Днем с огнем (СИ) - Вран Карина - Страница 21

Заметил за собой дурную черту: когда я уставший, легко срываюсь на хамство, оставляя воспитание где-то вдалеке. А ведь общаться — если бы дошло до общения — я намеревался вежливо.

— Ерш те в ковш! — хлестнул по воде хвост, я не понял, чей, водяного или кого-то из его подчиненных. — Причина! Праскуня! Причина леща поперек хребтины давнось не отхватывала. Ты мне до икоты не люб, Огневик, смердит дымами аж досюда от тебя, да что уж — притопить бы рад. У-у, лещевка!

Это уже появившейся совсем рядом с островком малявке. Она выглядела похуже, чем в нашу прошлую встречу: никаких бантов, косицы неаккуратные, лицо все оплывшее, синюшное. Из уголков глаз непрерывно каплет что-то зеленоватое — слезы?..

— Порядок соблюсти бы, — встрял Сергей. — Как к кому обращаться, для начала. Мне же потом отчеты писать, они должны быть правильно оформлены.

За эту реплику служивый заработал от меня второй плюсик к отношению: первый был за то, что не вмешался, когда мы с водяником стихиями мерились.

— Карасичем зови, — надул щеки хозяин пруда. — Эта — Праскуня Карасична, токмо вся в мамку. Гонору — море, умишка — с песчинку.

— Узнаю вас, Праскуня Карасична, — дружелюбно помахал рукой девчонке я. — Будем сознаваться? Зачем водицу ценную лили, зачем след свой оставляли? Кто подсказал, кто дорожку ко мне показал? Про вокальные потуги не спрашиваю, сам грешен, подвываю в душе порой.

— Ты! — махнула косицами в сторону папеньки дочь водяного. — Пруд обещал, второй! Как докажу, что под силу мне! Ты вон пыжился-пыжился, да обтек. Я ж пошла по зловонию, да пожглась.

Я покачал головой: как же непросто с этими представителями фольклора общаться…

— Хронологически, сначала я столкнулся с вами, а затем уже с вашим родителем, — решил внести немного ясности в разговор.

— Ты! — зыркнула голубыми глазищами малявка. — Должен был стать тиной молчащей, вечным подручным. А ты! Пруд мне во владение за заслугу отдать. За избавление от вони. Из-под водицы он бы вышел не пахучим, не жгущим. Мертвеньким!

— Ладно, хоть не скотиной… подножной, — я обернулся к Сергею. — Похоже, к гостинцам книжку стоило приложить. "Отцы и дети" Ивана Сергеевича. В первом издании, где название через "ять". Или, возможно, что-нибудь из трудов Макаренко.

Пока я это говорил, с пруда слышались шлепки и писки. Наверное, шел воспитательный процесс при помощи леща.

Вот ведь: мы с нечистиками накрутили всяких думок об этом происшествии, а там всего-то дурь гонористой малявки. Никаких тебе сложных комбинаций, просчетов последствий, просто дележ территории. А я под руку подвернулся. Или под плавник?.. Не важно. Притопить "вонючку" огневика — и вся недолга. Подчинить дохлое тельце, как аргумент в семейных разборках. Милый ребенок, сама непосредственность.

Я подождал, пока странные звуки не прекратятся. Когда опять повернулся к воде, Праскуни над нею уже не было. Только водник, оказавшийся у самого края. С обеими здоровыми ручищами, не иначе — особая лещевая магия сработала.

— Праскуня — дура, и будет наказана, — очень серьезно и без лишних украшательств заговорил водяной. — Я, Карасич, признаю за своими прудами долг. Один долг. Назови, что хочешь за беспокойство и расплывемся.

— Два нападения, — методично напомнил сыскарь.

— Законник, имей совесть! — вспылил водник. — Он вонял! Я ж проснулся от вони нестерпимой.

"Кто б говорил"", — вертелось у меня на языке, тухлятиной продолжало попахивать.

— Я не злопамятен, — махнул рукой, больше для Сергея, чем для пучеглазого нечистика. — Один долг стребую и разойдемся миром. По-добрососедски. Не чиня затем друг дружке гадостей и помех. Уговор?

— Уговор. Что ты хочешь, Огневик? У меня под островом много всякого, ценного да дельного.

Я присел на корточки.

— Имя, уважаемый сосед Карасич. Я хочу имя твоей дочери, истинное и полное. И если, оказавшись в опасности, хоть тень подозрения промелькнет, что опасность пришла с твоих прудов — я назову это имя. В предсмертном проклятии назову.

Хозяин пруда открыл и закрыл рот, снова открыл, снова закрыл.

— Огневик в праве, — подтвердил Сергей.

— Кар-р-р! — добавил откуда-то сверху ворон.

С тоской во взоре и яростью в голосе Карасич нашептал мне на ухо имя дочери.

— А пруд у тебя красивый, — распрямился я, получив желаемое. — Раздолье рыбкам, птичкам.

— Лебедей заведу, — уныло откликнулся водяной. — Беленьких, как косточки. Или черненьких, как тоска. Заморских. Не решил еще.

Я понял: он уже вычеркнул из списка… живых — не совсем верное слово, скорей уж, существующих, имя своей дочки.

Мы ушли, не оборачиваясь.

Только у самого выхода, он же и вход, я остановился, склонил голову.

— Помощи не просил, но признателен. Вечная память павшим.

Кому сказал? Ворону? Хмари? Кому-то, кто остался неувиденным? Не суть.

— Блин, блин, блин! — однообразно, зато экспрессивно выругался Сергей, как только мы с ним отошли от кладбища.

— Оладушек, — с нескрываемой усталостью закрыл я эту "блинную". — Спасибо за участие в переговорах. Я домой, отсыпаться. Вечером на смену.

— Переговорах! — скривился милиционер. — На переговорах говорят, а не цветочки ал… синенькие запускают.

— Аленьких там без меня хватает, — помотал головой, борясь с сонливостью. — Серег, результат достигнут, у тебя еще время осталось свободное. Ты мне очень помог, с меня пожар. То есть, тушение… Все, я поехал.

— Там не только я помог, — очень тихо сказал все еще ошарашенный Сергей, когда я забирался в маршрутку.

Он был прав. Но ворону вряд ли нужно, чтобы я что-то затушил в его владениях. А если бы наоборот, то я готов был зажечь множество мертвых "бенгальских" огней, как только научусь. Но вряд ли кому-то на оставленной позади земле мертвых это интересно.

— А еще там общие душевые для дилерского состава, — выдавал очередную просветительскую байку для стажеров Вадик (он же Водяра) Коломийцев. — Как и всё, под камерами. Не только Бартош у нас делится историями из жизни казино, этим балуются, по-моему, все ребята и девчата из опытных. Вадик к нам пришел из крутого по Питерским меркам заведения, где и столов в пять раз больше, чем у нас, и условия для персонала отличаются. Почему ушел, понизив планку? Так Водяра же, этим все сказано.

— В душе?! — привычно уже вспыхнули щеки Овцы.

— В душе, в кабинках, в раздевалках, в столовке, на лестницах, ве-е-езде, — подмигнул Вадим, протянул указательный палец в сторону "недремлющего ока" над телевизором. — Чего ты удивляешься-то? Вон — помаши дяденьке ручкой. И, когда пойдешь пи-пи, тоже не забудь помахать.

Оленька заалела щеками с новой силой, втянула голову в плечи и предприняла попытку вдавить тело в диван.

А душевые у нас так-то тоже в наличии, по одной кабинке на раздевалку. Если не брезговать, в сезон отключения горячей воды выручает. Хотя я лентяй, мне проще под холодным душем постоять, чем таскать на смену банные принадлежности. А так — в стаффе можно под утро столкнуться с Ханной Луккунен в потертом коротеньком халатике и с полотенцем на голове. Волосы у нее короткие, сохнут быстро, так что душ она принимает каждую свою смену. К счастью, Ханна в другой смене, и пересекаемся мы нечасто, на подработках. К счастью, так как доброе прозвище Ноги дано ей не за длину нижних конечностей, а за их повышенную волосатость, не скрываемую плотными черными колготками. А халат позволяет разглядеть еще и руки, густо покрытые длинными темными волосками, что обычно скрыты длинными рукавами рубашки. В запа́х я не заглядывал, но что-то мне подсказывает, там тоже найдется лишнее в плане волосяного покрова. И над Ханниной губой верхней, если приглядеться, видны усики.

— Ну и там отдельно камермены по столам отсматривают, и отдельно охрана от общих видов тащится, — Водяря расплылся в сальной улыбке. — С охраной дилерам тереться нельзя, но если втихую, то ничего за это не будет. Одна девица там работала — ух… Так вот, лучший пост в смене — на камерах. Сидят, смотрят шоу в режиме реального времени: на одном экране боевичок, на лестнице прессуют кого-то за попытку выноса, на втором — стриптиз в раздевалочке, на третьем — порнушка в душевой. Потом кто-то из руководства догадался поставить прям в душевой автомат по выдаче презиков. Обалденно успешный автомат. Но его быстро убрали, всего два месяца и простоял. И все два месяца на самом автомате и на доске в дилерской были прилеплены распечатанные объявы: "Уважаемые коллеги! Будьте так любезны, выбрасывайте использованные резиновые изделия в урну. Уборщицам совершенно не нравится их за вами убирать".