прижимаясь губами к прохладной шее мужчины. Она почти физически ощущала, как её просьбы обжигали его кожу раскалённым металлом. В голове звенело, но не от боли. Запустила пальчики в густые тяжёлые волны волос Гара, втянула носом тёплый аромат леса и, спрятав вдох в груди, позволила спокойствию растечься по телу. Никто и никогда не дарил Ёле такого умиротворения. Ян? Отношениям Януша и Ёлки было всего-то месяц с хвостиком, да и успокаивать он не умел. В лучшем случае сдавал невесту в добрые руки мамы, а в худшем — злился. Ёлка не видела искры раздражения в его глазах, но чувствовала, что Яну неприятна слабость. Слабость он презирал. Здоровый мужчина хотел видеть рядом с собой сильную полноценную женщину, а к Ёле испытывал жалость. Гар — другой. Он обнимал, напевая что-то нежное, напоминавшее колыбельную, позволял ей то, что Януш позволить так и не смог — выплеснуть страхи, не боясь провиниться.

— Я очень хочу увидеть тебя, — девушка коснулась щёк Ансгара.

Воин замолчал, замер, перестал дышать. Как же он так опростоволосился? Зачем позволил ей дотронуться? Гар проклинал себя, ожидая, что девочка вот-вот вскрикнет от ужаса, оттолкнёт, но Ёлка и не думала отстраняться. Он видел ласковую улыбку на её бледных губах, чувствовал, как нежно ходят по его лицу пальчики, и страх в его груди мешался с новым потрясающе приятным чувством. Он осмелился, решился — скользнул ладонями по спине гостьи и прижал к себе. Девочка коснулась поцелуем щеки Ансгара, и перед глазами мужчины заплясали цветные круги — давно не мальчик, а потерял голову от невинного чмока. Он завязал похоть тугим узлом, запрещая себе даже думать о вожделении. Неожиданно, но эта хрупкая девушка не испытала отвращения к уродству Гара, не оттолкнула — только за это она заслуживала куда больше вероломного порыва страсти. Он не мог взять Ёлку, как брал когда-то Шайлу.

— Нужно приготовить отвар, — лепетал Гар, освободив гостью от объятий, — и прибрать здесь.

Похоже, девушка разделила смущение воина — её щёчки зашлись румянцем. Гар помог гостье устроиться на лежанке, прикрыл её голые ступни мягкими шкурами и, поборов желание остаться рядом, принялся за дела. Такая трогательная, растерянная, в льняной рубашке, что Ансгар купил для неё на базаре, Ёлка прислушивалась к шагам воина, будто боялась, что он снова уйдёт. Мужчина возвращался, чтобы коснуться её руки, позволить себе маленькую слабость — вдохнуть аромат растрёпанных светлых волос, поцеловать дыханием лицо девочки — и возвращался к столу, где готовил кору для заварки. Девушка уснула с улыбкой на губах, и Гар с облегчением вздохнул — только Богам известно, как ему сложно держать себя в узде, когда душа и тело рвутся к Ёлке в объятия.

Ансгар давно не получал столько хороших новостей сразу. Он не знал, за что его так щедро наградили небеса, и боялся спугнуть удачу. К счастью, что так нежно коснулось его души, прибавилась неожиданная радость избавления от боли. Гар по-прежнему хромал — искалеченная нога никогда не станет ровной, но тупой кинжал мук больше не терзал жилы, не выл в пояснице. Закончив с уборкой, он снял с крючка над огнём котелок с отваром и, вздохнув, поджал губы — так и не выпила. Впрочем, девочке полегчало и без заварки — остальное ерунда.

Ансгар проснулся до рассвета бодрый, в прекрасном расположении духа. За окном крупными хлопьями валил первый настоящий снег — такой больше не растает, а это значит, что тратиться на соль не нужно. Лихие морозы ударят со дня на день, и добычу можно будет морозить во дворе. Мужчина улыбнулся, глядя, как его прекрасная гостья прячет аккуратный носик в густом мехе. Она так сладко спала, и Гару не нужно скрывать своё уродство — он не заметил и тени неприязни на её прекрасном личике. Воин уже сотню раз провернул в голове эту мысль, но никак не мог поверить. Теперь главное — сделать всё по уму, не сглупить. Ансгар провёл большим пальцем по пульсирующей жилке на шее девочки, и пожар мечтаний вспыхнул с новой силой. Гар поведёт Ёлку в круг предков, она станет его женщиной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 6.2