Не влюбляйся в рок-звезду (ЛП) - Хиггинсон Рейчел - Страница 11

Его светлые волосы были уложены назад, и он сделал себе зубы после того, как я ушла из группы. Они сверкали теперь ещё больше, чем раньше. Что до его лица, то оно было без морщин и таким гладким, словно кричало о том, что в него кололи ботокс и филлеры.

Моё желание поговорить с ним было сравнимо с желанием удалить зубной нерв без анестезии.

— Я знаю, что я уже говорила о том, что мы пришли посмотреть шоу, и я имела в виду что… мы пришли посмотреть шоу. Группу. Частью, которой я вообще-то больше не являюсь.

Его серьёзное выражение лица засияло желанием разговорить меня. Он был настоящим садистом.

— Да перестань, Кло… Прошло столько времени. Уверен, нам есть, что сказать друг другу.

— А я уверена, что мы можем обсудить это всё прямо здесь, при свидетелях.

— Я не о себе переживаю, — засмеялся он.

— Да, но ты мог бы позаботиться обо мне.

Он сощурил глаза, впервые поняв, к чему я клонила. Все эти годы было столько всего, что я хотела бы ему высказать. Столько гневных речей и тирад. Обычно я выпускала пар в душе, крича на свою мочалку и тряся намыленными волосами во все стороны, представляя, как воображаемая версия его выслушивает меня.

Но в последнее время я старалась просто отпустить всё это. Отпустить его. Он был похож на плохого щенка. Ему, конечно, не надо было вести дела так, как он продолжал их вести. Но никто не учил его, как делать по-другому, никто не потратил своё время на то, чтобы научить этого человека быть порядочным и честным.

Надёжным.

Он был продуктом системы, в которой карьера достигалась сомнительными способами, а его бессовестные попытки подняться на самый верх вознаграждались. Его клиенты обычно перехваливали его. Пока они получали больший доход с каждой новой сделки. Пока он организовывал для них большие и более выгодные туры, пока они продолжали оставаться в топе, они прощали ему то, что он продавал их тем, кто больше заплатит, как и его постоянные несбыточные обещания. И под этим я подразумеваю то, что он обещал организаторам концертов невозможные вещи, под которыми не стал бы подписываться ни один артист, а потом ставил артистов в неудобные ситуации, пока не добивался именно того, что пообещал организаторам. Как правило, за счёт артистов.

И для кого-то это было нормально. Кто-то мог бы выносить эти постоянные каждодневные порции пустых обещаний. Как я, например.

Я могла мириться с его дерьмом и чувствовать себя при этом хорошо к концу дня. Моя самооценка не падала, когда он рассказывал мне в красках, как я подвела его… подвела саму себя.

Я взглянула на Кая, который болтал с Адамом. Но были и такие артисты, которые не справлялись с его стилем управления в виде вербального абьюза. Они ломались. Они позволяли Бреннану раздавить их своим ботинком от Луи Витон за тысячу долларов.

Я заскрипела зубами. Иногда Бреннан не был главным корнем проблемы. Иногда он был просто-напросто последней каплей.

А иногда и зачинателем.

— Мне нечего тебе сказать.

Осознав, что я всё ещё выжимала из руки Пита все соки, я отпустила её. Мои пальцы одеревенели. А он ни разу не пожаловался на меня, даже не поморщился. Я скучала по Питу, по его безусловной преданности и надёжной поддержке. Я скучала по всем этим парням.

— Не усложняй, — настаивал Бреннан. — Я всего лишь хочу поболтать с тобой. — Он намеренно посмотрел на Кая.

Именно поэтому я молчала все эти пять лет. Я не хотела этого. Я не хотела быть снова втянутой в это.

В течение десяти лет я занималась этой группой. Я делала всю грязную работу. Я следила за тем, чтобы у них было чистое белье и ужин, и чтобы они были достаточно трезвыми и могли отыграть вечерний сет целиком. Я была не просто членом "Брайт Трэджэди", я также была их мамкой.

В каком-то смысле я устала от этого. И мне было больно. Когда я сбежала, я не сделала это, чтобы подставить их… это был инстинкт самосохранения.

Малькольм ткнул меня локтем в бок.

— Всё будет в порядке, Кло. Он не такой… ужасный, как раньше.

Бреннан опустил руки на свои узкие бёдра.

— Типа, спасибо?

Пит толкнул Бреннана в плечо.

— Ага, мы нейтрализовали его. Теперь он только лает, но не кусает.

Бреннан покачал головой, нетерпеливо постукивая ногой по полу.

— Смейтесь-смейтесь, парни. Всё что я делаю, я делаю для вас.

Пит и Малькольм добродушно улыбнулись, но отошли в сторону, оставив нас с ним вдвоём в углу комнаты. Я беспомощно посмотрела на Адама, но он всё ещё был увлечён разговором с Малачи — и это довольно сильно пугало меня.

Ни один из них не обращали на меня внимания. У меня было странное чувство, что всё это могло выйти мне боком. Но ведь это не имело никакого значения, поскольку я ничего из этого не планировала.

— Он изменился, — сказал Бреннан тихим заговорщическим голосом.

Мне можно было не спрашивать, кого он имел в виду. Кай был единственным, о ком мы по-настоящему серьёзно разговаривали с Бреннаном.

— Я это вижу.

— Нет, не видишь, — теперь он привлёк моё внимание. Я оторвала глаза от своего парня, разговаривающего с моим бывшим парнем, и встретилась с суровым взглядом Бреннана. — Нет, серьёзно. Я хочу сказать, что ты только видишь последствия этих изменений. Ты видишь, что он трезв. Ты видишь, что он начал заботиться о себе. Но ты не представляешь, через какое дерьмо нам пришлось пройти, чтобы он стал таким.

Я фыркнула. Наблюдать за этим было мучительно и горько.

— У меня есть некоторое представление.

Он сжал челюсти, обдумывая, как ему выразить то, что он имел в виду.

— Ты не видела самое худшее, Кловер, — когда я начала протестовать, он поднял руку, останавливая меня. — Нет, не видела. Ты видела только самое начало. После твоего ухода… после того, как ты, мать его, исчезла, он совершенно сорвался. Я думал, что мы его навсегда потеряли. Я потратил два года своей жизни, делая то, хм, что ты всегда делала. Я наблюдал за тем, как он каждый раз отвозит себя к вратам ада, а затем умолял его вернуться. Он был точно маньяк, чёрт возьми.

Все последние пять лет я знала о том, что это было возможно. Я знала, что оставив Кая с его развлечениями, я могла разрушить его быстрее, чем что-либо. Я знала, что забрав у него единственную стабильную вещь, которая у него была, то есть себя, я могла уничтожить его.

И я всё равно это сделала.

После того, как я покинула группу, я научилась превращать свои чувства в лёд. Я могла выключить опустошающие меня эмоции и мучительные "а что если". Я могла упаковать все эти страхи и вопросы о Кае в милую коробочку, и убрать её куда-нибудь на полку в глубины своего сознания.

Я не гордилась этим, но это не давало мне сойти с ума все эти пять лет. И это того стоило.

Я использовала сейчас этот свой навык. Мороз сковал моё сердце и заставил мою кровь затвердеть. Я отделила себя от того, что сказал Бреннан, и решила эмоционально отстранить себя от этого разговора.

Потому что если бы я выдала ту реакцию, которой пытался добиться от меня Бреннан, я бы сломалась. Развалилась бы на части. И в каком-то смысле я могла больше не оправиться от этого.

— Ты хочешь сказать, что ты его вылечил?

Ну, хорошо, может быть я и отделила себя от всех эмоций, но только не от яростного гнева. То есть Бреннан смог сделать то, чего не смогла сделать я? Господи помоги мне…

— Нет. Я хочу сказать, что он сам себя вылечил. Кловер, он справился. Он сделал то, чего не смогли сделать мы.

Его слова были словно удар кулаком в мою зачерствевшую грудь, который расшатал сосульки, защищающие моё сердце, и мой ледяной фасад.

— Когда?

— Три года назад. Я понимаю, это не кажется столь долгим сроком, но ты едва ли его сейчас узнаешь.

— Три года это… — мои лёгкие силились вдохнуть побольше кислорода, чтобы продолжать функционировать. Я сделала неровный вдох, отчаянно пытаясь остановить нарастающее головокружение. — Три года это целая жизнь. Боже, Бреннан, ты что серьёзно? Он что не пьёт все эти три года?