Отпуск с осложнениями (СИ) - Воск Степанида - Страница 2

Пальцы разошлись сами собой. Я выглянула в образовавшиеся щелочки, задрав голову вверх.

«Матерь божья» — завопили глаза. — «Где таких мужиков делают?»

— Вы — ангел? — белокурые кудряшки, обрамляющие лицо, словно сошедшее с икон, чуть спружинили, когда мужчина наклонил голову. Такой лик видела однажды в старом храме на дошедшем до нашего времени портрете.

— Детка, если ты будешь так меня называть, то даже соглашусь, чтобы ты не вставала, — двусмысленно произнес гость.

Моя пятая точка, желая сделать все наоборот, начала тянуться вверх. Как там меня учили на занятиях по йоге? С круглой спиной опуститься, потом прогнуться, оттопырив среднюю часть тела и кошечкой вынырнуть, показав себя во всей красе.

Спину незнакомец и так видит, а вот все остальное можно и выпятить, вполне ненавязчиво.

Но тут в голове прозвенел звоночек, пусть и запоздалый.

Мужчина на линии огня. И возможно скоро станет трупом. И

если смерть Айзека Ли меня ничуть не расстроила, тип он был пренеприятный, то появление лишнего отверстия в голове ангела, меня безмерно огорчит.

Времени для предупреждения мужчины не было. Я сделала отчаянный бросок, уподобляясь разозленной кобре, обхватила гостя под коленями и потянула на себя. Не ожидавший ничего подобного незнакомец упал, словно подкошенный.

Правда, к моему удивлению, грохота не было. Ангел спланировал тихо, как и положено белокрылым созданиям.

В итоге, мужчина на спине, я вцепившаяся в его ноги, и мы оба лежим в дверях в прихожую босса.

Мой крик: — Отползай в сторону, — поверг гостя еще в больший ступор.

Его законное «зачем?», вывело меня из себя больше, чем предполагала.

Саданула его локтем по ноге, метя в мягкую мышечную ткань, а получилось как всегда… удар пришелся на кость.

Взвыли оба.

Я потому что мне прострелило локоть нечеловеческой болью.

Мужчина потому как не ожидал подлого удара.

В следующий миг обнаружила, что незнакомец прекрасно ругается трехэтажным матом, да еще с такими переливами и руладами, что я даже немного заслушалась. Но от своего плана не отступила.

— Ползи!

Ожидание следующей подлянки с моей стороны, боль от предыдущей, предположение, что я сумасшедшая, с которой лучше согласиться, чем объяснить почему не хочет выполнять приказания, все смешалось во взгляде мужчины. Он перевернулся на живот и … пополз. По-пластунски.

Я следом за ним.

Когда поднимала голову и смотрела вдаль, то моему взору представали плотно обтянутые костюмной тканью ягодицы мужчины. Они были настолько идеальны, что хотелось вонзить в них ногти, а лучше располосовать от умиления, радуясь, что моему взору предстала столь совершенная красота.

Так мы и ползли. Ангел впереди, а я сзади, любуясь перекатывающимися из стороны в сторону ягодицами гостя.

Вдруг он остановился.

Я тоже.

Он повернулся и посмотрел через плечо.

— Дальше ползти не могу, — сообщил.

— Почему? — а в голове уже зрел план, как спровоцировать его ползти дальше. Статически замершие ягодицы не так радовали взор, нежели двигающиеся в определенном ритме.

Именно они занимали все мое внимание, не позволяя думать ни о чем другом.

— Там стена.

Я подняла голову.

— Упс. Точно стена, — мы доползли до противоположной стены коридора.

— Куда дальше … ползем? — голубые глаза смеялись.

Посмотрела из стороны в сторону и поняла, что все двери закрыты. Мы лежим в коридоре на полу. И над нами сияют лампы дневного света, что есть во всех казенных учреждениях.

— Можно вставать, — и первая подала пример.

Я не успела оказаться на ногах, а мужчина уже отряхивал свой костюм. Только сейчас заметила, что он приобретен в дорогом бутике, так же как и лакированные туфли.

— Этель Долорес, — первой протянула руку, дабы замять неловкость, грозившую появиться с секунды на секунду.

— Доминик Моне, — представился мужчина, который и в вертикальном положении смотрелся ничуть не хуже, нежели в горизонтальном.

— Очень приятно. Как вам сегодняшняя погода? — чувство неловкости все же заявило о себе во всей красе, пристукнув пыльным мешком.

От смущения за собственное поведение не знала куда прятать глаза.

— Чудесная. Просто чудесная, — ответил в тон мужчина.

— А вы собственно по какому поводу в наши края? — вспомнила об этикете офисного планктона.

— Заказ сделать.

— А сегодня никак не получится. Если только завтра, — голова отчаянно перекраивала график работы. Попа же не желала отпускать столь заманчивого клиента. — Но детали заказа мы можем обсудить уже сегодня за чашечкой кофе в соседнем кафе, — тут же предложила, боясь, что ангел исчезнет из моей жизни.

— Почему не здесь? — логично спросил мужчина.

— Здесь шефа убили, — произнесла трагическим тоном. Дальше мне объяснить не дали, потому как полицейские выбрали именно это время, чтобы заявиться по вызову.

Четыре часа допроса выдержит не каждый. Я держалась на последнем издыхании. Голова вопила от нехватки углеводов.

Мне, чтобы думать, нужно было съесть что-нибудь сладенькое.

А в полицейском участке сладенького не давали. Вот совсем нисколечко. Эти ироды даже воды не предложили, говоря, мол, не положено. А сдохнуть в рассвете сил, значит, можно? Под конец допроса я вызверилась на молоденького лейтенанта, судя по всему только-только закончившего обучение премудростям следственного дела. Меня к нему перепоручили от толстого опера, а к тому я перешла от высокого мутного брюнета, который даже не представился.

— Вы смерти моей хотите? Дайте хоть конфетку, — рявкнула в сердцах, ибо пятая точка от сидения на жестких стульях полицейского участка выла раненным волком. Ей было неудобно, твердо и она тоже хотела чего-нибудь сладенького. В

кои-то веки две крайние части моего тела были солидарны в своих желаниях.

— Не надо нам вашей смерти. Хватит и одного убийства.

Конфетки у меня нет, я сладкое не люблю, зубы портятся, -

ответил следователь и тут же без перехода спросил. — А вы точно не убивали Айзека Ли?

— Да на пса мне его убивать? — в пятый раз ответила лейтенанту со смешной фамилией Кобылко.

— Может быть он вам зарплату не платил, — предположил мужчина.

— Он бы и не платил, если можно было бы, — подперла рукой многострадальную голову, трещавшую со страшной силой. Ей в унисон ныла спина. А дополняла концерт моя страдалица, места себе не находившая.

— Так все же у вас был мотив? — спросили у меня в пятисотый раз.

— О, Боже! Не было. Еще раз говорю — не было. Господин хороший следователь, отпустите меня домой — уже ночь на дворе. Я кушать хочу. Меня целый день продержали под кабинетом, а потом полдня мурыжили своими вопросами.

Ничего я не знаю. За что убили Айзека Ли не знаю. Были ли у него враги — не знаю. Про его друзей тоже ничего не знаю. Я

его не убивала. Мотива у меня нет. Денег он мне не должен. Я

ему тоже. В коллективе у нас нормальные рабочие отношения.

Босс приказывал — мы выполняли. Зарплату он нам платил исправно. В отпуск отпускал… Кстати, а кто меня теперь в отпуск отправит? У меня же по графику на следующей неделе.

Как же я забыла? — мысли плавно свернули совершенно в иное направление.

— Вы не отвлекайтесь. Говорите. Говорите. Я записываю, -

оказывается, Кобылко шлепал пальцами по планшету пока из меня лился поток сознания.

— Я и говорю, что в отпуск отпускал и деньги выплачивал регулярно. А что же теперь с отпускными будет? Кто даст резолюцию? — меня сложно сбить с намеченного пути.

— А любовницы у Айзека Ли были? — внезапно спросил следователь.

— А я откуда знаю? Я в ногах свечку не держала. Жена была.

Потом сбежала. Он ей много крови попил, — поделилась информацией.

Кобылко уцепился за новые сведения, как собака в кость.

Вопросы начали сыпаться по вновь открывшимся обстоятельствам.