Как в сказке (СИ) - Шторм Наташа - Страница 1

Умницам и красавицам часто не везёт. А я принадлежала как раз к той самой редкой породе «уникальных умниц», к виду «писаных красавиц» и к его самому многочисленному подвиду «которым-часто-не». Одним словом, я была невезучей, хотя, до поры до времени, об этом даже не догадывалась. Не родись красивой, с лица воду не пить, красна ягодка, да на вкус горька… да, да, да. Это про меня. Нет, по жизни мне везло, и к своим двадцати пяти я многого добилась: и до должности заместителя начальника рекламного агентства доросла, и квартиру в Москве купила. Не скрою, родители оплатили процентов семьдесят, но ведь тридцать заработала я! Машина, не новая, но вполне надёжная, ― подарок от папы. Вы скажите, в зачёт не входит. Как же! На права-то пришлось сдавать собственными мозгами! Словом, жила я вся такая замечательная и одинокая, ведь любая творческая работа поглощает целиком, без остатка. Подруг растеряла, а парня так и не завела. Некогда было, да и выбор не радовал. Нет, я совершенно не комплексовала, не чувствовала себя обделённой или ущербной. Вот только мама, в мои редкие визиты в отчий дом, постоянно интересовалась личной жизнью единственной дочери, торопила с внуками. Такие разговоры раздражали жутко! Наконец, я не выдержала и сообщила, что готова сделать ЭКО, хоть завтра. Что тут началось! Отец кричал, что лично найдёт папашу для своего будущего наследника, мама рыдала в голос, задавая риторический вопрос, в кого я такая получилась. Пообещав лишить меня наследства, если в течение года я не найду живого мужика (причём, многоклеточного, одноклеточный, в виде маринованного сперматозоида, их почему-то не устраивал), родители выставили меня за дверь. Мужика! Да не родился тот самый мужик, с которым я согласилась бы состариться и умереть в один день. Мама что-то ещё говорила про женское счастье… А у меня какое было? Мужское? Я бы и не знала, что особенное, чисто женское счастье всё-таки существует, если б не Валентина Алексеевна, моя несравненная начальница.

– Василиса, зайди ко мне.

Вечер был, мягко говоря, поздний. Я даже удивилась, что хозяйка всё ещё на месте. Пройдя вдоль длинного коридора, кивнув ночному сторожу, проверявшему кабинеты на предмет закрытости, я протиснулась в обитель успеха. Тут всё пахло деньгами, славой и тем самым счастьем: и дизайнерская мебель, и фотокарточки с великими мира сего, и даже сама Валюша.

Валентина Алексеевна сняла очки в позолоченной оправе и указала на кресло.

– Садись и рассказывай.

Шикарная женщина! Мой кумир, мой идеал! Образ, к которому стоило стремиться!

– Ну… Сегодня закончили пять роликов. Клиенты довольны. Получили заказ на выпуск новогодних календарей от «ТопПродакшин», а «Сластёнин Дом» сырки новые прислал.

– Как сырки?

– Так себе. Но, хоть не отравились, как в прошлый раз. Вам принести? В холодильнике целая упаковка.

– Не стоит. Не сбивай меня с мысли. Я не о работе поговорить хотела. Рассказывай, что с тобой творится.

Машинально проверив все пуковички на блузе, и, разгладив юбку, я кашлянула.

– А что не так?

Хозяйка прошлась по кабинету и уселась напротив меня на краешек стола.

– Всё, Вась! Ты красивая молодая девушка, а торчишь в агентстве день и ночь. Вот сейчас ты должна спешить на свидание, а лучше домой, ужин любимому мужчине готовить.

– Да нет у меня никакого мужчины. Не люблю я их.

– Не любишь? Так я и думала. ― Валюша сняла очки. ― На тебе порча.

– Порча?

– Точно. Как мне знакомы эти симптомы. Сама такой была, невезучей. Думала, всё успею, а не успела. Очнулась, уже сорок. Подруги замуж по третьему кругу выскакивать начали, у всех взрослые дети и внуки, а я вся такая крутая и одинокая.

– Но…

– Не перебивай. Я тебя позвала не лекции мои слушать. Информацией поделиться хочу, бесценной.

Телефон на столе начальницы ожил. Валентина Алексеевна тоже ожила, зарумянилась и потянулась к трубке.

– Да, милый, минут через пять спущусь. В ресторан? В какой? Ладно, подумаю. До скорой. Целую.

Я открыла рот. Вот оно, значит, как! Мой мир рушился, разлетался на части, почва под ногами ходила ходуном. Жёсткая железная леди, акула бизнеса, на моих глазах превращалась в обычную бабу! В агентстве все знали, что хозяйка ― дама строгая, властная и одинокая. А тут: «Милый, через пять минут спущусь!».

Валентина Алексеевна прищурилась, не замечая моего замешательства.

– Я к ведьме одной ходила. Не то венец безбрачия снимала, не то венец глупости. Не важно. Вот только не прошло и месяца, как в моей жизни мужик появился. Разведённый, с крепким строительным бизнесом, с домом за городом. Словом, не мужчина, а мечта. Уж и не надеялась, что в сорок с хвостиком…

Она поднялась, подошла к вешалке и сняла шикарную норковую шубку.

– Это я к чему? Вот пропуск. Сходишь к ведьме, сделаешь всё, что она велит. А я проконтролирую.

На мои колени упала чёрная визитка. Я вздрогнула. Не может быть! Сама же разрабатывала этот дизайн по просьбе Валентины Алексеевны, заказчика в глаза не видела. А, оказывается, создавала рекламу силам тьмы. По телу проползла дрожь. Я мысленно перекрестилась, но визитку взяла. Зачем нервировать хозяйку!

– Завтра в десять за тобой Анатолий заедет, отвезёт, куда следует, сама не дотопаешь, заблудишься. Да и мне спокойнее будет. ― Донеслось уже из коридора.

Прокрутив в руках кусочек картона, ещё раз полюбовалась своей работой. На чёрно-сиреневом фоне переплетались круги и сферы. Если повертеть визитку перед носом, то линии оживали, манили и затягивали в неведомый туннель. Ух, даже голова закружилась. Ни адреса, ни телефона, ни должности, ни категории, или, что там ведьмам полагалось по статусу, нигде не было. На лицевой стороне красовалось лишь имя. Одри. Вот и догадывайся, кто эта Одри, как хочешь.

Я вернулась в кабинет и села за комп. Работа не двигалась. Никаких новых идей по рекламе сырков за последний час так и не появилось. Перед глазами неумолимо всплывали жуткие картины. Вот я на каблуках иду через тёмный лес, сапоги вязнут в болотистой почве, мокрые ветки оставляют на светло-бежевом пальто отвратительные грязные ляпы. Вот вижу ветхую избушку, а вот и ведьма, собственной персоной, тянет ко мне длинные, изуродованные артритом пальцы. Пришлось закругляться. В таком состоянии только ритуальные услуги рекламировать, а не творожки с ванилью. Я шагала по коридору и бурчала под нос слоганы, один краше другого: «Съесть сырки поторопись, да смотри, не отравись! В чаще леса дом стоит, весь сырками он набит!» Поравнявшись с турникетом, протянула ключи сторожу, дяде Грише.

– Не ешь сырки, Гришенька, козлёночком станешь.

Охранник не понял.

– Ты чего, Вась, какие сырки?

Я пожала плечами.

– Решила вместо рекламы антирекламой заняться. Как думаешь, получится?

Гриша выдохнул.

– Всё бы тебе шутки со мной шутить, Василиса Ильинична! Топай домой уже. А я сырки, отродясь, не ел.

На улице дул сильный ветер. Мелкий дождь переходил в снег. А ещё только ноябрь! Мне предстояло преодолеть метров сто до служебной стоянки. Подняв воротник, я побежала. Мысли скакали в голове в такт прыжкам через лужи. «Вот на… нафига мне личная жизнь? Я… я… оп, к сороковнику тоже фирму свою иметь буду и… и… прыг, водителя персонального!» Не заметив, что очередная лужа успела покрыться тонкой корочкой льда, я поскользнулась на высоченных шпильках и упала на капот собственной машины. Моя нежная девочка сразу заорала, заистерила и замигала всеми фарами. «Прости, маленькая!» Я щёлкнула кнопкой пульта, но к нам уже неслись охранники во главе с Алексеем. Когда-то Лёха пытался оказывать мне знаки внимания. Рискнул, не побоялся, что пошлю. Я послала, но зауважала. За смелость. Луч света больно резанул глаза.

– Вась, это ты тут дебоширишь? Выпила, что ли?

– Ещё чего. Так устала, ноги не держат, а в остальном всё нормально. Лёш, иди, охраняй дальше.

Парень подошел вплотную.