Последняя черта (СИ) - Савченко Лена - Страница 51

— Вот и хорошо, — улыбнулся Дикий в ответ, подошёл, снова предложил руку. — Пойдём. А то ребята волноваться будут.

Таша кивнула, приняла уже понятный жест и, поддавшись внезапному порыву, приподнялась на цыпочки. Пришлось силой притянуть его, но с задачей справилась — чмокнула в щёку, ещё сильнее покраснела и потянула за собой, боясь даже смотреть на Дикого. Ей казалось, что она должна была это сделать, потому что сказать не могла, а выразить хотелось.

Ещё не «Ты мне нравишься», но уже «Мне с тобой спокойно».

— Я скоро свихнусь, — отчаянно прошептала Таша. — Точно тебе говорю. Достало.

— Не свихнёшься, — строго сказал Доктор, поворачиваясь к ней спиной. — Кто тебе даст?

Динамик лифта объявил: «первый этаж», двери разъехались в сторону — первым вышел Док, потом пропустил Ташку вперёд и придержал дверь подъезда. Дохнуло прохладой.

Вечер выходил совсем промозглым, холодным. Темнота давно опустилась на улицы, стрелка часов подбиралась к одиннадцати, и ближайший магазин грозил закрыться. До круглосуточного пилить три квартала, делать этого не хотелось, а отсутствие некоторых продуктов обнаружилось только при необходимости приготовить поздний ужин. Искавшая повод подышать свежим воздухом Таша вызвалась в самоотверженный поход. С удовольствием бы сгоняла одна, но кто её спрашивал?

— Мне надоела эта гонка за смертью. Или с ней… Не важно. Мне синяки Ворона в кошмарах снятся чаще, чем Дикий.

— Кошмары — это хреново. Могу помочь избавиться, если хочешь.

— Да?

В Докторе она в последнее время видела какую-то очень своеобразную, но защиту. Вечно уверенный, пусть и мрачный, он вселял эту уверенность и в саму Ташу. Говорил порой странные вещи, жуткие, но, если их не замечать, было хорошо. Спокойно. Будто стоишь за каменной стеной и есть на что опереться. После смерти любимого ей ни в ком подобной поддержки найти не удавалось. Даже в Алисе. Доктор мог молчать, мог говорить, но ему было невозможно не верить. И не слушаться — тоже нереально. Если он говорил, что надо поесть, а делать этого категорически не хотелось, Таша шла и послушно хотя бы заливала хлопья молоком, а то и вовсе потихоньку клевала приготовленную, чаще всего Кастой, нормальную еду. Если говорил — хватит курить, тушила сигарету и не тянулась к пачке минимум полтора часа. Как у Дока получалось такое проделывать, Таша не понимала, но была благодарна.

— Кошмары — это страхи нашего подсознания. А его можно чистить.

Ташка усмехнулась.

— Если да, то почисти моё, пожалуйста. Основательно так. Набело.

— Чтобы ты стала безвольным овощем? —  Доктор осуждающе взглянул на неё. — Нельзя. Но я сделаю по-своему. Надеюсь, сегодня ты будешь спать спокойно. Не обещаю, но очень постараюсь.

Двор, в который они зашли, чтобы сократить дорогу, был неплохо освещен. Работали все лампы над подъездами — редкость для такого района.

— Спасибо. Даже если не получится — всё равно спасибо.

Доктор только кивнул и внезапно замер, насторожившись. Тревога появилась совершенно внезапно, на ровном месте, а затем справа, на парковке, зажглись фары машины.

— Идём. Быстро! — процедил он, подталкивая ничего не понимающую Ташу в спину, — и не оглядывайся.

Его всегда нервировали подобные ситуации, а тут почему-то стало почти страшно. Док успел даже подзабыть, каково это чувство, как оно прожигает насквозь всё тело и старается вытеснить все мысли.

— Что такое?

— Иди, — повторил Док, краем глаза заметил движение по правую сторону и резко вильнул влево, утаскивая за собой Ташку. Нога заныла сильнее, Доктор стиснул зубы, больше опираясь на трость.  

— Эй, девушка! Куда вы так торопитесь?! — раздалось где-то позади похабное и противное. Таша сглотнула, огромными глазами глядя на своего спутника.

— Звони ребятам. Сейчас же!

Она послушно полезла за мобильником, стараясь побыстрее нарисовать нехитрый графический ключ. Свет экрана ослепил, Доктор обернулся. Три силуэта шли за ними.

Когда внезапно прямо перед ними вынырнул ещё один, Таша уже нажала кнопку вызова, но было поздно.

— Беги! — крикнул Доктор, резким, заученным движением вскидывая трость, замахиваясь, и даже успел ударить, а Ташка сорвалась с места беспокойной птицей и понеслась в темноту.

Небольшой рычажок нашарить под загибом было несложно, а выхватить тонкий, игольчатой формы клинок — того проще. Доктор бросился на силуэт, метя в район сердца, попал, хоть и зашипел, когда его схватили за волосы. Отпустили довольно быстро. Потом обернулся и тут же получив в лоб чьим-то кулаком.

 «Мрази, блять! Мелкая!»

Он бы устоял, обязательно устоял, если бы их было меньше. Ещё одного Док успел полоснуть, судя по глухому стону, а затем его повалили, наступили на руку, вынуждая выпустить оружие из рук, но клинка там уже не было. Доктору очень хотелось жить, и, когда он понял, что победы не светит, выбросил в кусты. Может, желания искать у ублюдков не будет. Попытался дёрнуться, но вторую руку тоже прижали, свободными оставались только ноги.

— Ну чё, инвалид? Песенка спета?

Сдаваться Доктор не планировал. Он опять брыкнулся, даже достал до кого-то ногами, но особого эффекта это не возымело.

— Какого хрена вам надо?!

— Того самого, — гоготнул мужской голос. — Лежи, не рыпайся. Иначе пришьём. Ты нам нахер не сдался.

Но ярость уже заполняла собой всё, вытесняя страх. Доку хотелось рвать и метать, хотелось подняться, наконец вырваться, потому что того хотел Зверь. Тот самый Гнев — праведный, способный подарить силу.

Запястье ужасно ныло, но всё же не так сильно, как душа.

— Пусти меня, сука! — Доктор рванулся, освобождаясь каким-то неведомым для себя образом, развернулся, чтобы ударить, но только сам нарвался. Теперь лежал, вжатый в грязь лицом, шумно дышал, а руку пронзила ещё большая боль. Он засипел.

— Док! Помогите!

Ташкин визг раздался не так уж и далеко. Доктор похолодел, чувствуя, как немеют конечности. Один из силуэтов наклонился к самому уху, дохнуло зловонием. «Чтоб у тебя все зубы нахер повыпадали!» — подумал он, подкрепляя слова чем-то более существенным, чем просто желанием.

— Бабу мы забираем, понял? Потом всё поймете. Всё, валим.

Едва его отпустили, он выждал несколько секунд, потом подорвался, бросился на спину одному из них, захватывая за шею, вдавливая кадык настолько, насколько это было возможно, но его отбросили, словно игрушку. Первый удар пришелся в живот. Доктор сжался, стараясь защитить голову, лежал, иногда вскрикивал, и даже не понял, когда новые порции были прекратились. Встать было сложно, почти невозможно, но он поднялся. Опёрся на руку, стоял так, на коленях, опустив голову, и ни о чём не думал. Гнев и Злость заполняли нутро, нашёптывали, что нужно подняться, бежать, но Доктор не мог. Проклятая нога совершенно отказывалась подчиняться приказам хозяина, и он злился ещё сильнее, уже на себя.

Двор снова затих, шумели только голые ветви сирени, ветер пробирался под перепачканное пальто.

«Таша… Сука… Убью…» — вертелось в голове адской каруселью.

Когда послышался чей-то бег, Док безошибочно определил слишком гулкий звук — тяжёлые ботинки не могут по-другому звучать, и отринул мысль встречать гостя найденным клинком. Он сидел на земле, опустив локти на колени. Хотел дойти до ближайшей лавочки, но так и не смог подняться. Оружие своё и то искал ползком. Алиса подлетела к нему беспокойным вихрем, опустилась рядом на корточки.

— Что такое? Где Таша?

Доктор не ответил. Только мотнул головой, сильнее сжав рукоятку.

— Где Таша?!

— Забрали, — сквозь сжатые зубы процедил он, чуть поведя головой в сторону. — Там… Метра четыре… Труп.

И опять замолчал, поражённый стыдом и бурлящей яростью. Старался её успокоить, усмирить, но выходило плохо. Половина лица до сих пор была заляпана грязью, и от этого Доктор казался бесплотным духом собственной ненависти — бледный, с ноющим телом и особо саднящим правым запястьем. Уже понял, что там как минимум растяжение, но сейчас его это не волновало.