Настоящие мужики детей не бросают - Романов Владислав Иванович - Страница 28

— А эта королева пищекомбината еще здесь или в свой Израиль укатила?

— Нет, еще здесь.

— Ну привет ей от нас горячий передавай! Скажи, все тут только ее и вспоминают! — захохотала Люська.

— А я поздравляю тебя с днем рождения! — устав от ее воплей, выкрикнул он.

— Надо же, вспомнили, ваше сиятельство! И чего мне желаете?

— Я желаю тебе, Люсенька, счастья, здоровья и долгих лет жизни, успехов в труде и в овладении профессией…

— А также в сдаче норм ГТО! — перебила его Люська, и в горле у нее заклокотали слезы. — Дурак ты, Смирнов, и доктора у нас от этого не лечат!

— Люся…

— Поздравь лучше свою рыжую, она небось рядом валяется, а мне от тебя ничего не надо!

Она бросила трубку.

— Вот дура! — выругался вслух Смирнов.

Но такой поворот разговора его даже устраивал. Пусть выходит замуж за Синюхова и вьет из него веревки, коли тому нравится, а он такого счастья не хочет.

Утром Сан Саныч отправился в Анино. Ехал в большом волнении: сын его ни разу не видел и мог попросту не принять, задичиться, отказаться с ним вообще знакомиться. Сан Саныч пожалел, что не взял записку от Александры, чтобы та написала несколько строчек Серафиме Ивановне: мол, дала ваш адрес мужу, чтобы он повстречался с ребенком, а то старуха может и на порог не пустить. Мало ли мужиков шляется. Еще неизвестно, какого нрава эта анинская воспитательница. Но бабусю он кое-как уломает, для чего и захватил их с Александрой свадебную фотографию. А это уже какой-никакой документ. Сашку же паспортные данные и фотография не убедят. С сыном Нины установился контакт благодаря съемкам и всей группе. Тут он покорил сразу всю малышню, имея опыт работы с детсадовцами. У себя в Нижней Курье он часто проводил такие съемки. Их же сын растет один, и скорее всего он замкнут и погружен в себя. Расшевелить такого нелегко, не говоря уж о том, чтобы завоевать его доверие и любовь. А потому рассчитывать на быструю победу не стоит. Придется приехать в Анино не один раз.

Да, он сглупил, что не взял коротенькой записки от жены, в которой бы она разрешала ему забрать сына до ее возвращения из Японии. Смирнов бы привез Сашку в Москву и эти три дня побыл вместе с ним: сходил в зоопарк, в цирк, и тогда бы сердце мальчишки оттаяло. А так разве бабуся отдаст? «Здрасте, я папа проездом, и сынок поедет со мной!» Так никто не делает.

Одна выгода: добираться сорок минут, а потому можно и поездить.

— Ваши документы, — раздался голос, и Сан Саныч, подняв голову, увидел рядом с собой двух милиционеров.

Смирнов похолодел. Неужто Климов его выследил? Вполне. Милиция за своих стоит крепко, да и капитан — мужик хваткий, теперь намотает ему приключений по полной катушке.

Сан Саныч, сохраняя самообладание, протянул паспорт старшему сержанту. Тот долго изучал его, пролистав все страницы.

— Давно приехали?

— Несколько дней назад, тетку вот собрался навестить перед праздником, она в Анине живет, а к Новому году домой, — как можно дружелюбнее проговорил он.

— А где тетка в Анине живет? — спросил второй милиционер с лычками сержанта.

Фотограф вытащил бумажку с адресом и зачитал его. Сержант, видимо хорошо знавший Анино, кивнул головой. И это перевесило чашу весов в пользу уральца.

— Ладно, счастливо доехать, — козырнув, обронил милиционер, и они двинулись дальше.

Скорее всего, сходство Смирнова с фотороботом маньяка и заставило их проверить его документы. Но что-то не совпадало, и менты решили не нагружать себя лишними проблемами перед праздником. И все же это был тревожный симптом. Нарвется он на кого-то другого, жутко ретивого, и загремит под фанфары. Может быть, усы и бородку отпустить? Они немного изменят внешность, и менты приставать не будут. Надо подумать.

В Анине он не сразу нашел нужный дом, которым оказалась блочная пятиэтажка, обшарпанная как снаружи, так и изнутри. Фотограф поднялся на второй этаж, остановился перед двадцать восьмой квартирой, набрал побольше воздуха в легкие и позвонил. Но за дверью никто не отозвался. Конечно, старушка могла взять Сашу и пойти с ним в магазин за хлебом или молоком. Или просто погулять перед обедом. Денек выдался хоть и морозный, но солнечный. Сан Саныч помедлил и позвонил еще раз. Для верности. И снова ни отзвука. Он уже собрался уходить, как вдруг зашлепали босые шаги по полу и кто-то подошел к двери, шумно задышал. Пахнуло едким перегаром. Смирнов поморщился, еще раз позвонил, на этот раз сердито и требовательно. Щелкнул замок, и в узкой щели показалась небритая, опухшая и сердитая рожа.

— Чего надо?

— Я к Серафиме Ивановне Коноплевой.

— Нет ее.

Дверь захлопнулась.

— Эй, товарищ! В чем дело?! — отчаянно забарабанил кулаками Смирнов. — Это же ее адрес! Где она?!

Дверь снова шумно распахнулась, и теперь уже опухшая рожа в одних трусах и в драной грязной майке предстала перед Смирновым во всей красе. Похмелюга скривил губы, презрительно осмотрел наглого гостя, всем видом выражая явное неодобрение.

— Я издалека приехал, с Урала, мне нужна Серафима Ивановна, она моя родственница, тетка! — соврал Сан Саныч.

Мужик нахмурился, почесал живот.

— Померла твоя тетка! — рыгнув, изрек новый хозяин.

— Как это умерла?..

— А так. Взяла и померла.

Мужик несколько секунд бесцеремонно рассматривал гостя, потом, поежившись от холода и не желая впускать племянника в квартиру, громко зевнул.

— Вещи мы ее выбросили, — помолчав, добавил хозяин. — Нет, буфет оставили. Ну два стула там и одну табуретку… Еще чего-то из посуды. Не пропадать же добру. Хочешь — забирай! А документы и сберкнижку отнесли в РЭУ. Чего-то еще относили, я уже не помню. Носильные вещи старушкам раздали, да у нее особенного-то ничего и не было. Ну вот…

— А мальчик?

— Какой мальчик?

— С ней жил мальчик! Пять лет ему было!

— Мальчик? — Мужик наморщил детский лобик. — Ах да, помнится, был мальчонка! А вот куда делся, не помню. Сходи в РЭУ, там все скажут. А я с работы только что пришел, мне выспаться надо! И не трезвонь больше!

И он захлопнул дверь. Сан Саныч помчался в РЭУ. Он на всякий случай захватил с собой фотоаппарат и удостоверение «Пресса», которое действовало в критических ситуациях безотказно. Такая складывалась и сейчас. А потому в кабинет начальницы, которая мирно попивала чаек с тортом и с клубничной наливкой в окружении подчиненных, он заявился, как Дед Мороз, без стука и стал придирчиво рассматривать обои, словно намеревался их поменять, потом взял со шкафа деревянную статуэтку орла с большими крыльями и задорно хмыкнул. Все, оторопев, смотрели на вошедшего.

— Добрый день, милые дамы, с наступающим вас! Фотографироваться будем, дорогие друзья, или останемся неохваченными? — весело объявил он. — Мне нужно снять пару новоселов. Как им вручают ключи, счастливые лица. Новогодний фоторепортаж, так сказать! Задание губернатора Подмосковья, прошу подойти со всей ответственностью!

— Так это не у нас! — весело рассмеялась начальница. — Это у соседей! У них неделю назад девятиэтажку заселяли! Вас ввели в заблуждение!

Хозяйка РЭУ кокетливо ему улыбнулась. Худенькая, в очках, с острым носиком и мальчишеской челкой, она взглянула на его японский «Никон», висевший на груди, и одарила ласковым взглядом.

— А что, у вас никто не вселялся? — Смирнов нахмурился, достал блокнот. — А в седьмой пятиэтажке, двадцать восьмая квартира. Вместо Коноплевой.

— Точно, туда вселялись! — обрадовалась пузатая тетка, чей день рождения, видимо, и праздновали. — Коноплева померла, а туда вселился Зайцев, старшина из пожарки!

— Точно! — подтвердил Сан Саныч. — А что со старушкой приключилось?

— Да говорят, в магазин пошла, скользко было, упала да затылком ударилась, вот и померла в одночасье, — охотно выложила одна из сотрудниц.

— Выходит, дорожки были нечищеными, — промычал фотограф, и все дамы тотчас напряглись, поняв, сколь неосторожные сведения сообщили корреспонденту.