Неожиданная Россия. XX век (СИ) - Волынец Алексей Николаевич - Страница 66

Совещание этих специалистов происходило на фоне апокалипсиса гражданской войны – именно в те дни ленинская Россия представляла собой картинку, которую позже на картах любили показывать советские истории: кусок территории в центре, буквально со всех четырёх сторон стиснутый фронтами. За несколько дней до начала совещания случилось то, что сами большевики именовали «Пермской катастрофой» – наступавшие войска Колчака захватили в Перми 5 тыс. вагонов со стратегическими запасами топлива и продовольствия.

По оценкам специалистов к началу 1919 г. потребность хлеба на территории, контролируемой большевиками, составляла 167 млн. пудов, тогда как у крестьян на данной территории имелось всего 114 млн. пудов «излишков», то есть запасов зерна, превышающих то, что крестьяне съедят сами и посеют следующей весной. В таких условиях и по итогам всероссийского совещания «продорганов», Ленин 11 января 1919 г. подписал эпохальный Декрет «О развёрстке между производящими губерниями зерновых хлебов и фуража, подлежащих отчуждению в распоряжение государства».

Если кратко, то очередной декрет отличался от всех предыдущих решений всех властей о «развёрстках» и «хлебных диктатурах» принципиально – все прежние постановления властей, в том числе большевистских, исходили из расчётов, сколько государство может взять у крестьян, а новый декрет исходил из того сколько взять нужно. Нужно для выживания и победы в гражданской войне.

Столетие назад, в январе 1919 г. правительство Ленина приняло декрет о продовольственной развёрстке. Это вынужденное и страшное решение, к которому страна катилась все предыдущие годы в череде кризисов и революций, сыграло в гражданской войне роль куда большую, чем операции фронтов и армий. Этим решением погубили и спасли миллионы…

Продолжим рассказ о поражениях и победах в битве за хлеб вековой давности.

«В осажденной крепости нужда неминуема…»

К январю 1919 г., по оценкам специалистов, на окружённых фронтами землях Советской России потребности в хлебе в полтора раза превышали имевшиеся здесь товарные запасы зерна. В те январские дни о ситуации предельно откровенно высказался сам Ленин: «Мы представляем осажденную крепость. В осажденной крепости нужда неминуема, и потому задача Комиссариата продовольствия самая трудная из всех задач…»

Большая часть контролируемой большевиками территории располагалась в Нечерноземье, где и в лучшие довоенные годы в селах не было излишков продовольствия. Вдобавок на советской территории находились два крупнейших мегаполиса бывшей империи. Петроград и Москва в те годы – это почти треть всего городского населения европейской части России.

Частная торговля, в условиях разрухи, гражданской войны и дефицита продовольствия, со снабжением мегаполисов не справлялась. Непрерывно растущие цены стали недоступны большинству горожан. Уже летом 1918 г. в Петрограда средняя зарплата составляла в день 10 руб. 20 коп., а затраты на ежедневное скромное питание по рыночным ценам превышали 20 руб. В следующем 1919 г., когда цены на хлеб в Петрограде за 11 месяцев выросли в 16 раз, этот разрыв стал куда больше.

Не «тянуло» рыночные цены и государство. По оценкам экономистов тех лет, финансовые доходы Советской России в 1919 г. по покупательной способности были в 40 раз меньше, чем у царской России в разгар Первой мировой войны…

Теоретически решить проблему голода могло только тщательно налаженное централизованное распределение продовольствия по урезанным нормам. Одновременно, чтобы сконцентрировать хлебные запасы в руках государства, необходимо было лишить крестьян возможности продавать дефицитное зерно по спекулятивным ценам, то есть запретить частную торговлю. Это пыталось делать ещё Временное правительство, провозглашая «хлебную монополию» государства. Однако в условиях гражданской войны никакая власть не могла быстро организовать выполнение столь масштабных проектов. И население городов, ища спасения, бросалось к частной перепродаже, которая в свою очередь с массовым снабжением не справлялась, оборачиваясь спекуляцией, диким ростом цен и нежеланием крестьян дёшево отдавать хлеб государству. Что в свою очередь разрушало попытки государства построить централизованную систему хлебного перераспределения и вынуждало его сильнее давить частную торговлю и сопротивление крестьян. Получался такой порочный круг, усугубляемый войной, гиперинфляцией, разрушением промышленности и транспорта.

Для советского государства ситуацию усугубляла необходимость в условиях гражданской войны кормить управленческий аппарат, военные производства и всё увеличивавшуюся Красную Армию. Если в мае 1918 г. в рядах РККА числилось всего 300 тыс., то уже в следующем году количество красноармейцев возросло на порядок, а к исходу гражданской войны заметно превысило 5 млн. Как и в Первую мировую, подавляющую часть мобилизованных «штыков» составляли крестьяне, то есть деревня опять лишалась миллионов рабочих рук…

У противников большевиков в плане «хлеба» положение было заметно легче. В их тылах не было столь крупных мегаполисов как Москва и Петроград. Армии Деникина и Врангеля опирались на богатейшие хлебные запасы Кубани и Таврии, вплоть до 1920 г. из контролируемых «белыми» черноморских портов даже шёл импорт российского зерна за границу. За спиной Колчака тоже имелись «хлебопроизводящие» губернии (Уфимская, Оренбургская, Томская, Тобольская), способные хоть как-то прокормить относительно небольшое население Урала и Сибири. На Дальнем Востоке имелся и источник продовольствия в виде китайской Маньчжурии – о закупках у китайцев впервые задумалось ещё царское правительство в январе 1917 г., тогда маньчжурская пшеница стоила в 5 раз дешевле российской… Это не значит, что у «белых» не было проблем со снабжением, но их трудности меркнут перед тем ужасом, что опустился на стиснутые фронтами земли Советской России к январю 1919 г.

Недоступный хлеб Украины

Суть объявленной 11 января 1919 г. продразвёрстки заключалась в следующем: по дореволюционной статистике крестьяне в «хлебопроизводящих» губерниях ежегодно потребляли 16–17 пудов зерна на душу населения. К 1919 г. личное потребление зерна в чернозёмных сёлах осталось на двоенном уровне – попридержав товарный хлеб, крестьяне не отказывали себе в питании. После 11 января 1919 г. продразвёрстка оставляла крестьянам «норму потребления» в 12 пудов на душу. Всё что выше – по твёрдым, или как тогда официально писали «таксированным» ценам, принудительно «отчуждалось в распоряжение государства».

Твёрдые цены были в десятки раз ниже рыночных, а с учётом инфляции, крестьянам пришлось отдавать хлеб, в сущности, бесплатно. При этом государству такой хлеб обходился недёшево – поскольку его приходилось зачастую добывать с боём, а порой и с боями «проталкивать» по разрушенным железным дорогам, то пуд хлеба к лету 1919 г. стоил государству до 1000 руб., в 50 раз дороже твёрдых цен, но в два раза дешевле цен московского «чёрного» рынка…

В идеале продовольственная «развёрстка» и «отчуждение хлебов» должны были проходить следующим образом. В губернию из Москвы спускались плановые цифры, которые губернские власти «развёрстывали», то есть распределяли по уездам. Уезды – по волостям. Волостные советы – по сёлам. В итоге сельские сходы или советы «развёрстывали» полученное по индивидуальным крестьянским хозяйствам. Крестьяне добровольно и досрочно сдавшие свою «развёрстку» в теории могли получать льготы в виде снижения поставок будущего урожая или премии дефицитными товарами.

Однако в реальности хлеб пришлось выбивать вооружёнными «продотрядами». Хотя планы продразвёрстки на 1919 г. были почти в два раза меньше того, что пыталось изъять у крестьян советское государств годом ранее, но в силу военной ситуации почти вся «продразвёрстка» пришлась на несколько губерний, прежде всего на Самарскую, Саратовскую и Тамбовскую. Именно здесь в течение всего 1919 г. действовало свыше половины «продотрядов», имевшихся в Советской России.