Как в сказке (СИ) - Шторм Наташа - Страница 32

– Вон отсюда. Нам с невесткой побазарить надо.

Я прошла на кухню и достала ещё одну чашку.

– Откуда Вы узнали, что я в Москве? Егор сообщил?

Старик хохотнул.

– Все финансовые операции парней идут через меня. И покупка одного билета в Россию насторожила. У вас с Егоркой проблемы?

Я пожала плечами.

– Любовь-морковь. Вам не о чем беспокоиться. Честно говоря, не желала лететь одна, но муж настоял. Я ведь родителей увидеть хотела, с мамой посекретничать.

– Родителей? И только?

Намёк был понятен.

– Андрей Григорьевич! Ваня мне нравился, очень нравился. Но с Егором у меня семья. И мне кажется, я люблю Вашего старшего сына. А Ванька… Он был тут минут двадцать назад. Я видела его вот так близко, как Вас. Но ничего даже не ёкнуло.

Логачёв ухмыльнулся.

– Значит, девка, сможешь простить старика? Я сентиментальным стал. Чую, смерть моя близко ходит. Видимо, кто-то нашёл ту утку и яйцо. Осталось только иголочку достать.

– Не придуривайтесь, уважаемый. А индульгенции я выписываю по пятницам. Сегодня только вторник.

Логачёв усмехнулся.

– Всё так же остра на язык? Да ты послушай вначале. ― Он приоткрыл окно и закурил. Меня просто бесила эта привычка в мужиках. Вот стоят такие мыслители, пускают дым в помещение, думу думают. Лучше бы заранее речь подготовили, тезисы на бумажечке написали!

Морозный воздух вместе с никотином наполнил крошечную кухню. Я поёжилась. Наконец, Кощей заговорил.

– Это же я всё подстроил, ну, тогда, на поминках.

– Не понимаю.

– А чего там понимать? Я Егорку к тебе послал, да время подгадал, чтоб Иван вернулся.

Мои глаза медленно поползли на лоб.

– Зачем? Не понимаю.

– Не понимаешь? ― вторая сигарета втиснулась в рот Логачёва. ― Ты знала, что у Егора есть определённые склонности в плане мужчин?

Да уж, завертел предложеньице. Я-то знала, а вот откуда узнал Кощей?

– Вы про Алика?

– Про него, родимого. Я ж двадцать лет на зоне отмотал. Если б кто из корешей узнал, что сына-пидера вырастил…

Я кашлянула.

– Он не такой. Он совершенно нормальный. И с Аликом у него была больше духовная связь.

– Да мне до одного места, какая. Я бы мог закопать их в братской могиле, да Егорка мне сын, всё-таки.

– А я каким боком попала в Ваши наполеоновские планы?

– Вот! ― старик поднял вверх указательный палец. ― Сынок увидел тебя и последних мозгов лишился. Цветочки всякие, стишки. Разве что серенады под окнами не пел. Так я и подумал, что ты его последний шанс.

– Вот это здорово! Просто великолепно! Браво, Андрей Григорьевич! Всё прошло, как по маслу. Допустим, Вы не подумали обо мне. Кто я такая? Кукла бессловесная. Но Иван! Вы же и его чувств не пощадили!

Кощей улыбнулся, демонстрируя два ряда золотых коронок.

– У Ваньки ветер в голове. Сегодня Маша, завтра Глаша. Думаешь, надолго бы задержалась подле него? Да и тебе мужик нужен был, а не мальчик.

– Я бы сама разобралась. Но как Вы Егора уговорили? Как он согласился?

Логачёв пожал плечами.

– Да пьяный был Егорушка. Парни его до дверей дотащили, и на кроватку к тебе уложили. А дальше уже природа взыграла.

Я усмехнулась.

– Да-а-а. Вот следовало бы наорать на Вас, выгнать, а я ведь даже злиться не могу. Мало того, благодарна. Возможно, родителям виднее, с кем уживутся их дети.

– Значит, простила?

– Считайте, этого разговора не было.

Логачёв поднялся.

– Ну, тогда обнимемся, что ли?

Сильные руки прижали меня к груди.

– Да. Девка ты ладная. Сынку подфартило.

Он развернулся и пошёл к двери.

– Ты это… помнишь? Регистрация в субботу, в одиннадцать.

Закрыв дверь, в третий раз поплелась в ванну. Даже страшно. Кого ещё могли принести черти в мою квартиру? Но лимит переноса «кого ещё» чертями был исчерпан. Поэтому, распарив своё прекрасное тело, я забралась под одеяло и крепко уснула.

День начался с SMS от мужа. Это напоминало мультик «Трое из Простоквашино». «Не скучай. Три вечерних платья осталось надеть». Так хотелось ответить: «А у меня уши мёрзнут и хвост отваливается!» Без Егора мне было плохо, очень плохо, грустно и тоскливо. И даже выплывшее утром солнышко совсем не радовало. Я ужасно ревновала мужа к работе и злилась, что мне он предпочёл её. Вчера Егор навещал мальчишек в приюте. Мы ездили туда каждую неделю вместе, и я подружилась с рыжим Анри. Мало того, нас с мальчиком объединила одна общая тайна. Анри писал стихи, нежные и трогательные. Я решила немного отредактировать их и выпустить пробным тиражом. Было бы здорово найти и других талантливых ребят среди замкнутых трудных подростков. Ведь под личиной грубости и хамства у каждого скрывалась ранимая душа. Мужчины, опекавшие приют, в своё время, были такими же, трудными и неуправляемыми. Даже утончённый интеллигентный Коста имел условный срок по малолетке. Опекуны совершенно не стеснялись своего прошлого. Ведь главное, не кем ты был, а кем ты стал. В моей голове появлялись мысли, а не усыновить ли Анри. Егор пресёк это на корню.

– Вась, это будет несправедливо по отношению к другим пацанам. Мы помогаем парням и деньгами, и советами, и личным примером. Мы поможем им закрепиться в жизни. Если понадобится ― оплатим учёбу. Но взяв одного, ты обидишь других.

Я это понимала, но не могла справиться с привязанностью к рыжему мальчишке. Иногда мы встречались на набережной, пили кофе и болтали обо всём на свете, неизменно возвращаясь к поэзии. Егор частенько посмеивался над нами, но мы были на своей волне и не обращали внимания на подколы моего мужа.

«Тебе привет от любимчика!»

«Как он там?»

«Решил написать поэму!»

«Вот это размах!»

Муж часто звонил мне, но наша переписка стала обязательным атрибутом общения. Сидя на совещаниях, презентациях, собраниях, мы украдкой перекидывались парой фраз. Обычно Егор писал, как хочет меня, и в какой позе, а я предлагала свой сценарий вечера. Это очень возбуждало. Доклады, выступления, сотня людей вокруг, а мы, посреди этой суеты, существовали в своём собственном хрустальном мире, в мире для двоих.

«Какие планы на сегодня?»

«Хочу Валюшку навестить.»

«Удачи. Позвоню после летучки!»

«Люблю тебя!»

«А я тебя!»

Улыбаясь, спустилась во двор. Чуть не забыла! Нужно сходить в управляющую компанию, покрыть долги за коммуналку, а заодно написать заявление, чтобы все квитанции приходили на адрес родителей.

– Латушкина Василиса Ильинична? ― девушка с кукольными ресницами порылась в компьютере.

– Логачёва, ― поправила я.

– Да, да. Так у Вас всё уплачено, и за квартиру, и за парковку. И аванс на лицевом счёте лежит довольно крупный, лет на пять хватит. Деньги перевёл некий Логачёв Е. А. Так что не волнуйтесь.

Вау, какой Егорка заботливый! Вот мелочь, а приятно. Спустившись на парковку, чуть не разрыдалась. Моя малышка, моя лиловая девочка, сиротливо стояла в дальнем углу, поблёскивая полировкой.

– Привет, Вася!

Высокий охранник Денис материализовался из воздуха.

– Твой две недели назад звонил, просил машину к зиме подготовить. Так ты не переживай. И масло заменили, и фильтры. Всё самое лучшее, и заправили под завязку.

– Ничего не путаешь? ― порылась в сумочке, достала кошелёк.

– Я что, на дебила похож? Муж твой звонил, мол, супруга прилететь должна. Нужно, чтобы машинка бегала. Деньги перевёл. Я лично на станцию ездил. Вот чеки.

Машинально спрятала бумажки в карман.

– Спасибо.

Вырулив во двор, остановилась. Нехорошие предчувствия сжали сердце. Но я никак не могла поймать мысль. Мне казалось странным, что о моём возвращении в Россию Егор сообщил Денису две недели назад, тогда, как наш разговор состоялся девятью днями позже. Значит, муж заранее спланировал мой отъезд, а уже потом придумал неотложные дела, чтобы остаться в Париже. Что всё это значит? Может, охранник парковки ошибся? Я вынула стопку квитанций, разгладила их, нашла дату. Семнадцатое января. Как раз две недели. Кто-то сигналил сзади. Осознав, что закрыла проезд, выехала с придворовой территории и поплелась в общем потоке машин. Минут через сорок уже вбегала в здание агентства.