Падение Башен - Дилэни Сэмюэль Р. - Страница 2

• Предыдущая
• 2/72
• Следующая

Другие того же роста, с округлыми плечами, переговаривались между собой. Чаще всего повторялось слово «война». Лаг подошел к ним. Они снова пошли по джунглям. Их ноги с полуотставленными большими пальцами небрежно ступали по камням, сучьям или корням. Наконец, Лаг прислонился к дереву.

— Курл! Курл! — крикнул он.

Под ветвями, наваленными в виде бесформенного убежища, что-то зашевелилось. Рука схватила ветку, и кто-то внутри сел.

Они смотрели, перешептывались и снова смотрели, Курл встал, постепенно возникая из вершины убежища, Желтые глаза не были сонными, хотя мускулы лица только начали вставать на место после широкого зевка. Ноздри округлились от утренних запахов. Затем он улыбнулся.

Со своего чахлого роста они таращились на семифутовую громадину. Одни смотрели только на внушающую удивление руку, держащуюся большим пальцем за пояс, другие смотрели выше шишковатого колена.

— Курл, — сказал Лаг.

— В чем дело, Лаг?

— Идут вокруг горы, мимо озера. Не такие большие, как ты, но выше нас. Они похожи на рудничных, на заключенных. Но они не заключенные, Курл. Они строители. — Курл кивнул.

— Это хорошо. Самое время пройти. Время строить.

— Ты видел их?

— Нет.

— Тебе кто-нибудь уже говорил?

— Нет. — Улыбка Курла была чуть насмешливой и слегка сожалеющей. — Самое время им прийти. Это же просто.

Они пошептались между собой, смущенные словами этого великана, и тоже улыбнулись.

— Пошли, — сказал Курл, — покажите мне.

Лаг оглянулся на остальных.

— Да, — сказал Курл, шагнув из убежища, — давайте пойдем.

— Зачем? — спросил Лаг. — Ты хочешь разговаривать с ними?

Курл потянулся, сорвал два плода кхарбы и протянул их мальчику и девочке.

— Нет, — сказал он, — просто посмотрим. — Он сорвал еще два плода и дал Лагу. — Раздели.

Лаг пожал плечами, и все пошли между деревьями. Плоды были разделены. Два обезьяноподобных мальчика стали кидать друг в друга семенами, потом с хохотом затеяли возню. Курл оглянулся, и они тут же прекратили.

— Зачем нам идти? — снова спросил Лаг. Такая возня и хохот были ему привычны, и он не замечал этого. — Ты уже знаешь, что это люди, — в слове «люди» слышалось чуть заметное почтение, — и что они делают. Зачем тебе смотреть? Разве мы поможем им строить? Не связало ли то, что они строят, с войной? — Сегодня утром шел дождь, — сказал Курл. — Ты знаешь, как выглядит озеро в утреннем тумане после дождя?

Лаг выпрямил плечи, с удовольствием напрягая плечи.

— Знаю, — сказал он, оскаливая желтые зубы.

— Вот поэтому мы и идем смотреть, — сказал Курл, хлопнув Лага по плечу.

Позади них лента пересекла вершину стофутового столба, ясно видимую за деревьями.

Пока заря скользила через джунгли, лента больше и больше светилась из-под отступающих теней, пока наконец не воспарила над песком, — отмечающим край моря.

В пятидесяти ярдах ниже бухты, считая от последнего поддерживающего пилона, стоявшего в сухом песке, рыбак Сайтон вышел из своей лачуги.

— Тил! — позвал он. Это был желтый человек среднего роста. Лицо его потрескалось от песка и ветра. — Тил! — он повернулся к хижине. — Куда опять запропастился этот парень?

Грилла уже села за ткацкий станок, и ее сильные руки двигали челнок взад и вперед, а нога нажимала педаль.

— Куда он делся? — спросил Сайтон.

— Он ушел рано, — спокойно сказала Грилла, не глядя на мужа. Она следила за челноком, сновавшим между зелеными нитями.

— Я и сам вижу, что он ушел, — рявкнул Сайтон. — Но куда? Солнце уже встало. Он должен быть со мной в лодке. Когда он вернется?

— Не знаю.

Услышав звук снаружи, Сайтон резко повернулся и пошел за угол хижины. Мальчик умывался, склонившись над желобом.

— Тил!

Тил быстро взглянул на отца. Худощавый мальчик лет четырнадцати с копной черных волос и зелеными как море глазами, сейчас широко раскрытыми от страха.

— Где ты был?

— Нигде. Я ничего не сделал.

— Где ты был?

— Нигде, — снова промямлил Тил. — Просто прошелся, собирал морские раковины...

Рука Сайтона внезапно поднялась, и усаженный кнопками ремень, служивший поясом, дважды хлестнул мальчика по мокрому плечу.

— Спускайся в лодку.

Челнок в руке Гриллы на миг остановился, но затем снова пошел между нитями.

К югу от бухты транзитная лента шла над водой. Она казалась тусклой в сравнении с похожей на слюду поверхностью моря.

Заря тянулась через воду, пока наконец ранний свет не упал на берег острова. Лента парила высоко в воздухе над пирсами и утренним движением верфи. За пирсами городские башни покрылись золотом, и пока солнце поднималось, золотой свет спускался по фасадам зданий.

У дамбы разговаривали два торговца, стараясь перекричать рев лебедок и транспорта на тетроновой энергии.

— Похоже, твои лодки везут груз рыбы, — сказал один тучный мужчина.

— Может, рыба, а может, и что-нибудь другое, — ответил другой.

— Скажи, друг, — спросил тучный, в хорошо сшитом пальто, намекающем, что догадки в делах у хозяина весьма правильные, — зачем тебе беспокоиться, посылая лодки на материк, чтобы покупать там у мелких рыбаков? Мой аквариум может снабдить провиантом весь город.

Второй торговец посмотрел на край инвентарного списка.

— Возможно, моя клиентура несколько отличается от твоей.

Первый торговец засмеялся:

— Ты продаешь тем семьям острова, которые все еще настаивают на сомнительном превосходстве твоих привозных деликатесов. Ты же знаешь, мой друг, что я во всех отношениях выше тебя. Я кормлю больше народу и значит, моя продукция выше твоей. Я беру с них дешевле, так что с финансовой стороны я великодушнее тебя. Я зарабатываю больше, чем ты, следовательно, и в этом я превосхожу тебя. Сегодня моя дочь возвращается из Островного университета, и вечером я устраиваю прием, такой большой и такой пышный, что она будет любить меня больше, чем другие дочери любят своих отцов. Самодовольный торговец снова засмеялся и пошел к верфи взглянуть на груз тетроновой руды, пришедшей с материка.

Пока торговец, импортирующий рыбу, загибал другой инвентарный список, к нему подошел еще одна человек.

— Над чем это хохочет старый Кошер? — спросил он.

— Он хвастался своей удачей в этой дурацкой затее с аквариумами. И еще он пытался заставить меня завидовать его дочери. Он дает сегодня бал, на который я, без сомнения, буду приглашен, но приглашение придет вечером, так, чтобы у меня не было времени ответить достойно.

Собеседник покачал головой.

— Он гордый человек, но ты можешь поставить его на место. В следующий раз, когда он упомянет о дочери, спроси его о сыне, и увидишь стыд на его лице.

— Может, он и гордый, — ответил торговец, — но я не жесток. Зачем мне делать ему неприятное? Об этом позаботится время. Начнется война — увидим.

— Возможно, — сказал другой торговец.

Над островным городом Тороном — столицей Томорона, транзитная лента спустилась с обычного курса и пошла между башнями, среди высоких шоссе, и, наконец, пересекла почти голый бетон, окаймленный длинными блоками ангаров. Несколько воздушных кораблей только что прибыли. У пассажирских ворот люди ждали прибывших, столпившихся за изгородью.

Среди ожидавших был молодой человек в военной форме. Щетка рыжих волос, темные глаза, казавшиеся еще темнее от бледности лица, бычья сила в ногах, спине и плечах бросались в глаза с первого раза, а со второго — несоответствие между майорскими нашивками и его молодостью. Он жадно следил за пассажирами, идущими к воротам.

— Тумар! Я здесь.

Он ухмыльнулся, нахально пробился сквозь толпу, остановился, смущенный и счастливый, перед девушкой.

— Я рада, что ты пришел, — сказала она. — Пойдем, проводишь меня к отцу.

Ее черные волосы падали на широкие восточные скулы, странный рот улыбался.

Тумар покачал головой. Они пошли рука об руку, сквозь толпу.

— Нет? Почему нет? — спросила она.

• Предыдущая
• 2/72
• Следующая