Синдром разорванного сердца (СИ) - Шторм Наташа - Страница 2

Мои слова вызвали очередную улыбку.

– В логике тебе не откажешь. Вот только я не оратор. Я человек дела. Потому, позволь провести экскурсию по владениям господина.

Я нервно хихикнула.

– Это как в «Анжелике»? Сначала Вы покажете, как живут покладистые невольницы, а потом спустите в подвал к тем, кто не смирился?

Али больно схватил меня за локоть и потянул за собой. Миновав длинный коридор, мы оказались в просторном дворе. Я едва поспевала за чёртовым приказчиком, или как именовали тут Али?

Тем не менее, моя голова вертелась во все стороны, а мозг пытался сфотографировать местность. Странные, словно сошедшие со страниц восточных сказок постройки, буйная растительность и… часовые на высоких стенах. Эх, была бы тут Мия, она точно сосчитала все камеры наблюдения и, возможно, выдвинула с десяток планов побега. Но рассчитывать приходилось только на себя. Мало того, именно от меня зависела судьба дорогого человека.

Али подвёл меня к весьма невзрачной постройке, напоминавшей сарай. Двинув дверь ногой, мужчина бесцеремонно втолкнул меня в тёмное помещение. Снаружи царила жара, а тут веяло холодом и сыростью, пахло плесенью и… страхом. Не удержавшись, я повалилась на четвереньки и ощутила под ладонями земляной пол.

Тусклая лампочка вспыхнула над головой. Я проглотила комок в горле и зажмурилась. То, что увидела, повергло меня в ужас.

– Поднимайся, женщина. Запомни всё, всё до последней детали.

Приняв вертикальное положение, я с трудом раскрыла глаза. Разум не желал воспринимать действительность.

Меня окружали орудия пыток. Столы с деревянными колёсам, стулья с шипами, клещи, ножи, крюки и цепи. Кожу покрыли мурашки, а липкий страх пробрался внутрь, заставив тело мелко трястись.

Али обошёл меня с приторно-доброй улыбкой.

– Как тебе музей господина? Впечатляет? Он собирал экспонаты по всему миру. И поверь, всё это находится в рабочем состоянии. Вот, к примеру, кресло допроса. ― Тонкие пальцы прошлись по отполированной людскими страданиями поверхности. ― Оно применялось в Центральной Европе аж до 1846 года. Обвиняемого плотно фиксировали ремнями, и любые движения, даже дыхание, способствовало тому, что в кожу врезались острые шипы.

Я мысленно перекрестилась, когда тюремщик указал на следующий предмет.

– А это пила, да не простая. Когда ведьму, забеременевшую от Сатаны, подвешивали вниз головой и медленно разделывали на две части… Словом, многие из обвинённых завидовали тем, кто погиб на костре.

Он сделал ещё один шаг и с любовью погладил причудливо изогнутую железяку.

– «Аист». Этот снаряд принадлежал Римскому суду Святейшей инквизиции. Великолепный образец, развязывающий языки даже немым! Позиция жертвы была тщательно продумана, и, уже через считанные минуты, приговорённый испытывал жуткие спазмы в области живота и ануса. Далее спазм распространялся в область шеи, рук и ног, и становился всё мучительнее.

Али развернулся и указал в дальний угол.

– С теми экземплярами всё понятно. Колья, клещи, щипцы для вырывания живой плоти. А вот и гордость коллекции. Нюрнберская дева. Не напоминает девушку? Обвиняемого, как ты догадалась, помещали в саркофаг и закрывали крышку. ― Громкий щелчок заставил вздрогнуть. ― Тут же острые колья протыкали тело, не задев при этом ни единого жизненно важного органа. Это продлевало мучения.

Я хотела зажмуриться, закрыть уши ладонями, чтобы не видеть всего этого кошмара, не слышать тягучую речь садиста. Я мечтала раствориться в горячем песке пустыни раз и навсегда. Но судьба не сжалилась, не подарила мне возможность умереть или хотя бы провалиться в беспамятство.

Али не сводил с меня глаз.

– Далее идут дыбы, подвесы, жаровни и стулья ведьм. Сломанные конечности, позвонки, шеи, черепа.

Мои руки сжались в кулаки. Я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить сердце, готовое выпрыгнуть из груди.

– Зачем ты мне всё это показываешь? Время инквизиции прошло. Не думаю, что кто-то в трезвом уме надумает воспользоваться дьявольской коллекцией.

Мужчина хищно улыбнулся.

– Ты зря так думаешь. Мы все находимся на земле достопочтимого Анура Шах-Вайрата, великого повелителя пустыни. Так вот. В его племени до сих пор сажают на кол или сжигают непокорных.

Я искренне порадовалась, что Мия находилась за сотни миль отсюда. Неизвестно, какое наказание мог придумать для потенциальной дочери жестокий отец.

– И что? Мне стоит бояться? Заливаться в крике по ночам? Не дождёшься. Я не боюсь боли хотя бы потому, что рано или поздно она закончится, и судьба пошлёт смерть, как облегчение.

Араб широко открыл глаза. В тот момент я была готова поклясться, такой реакции он не ожидал. Тем не менее, через долю секунды мужчина взял себя в руки.

– Глупая женщина! Не играй с огнём. Скоро ты познакомишься с Мину. Вот ей Аллах не даровал такой благодати.

Я предпочла промолчать. К чему тратить красноречие на обыкновенного бандита? К чему призывать жестокого человека к милосердию и состраданию? К чему искать в нём крупицы чести и достоинства?

Али указал на дверь, и я порадовалась, что экскурсия закончилась довольно быстро. Не тут-то было. Обогнув музей, мы двинулись к современному зданию, которое совершенно не вписывалось в общий ансамбль. По запаху, ударившему в нос, я поняла, что мы в больнице. Стеклянные двери поползли в разные стороны, и перед нами возник худой сутулый парень в толстых роговых очках.

– Новенькая?

Али кивнул.

Сделав широкий жест, горе-доктор пропустил нас в кабинет.

– Всё, как обычно? Прививки, осмотр, успокоительное? ― он вновь обратился к тюремщику, словно меня здесь и не было.

– Пока без успокоительного.

Парень подошёл к стеклянному шкафчику, распилил несколько ампул, молча вытер моё предплечье спиртовым тампоном и, наконец, обмолвился словом с недостойной.

– Не напрягай мышцы. Это не больно.

Уколов я не боялось. Но в тот миг мне показалось, что внутрь моего тела вливалось жидкое стекло. Я уже не чувствовала пальцев, когда врач выдернул иглу и прижал тампон к крохотной ранке.

– Теперь раздевайся, и на кресло.

Я с ужасом вцепилась в жалкие останки некогда прекрасного платья.

– Иди же! Или вызвать охрану?

Нет, только не охрану! Опустив голову, я поплелась в угол и, сбросив наряд, осталась в трусиках и лифчике.

– Я же сказал, раздевайся полностью.

Зажмурившись, я медленно расстегнула бюстгальтер и перешагнула через тонкие стринги.

Доктор подошёл ближе, поправил очки и бесцеремонно ощупал моё тело.

– Открой рот!

Я послушно разомкнула челюсти и запрокинула голову.

– Теперь на кресло.

Это явилось венцом моего позора. У гинеколога я побывала всего лишь раз, но врачом была женщина! Стиснув зубы, я легла на холодную простыню и опустила ноги в металлические полукольца.

– Расслабься! Вот так. Всё. Вставай.

Пытка закончилась. Врач вручил странное мешкообразное одеяние и тут же потерял ко мне интерес.

– Натягивай, и свободна.

Уговаривать меня не пришлось. Нырнув в бесформенный наряд, я почувствовала себя гораздо лучше.

Али, подпиравший стену, сально улыбнулся.

– Ну что?

– Девственница. И совершенно здорова.

Да, видимо, только в пустыне диагноз могли поставить по состоянию зубов и тургору кожи. Но я не собиралась спорить.

– Куда её, в дом или в инкубатор?

Али провёл рукой по густой бороде.

– Пока в дом. Хотя постой, открой дверь. Я покажу этой женщине наш персональный ад.

Меня передёрнуло.

– Хватит называть меня женщиной. У меня, между прочим, имя есть. Анастасия.

Араб рассмеялся.

– Аназта-зии-я. Нет, не пойдёт. Слишком длинное. Впрочем, если ты будешь себя хорошо вести, господин даст тебе новое.

Злость затмила рассудок.

– Что значит, даст? Я не собираюсь менять ни веру, ни гражданство, ни имя.

Странный доктор поправил очки.

– Фильмов насмотрелась. Да кого тут интересует твоё имя и твоя вера? Вы все тут куры, несущие хозяину золотые яйца. А с курами смешно договариваться.