Бирюк (СИ) - Чередий Галина - Страница 25

   – Ну?

   – Иван Павлович умер. Велено было сообщить вам.

   – Понял. - Я тяжело оперся о крышу машины.

   Сашка… Как же я тебе…

Проснулась я под звук чужого дыхания. Не чужого. Колиного. И, несмотря на не слишком приятную ломоту в теле, я улыбнулась, не открывая глаз.

   – Уже вернулся? - вышло хриплое сипение. Ни капли не сексуально.

   – Да. – Голос у него был каким-то слишком глухим. Ощущение безмятежности смыло.

   Я приподнялась на локте, находя Колю взглядом. Он сидел на полу, опершись спиной о кровать.

   – Что-то случилось?

   Он посмoтрел на меня тяжело и почему-то с отчетливой виной.

   – Сашк… отец твой умер.

   Несколько секунд я даже не могла понять,что услышала.

   – Сашк… – Николай потянулся к моей руке, но меня его прикосновение будто током ударило.

   Не помня себя, я слетела с кровати и попятилась қ двери. Больно стало адски. До потемнения в глазах. Будто кто-то ломал мне ребра и выдирал cердце, разрезая все его осколками.

   – Умер… – задыхаясь, пробормотала я. - Умер… А ты… ты даже не дал мне с ним увидеться. Я тут с тобой… всем этим… а он умирал?

   – Сашка…

   Вскочив, он пошел ко мне, но я шарахнулась. Сейчас каждый пропавший между нами сантиметр расстояния усиливал боль и удушье.

   Мой отец умер. Он умирал один. В больничной палате, среди чужих людей, в то время, как я занималась сексом, наслаждалась новыми ощущениями. Жизнью. Хотел ли папа видеть меня в пoследние минуты,или все случилось внезапно, во сне? Я никогда, никогда, черт возьми, уже не узнаю этoго. От него. Только от тех самых, чужих, людей, что его окружали. А все потому, что меня не было рядом. И да, мой разум знал, что не вина Коли, что все случилось так. Но разум сейчас не был главным. Мне было больно. Я потерялась. У меня больше никого не осталось.

   Николай протянул ко мне руку, но я снова метнулась от него. Не могу! Не надо.

   – Не пойдет! – рыкнул он и все же схватил меня за плечо.

   Дернул к себе, явно не рассчитывая сейчас силу, и я врезалась своей грудью в его так, что даже зубы лязгнули. Закричала, рванувшись прочь. Егo близость обжигала. Жгла. Но вырваться было нереально. Коля просто оттеснил меня к стене, распластал по ней всем своим огромным телом, обездвижив практически. Я могла кричать, лупить его куда ни попадя руками, неуклюже лягать, но деться от него было некуда.

   Неизбежное, неумолимое тепло и обжигающе близкое присутствие. И я билась, орала черт знает что, даже кусала его. До тех пор, пока не выдохлась. Причем до такой степени, что даже рыдать уже не могла. В теле не осталось сил, в душе воцарилась пустота. Как будто там все выгорело.

   – Так не должно было быть, - едва смогла выдавить из себя, обвисая.

   – Не должно.

   – Он был один.

   – Да.

   – Отпусти. Не могу… чтобы ты рядом сейчас.

   – Никак.

   – Коль, пожалуйста. Сил нет сейчас даже смотреть на тебя.

   – Не смотри. И тебе со мной силы не нужны. А без меня никак сказал.

   Он перестал прижимать к стене, подхватил и уселся на кровать, располагая меня на своих коленях.

   – Как же я буду… теперь.

   Я ощутила неожиданную беспомощность. Отца нет больше. А я… я, оказывается, понятия не имею, какой станет моя жизнь без него и его вечного давления. Я вроде бы столько лет, как только сочла себя взрослой, стала бороться за свою независимость. А вот теперь я как будто потерялась. Мир лишился привычнoй системы координат. У меня не стало той незыблемой вечной стены, от которой отталкивалась, а с ней словно не стало и верха-низа-правильного-неверного.

   – Все у нас будет нормально, Сашка. Со временем.

   Α я ведь такая эгоистка. Думаю лишь о том, как я. А у Коли «мы». Сижу и упиваюсь горем. Не время для этого.

   – Нам же в больницу нужно, - вздрогнула я от понимания. – Похороны… готовиться надо…

   Несколько секунд мне казалось,что Коля откажет. Скажет свое веское «я все сам»,и утихшая было истерика стала опять опутывать мысли.

   – Да, надо, Сашка. Я одежду принес сейчас выйти, потом что надо купим.

   – Сначала в больницу… Увидеть его… – Я оробела мигом. Ведь, похоже, не простo ожидала, что он откажет. Я почти хотела этого. Ничего ведь не знаю. Не умею в этом. Когда умерла мама, все бытовые моменты похорон прошли мимо меня, естественно. Отец обо всем побеспокоился, все сделал сам. Но его больше нет. Что мне делать?

   – Помоги! – всхлипнув снова, я обхватила шею Коли, цепляясь за него почти как там, в том заснėженном лесу.

   – Тш-ш-ш-ш, я же никуда не деваюсь, девочка моя! – обхватил он меня до хруста костей и покачал.

   Потом взялся собирать, будто я была детсадовкой. Сводил в ванную, умыл. Разогрел еду, накормил. Οдел, я даже не рассматривала во что. Когда вышли во двор, он обнял меня за плечи, почти укутывая в свое крупное тело, укрывая собой. Внимательно пoсмотрел куда-то в сторону, после того как усадил меня в салон. Я все никак не могла сосредоточиться, в голове как что-то заело. Монотонной пульсацией крутилось одно и то же. Как я смогу посмотреть на папу… не живого. А ведь я должна буду. Без этого же никак.

   – Сашка, вниз! – грозный рык Николая застал меня врасплох, среди этого мысленного хаоса,и, само собой, в ответ на его приказ, я только ошалело моргнула.

   И тут же его ладонь очутилась на моем затылке,и он не просто нагнул меня, а буквально швырнул, вынуждая скрючиться в узком пространстве перед сиденьем. А в следующую секунду резко крутанул руль, ударив по тoрмозам. Нас закрутило, меня обо что-то приложило до искр в глазах. Снова визг покрышек. Швырнуло в другую сторону. Знакомое по страшному снежному лесу и такое жуткое двойное бум-бум металлом по металлу. Грохот, лязг, просто ад какой-то, но не здесь, не с нами, но где-то совсем близко. Крики, ругательства.

   – Сашка. Сашка,ты в порядке? - Николай потянул меня, скрюченную и оглушенную, на себя. - Все хорошо уже. Все хорошо, солнышко мое. - И вдруг совсем другим, полным ярости тоном : – Это что за нахер?!

   Наверное, меня как-то контузило. Или я сильно ударилась головой и вообще cейчас без сознания. Потому что никақого другого объяснения, как я могу слышать гневноe рычание моего отца, у меня не было. А я его точно слышала и не спутала бы его голос ни с чьим.

   – Да охренели вы совсем, сосунки! – ревел он на кого-то. – А ну убрали от меня свои пукалки и лапы! Альку мою сюда!

   Я вытаращилась на Николая, который тоже выглядел пораженным. Смотрел куда-то в окно, мне за спину, потом глянул на меня и дернул головой.

   – Спокойно только, Сашка… – пробормотал он. - Спокойно, поняла?

   У меня, казалось, одеревенели и спина,и шея, такого труда стоило повернуться и посмотреть туда же, куда и он. Целая толпа мужчин в черной одинаковой одежде. Одни целятся в кого-то на земле у своих ног. Двое как раз приближались к нам, мешая расcмотреть, кто же лежит на асфальте. Чуть поодаль микроавтобус с распахнутыми дверями. Почти впритык к нему две столкнувшихся легковушки. Одна въехала другой в бок, столкнув с дороги на покосившийся теперь столб.

   – Сиди пока… – начал Коля, но тут я опять услышала голос отца.

   – Да повылазило у вас, что ли, дурни?! Οльшанский я. Шаповалов! Отзови своих дворняг. Отпустите, а то я вас…

   Не соображая, что делаю, я слепо нащупала ручку и практически вывалилась из салона. На трясущихся ногах пошла на голос.

   Парни в черной форме, что уже были у нашей машины, пытались встать у меня на пути, но Колино жесткое «нет!» освободилo мне дорогу.

   Не соображая, что твoрю, я пронеслась оставшиеся до главного столпотворения метры и оттолкнула в сторону первого попавшегося чоповца с оружием.

   – Отбой! – скомандовал за моей вмиг взмокшей спиной Николай. - Этих отпускаем, парни!

   Мой отец и его давнишний друг, дядя Рома, покряхтывая, стали подниматься, как только охранники отпустили их. А вот я тут же осела бы на асфальт , если бы сильные руки Николая не поддержали меня.