Неожиданная Россия. XX век (СИ) - Волынец Алексей Николаевич - Страница 5

Увы, пророческая книга о мировой войне не встретила мирового признания. Блиоха воспринимали, как эксцентричного миллиардера, увлекшегося забавными и завиральными рассуждениями.

Сам автор «Будущей войны» надеялся, что прочитавшие его книгу властители Европы поймут бессмысленность и пагубность мирового вооруженного конфликта и будут внимать Блиоху, как пророку всеобщего мира. Иван Блиох в процессе работы над своим прогнозом, похоже убелил сам себя, что развитие оружия уже почти достигло своего пика и сделало войну настолько разрушительной, что факт существования таких средств уничтожения уже стал способен удержать политиков от войн. Тут пророк поспешил с прогнозом – таким барьером для большой войны станет только ядерное оружие…

Политики не вняли прогнозам Блиоха. Премьер-министр Витте даже с некоторым презрением вспоминал в мемуарах о пацифистской суете автора «Будущей войны»: «Он в это время всё хотел прославиться, а поэтому проводил мысль о всеобщем мире; по этому поводу писал, или, вернее, ему писали, а он под своей фамилией издавал различные книги относительно всеобщего мира, относительно разоружения, доказывая, что в этом заключается спасение не только Европы, но и всего человечества. Вообще пропагандировал очень сильно эту идею… В то время, когда я сделался министром финансов, Блиох хотел привлечь к своей идее Императрицу Александру Фёдоровну и молодого нашего Императора (который тогда недавно только вступил на престол), но, кажется, это было встречено без особого энтузиазма, – очень может быть, отчасти это произошло потому, что Блиох был из евреев».

Тем не менее Блиох активно поучаствовал в подготовке и проведении Первой конференции мира в Гааге в 1899 году. Хотя он не был включен в официальную делегацию России, но эта конференция 26 государств впервые в мире приняла военные ограничения, подсказанные именно Блиохом: было запрещено (правда только на 5 лет) «метание снарядов и взрывчатых веществ с воздушных шаров и при помощи иных подобных новых способов», запретили употребление на войне разрывных пуль и снарядов, «имеющих единственным назначением распространять удушающие или вредоносные газы». Излишне говорить, что в будущей мировой войне никто эти ограничения не соблюдал…

В 1901 году по итогам Гаагской конференции и за свою книгу «Будущая война» Блиох был даже номинирован на только что появившуюся Нобелевскую премию мира, но лауреатом премии не стал. Его опередил швейцарский предприниматель Анри Дюнан, создатель «Международного Красного креста».

Блиох еще успел организовать в швейцарском городе Люцерне «Международный музей войны и мира». По горькой иронии, посетителей музея куда более привлекали залы, посвященные войне, где Блиох выставил большую коллекцию обмундирования и оружия, чем залы с пропагандой пацифизма. Музей открылся уже после его смерти – пророк мировой войны умер в январе 1902 года.

Генералы всех стран восприняли предсказания Блиоха со скепсисом и неприятием. Военных, большинство из которых в том мире всё еще представляли феодальную аристократию, откровенно злило, что в их епархию вмешался гражданский, сомнительного происхождения и сомнительной биографии. Армейские чины с увлечением выискивали ошибки и неточности в прогнозах Блиоха – благо в шести объемных томах их тоже было немало.

Изданная накануне Первой мировой войны российская «Военная энциклопедия» посвятила Ивану Блиоху отдельную статью с почти уничижительной характеристикой: «Книга Блиоха встретила много возражений со стороны военных авторитетов, а последовавшие затем войны опровергли многие её выводы». Эти слова были напечатаны в 1911 году, уже через три года они будут восприниматься с горькой иронией…

Закончить рассказ о непризнанном пророке Первой мировой войны можно словами из его забытой книги: «Большая война в ближайшем времени маловероятна… Но о вечном мире можно только мечтать; летопись войн нельзя считать окончательно закрытой и опасность далеко ещё не исчезла».

Начавшая в феврале 1904 года война была весьма необычной – две империи, Российская и Японская, сражались на территории третьей стороны, китайской империи Цин. Ныне сильный Китай тогда был лишь слабым и молчаливым наблюдателем.

«Пора остановиться, нет смысла воевать из-за Кореи…»

Внимательно наблюдали за этой войной и куда более сильные державы – Англия, Франция, Германия и США. И все они были заинтересованы в том, чтобы Россия была побеждена или, хотя бы, не выиграла эту войну.

Англичане и США стремились ослабить влияние Российской империи в Китае и всём Тихоокеанском регионе. Немцы были заинтересованы в том, чтобы Россия как можно глубже увязла в проблемах на Дальнем Востоке и отвлеклась от дел в Европе. Французы, наоборот, опасаясь сильной Германии, желали, чтобы Россия, потерпев наудачу с экспансией на Востоке, вернулась на Запад, в Европу, в качестве противовеса германской мощи. Одним словом, все великие державы того мира вели политику благожелательного нейтралитета к Японии, и тайно, а то и явно, желали поражения России.

Война оказалась неудачной для нашей страны. К лету 1905 года Россия пережила череду тяжких поражений. В январе японцам, после 329 дней осады, сдался Порт-Артур. В феврале закончилось отступлением русской армии трёхнедельное сражение под Мукденом, крупнейшая сухопутная битва в истории человечества до начала Первой мировой войны. В мае 1905 года японский флот почти полностью уничтожил русскую эскадру в Цусимском проливе.

Россия за год войны потеряла свыше 70 кораблей, из них 37 броненосцев и крейсеров. По сути страна осталась без военно-морского флота. В таких условиях военные действия на суше против Японии представляли собой стратегический тупик.

Положение в тылу было, пожалуй, даже хуже, чем на фронте. В стране назревала первая русская революция, а неудачная война на далёкой окраине быстро стала очень непопулярной в русском обществе. Против продолжения боёв активно выступили и хозяева российской промышленности, среди которых тогда было крайне сильно влияние западного капитала.

Противников войны активно поддерживала российская пресса. Так популярный журнал «Русское богатство» писал в марте 1905 года: «Пора остановиться, нет смысла воевать из-за Кореи, мы её отдали Японии в момент начала конфликта. Воевать из-за Маньчжурии? – но царь обещал вернуть её Китаю. В целом победа России приведёт к тому, что Япония станет постоянным врагом империи, а это вызовет увеличение военных расходов у нищего населения».

В таких условия и с такими настроениями общества Россия не могла продолжать войну. Но и японская сторона, не смотря на ряд громких успехов, находилась в очень тяжелом положении. В ходе боевых операций Япония была истощена даже больше, чем Россия, и вела войну с крайним напряжением сил.

Если налоги в нашей стране за время войны выросли на 5 %, то в Японии – на 85 %. Российский золотой рубль устоял во время войны, а в Японии началась инфляция и резкий рост цен. Японцам пришлось мобилизовать в армию последние резервы старших и младших возрастов – и всё равно в Маньчжурии против 750 тысяч русский войск, японцы смогли набрать всего 500 тысяч.

Еще в марте 1905 года начальник штаба японской армии в Маньчжурии генерал Гэнтаро Кодама тайно вернулся в Токио, чтобы уговорить правительство Японии начать поиски варианта прекращения войны и заключения мирного договора. Генерал Кодама требовал, чтобы Япония ухватилась за возможность, которую предоставила победа под Мукденом, чтобы вовремя прекратить войну, так как её затягивание грозило японцам серьёзными проблемами.

«Не должно создаться представление, будто Россия просит мира…»

Поэтому в апреле 1905 года, правительство Японии, заручившись поддержкой Великобритании, тайно обратилось к президенту США Теодору Рузвельту с просьбой о посредничестве в мирных переговорах с Россией. Американцы тогда лишь набирали влияние в мире, и посредничество в международных переговорах Рузвельт рассматривал как удобный повод повысить авторитет США на мировой арене.