Дамский соблазн (СИ) - Цибулина Маира - Страница 38

— You can go, sir, — услышал Коля, как сквозь густую пелену такие желаемые слова от работника пограничной службы, забирая свой паспорт у того.

Взявшись за ручку чемодана, он поднял его с конвейера и переступил «границу». Увидев, что он уже находился за той чертой, разделяющей его от его мечты, Коля с легкостью вздохнул и снова вдохнул полной грудью кислорода, пробуя его будто на вкус.

«Ты что думаешь в Лондоне какой-то другой воздух? — стал он сам над собою смеяться. — Какой ты дурачок, Коля!»

Горский вышел из аэропорта и направился к ряду машин, которые выстроились сразу у тротуара. Коля сел в один из многих такси и сказал таксисту адрес. Автомобиль тронулся с места. Коля никогда до этого не был в Лондоне. Все, что он о нем знал — можно было пересчитать по пальцам рук. «Первое, что приходит мне в голову о столице Великобритании — это Биг Бен, известные на весь мир часы, — размышлял он, любуясь столичными улицами, которые проносились за окном такси, в котором он ехал к осуществлению своей мечты. — Второе — это Эйфелева башня. Хотя, нет! Это, кажись, во Франции! Как я мало знаком в мировой географии! Надо было внимательнее на уроках географии слушать Картографичку, а не писать есемески Аньке Демин, за которой я тогда ухлестывал».

Горский погрузился в школьные воспоминания, перестав замечать все, что проносилось перед его глазами.

Аня Демина была первой любовью четырнадцатилетнего школьника Николая Горского. Она была самой красивой девушкой не только в их классе, но и во всей школе, и даже во всем Кривом Роге, где тогда жил он вместе с бабушкой и с мамой. Ее белоснежные волосы контрастировали с ее загорелой кожей, что создавало очень странное сочетание светлого и темного. Голубые глаза были такими глубокими, что парень мог много часов подряд смотреть на них, любуясь их загадочностью. Вместо слушать скучные лекции учителей, Коля то пялился на Аню, то строчил ей любовные есемески. К счастью Горского девушка отвечала на его ухаживания, поэтому после уроков они прятались по скверикам, или каких-то другим безлюдным или малолюдным местам и пробовали на практике все известные им в то время способы поцелуев. Так они встречались год, пока в подростковом теле не разыгрались так мужские гормоны, что Коли стало слишком мало простых, невинных поцелуйчиков от его девушки. На пятнадцать лет Горский выглядел на все девятнадцать лет, если не больше. Из-за этого его тело требовало от него всего того, что делали взрослые студенты после пар.

Поэтому чтобы как-то намекнуть своей девушке о более интимных вещах, которыми занимались взрослые люди, Коля какие смешные вещи только не выдумывал, чтобы она поняла, наконец, чего ему хотелось. А Аня почему-то наотрез отказывалась понимать, что требовалось пятнадцатилетнему юноше в его возрасте. Она была такой наивной и светлой, что ему казалось, она даже не догадывалась, что кроме поцелуев взрослые люди делали еще более приятные вещи. Его друзья советовали ему ей прямо сказать, что он хотел от нее, но он на это все никак не решался, не хотел травмировать психику юной девушки. Коля считал, что каждый человек имеет право до этого момента дорасти сам, не делать это только потому, что так захотелось какому-то другому человеку. Поэтому Горский терпел, но заставлять свою девушку к интимным отношениям с ним он не стал, поскольку очень ее любил.

Помирившись со своим женихом и решив как можно скорее справить свадьбу, Оля поехала в больницу, а Люсьен — по своим финансовым делам, которых у него было немало, поскольку он руководил большой компанией, занимавшейся торговлей эксклюзивного, дорогого коньяка, которое изготавливали во Франции, а продавали уже на Украине. Эта компания была основана еще отцом Люсьена, однако после того, как тот отошел от дел, все обязанности легли полностью на плечи наследника большой «империи». Сестра-близнец Люсьена, Люсинда, была правой рукой брата, и занималась делами исключительно в их филиалах, которые располагались в Париже. Месье Перье был полностью уверен в своих детях, поэтому спокойненько наслаждался заслуженным отдыхом, путешествуя по миру, и только время от времени наведываясь в стены своей компании. Жофре много времени проводил и на Украине, поскольку очень любил ее, потому что его покойная жена была украинкой, и она привила детям украинские традиции и научила, конечно, их ее родному соловьиному языку. Даже сам Жофре разговаривал на украинском свободно, правда, со смешным акцентом. Близнецы хотя и учились за рубежом, однако все свои каникулы проводили на родине их матери.

Коридоры больницы навевали Невской невеселые воспоминания, заставляя все видеть в серых цветах. Она не надеялась встретить никого из родных маленькой девочки, которая сейчас лежала в реанимационном отделе. И поэтому, когда встретила Лидию Михайловну в коридоре, очень обрадовалась старой женщине.

— Олечка, как хорошо, что ты пришла, — обратилась пожилая женщина первой, страшно обрадовавшись приходу девушки.

— А разве может быть по-другому, — ответила ей Невская. — Я уже приходила утром, но я ни вас, ни Колю не нашла.

— Понимаешь… — было заметно, что женщина размышляла над тем, что сказать. Она не находила нужные слова, чтобы сообщить то, что хотела.

Приход пластического хирурга Бернского, который оперировал девочку, спас старушку от необходимости отвечать.

- Доктор, как моя Зоинька? — спросила взволнованно Лидия Михайловна, когда мужчина подошел к женщинам.

- Маленькая пациентка пришла в себя, — сообщил он уверенно и весело. — Ее сейчас готовят, чтобы перевести в обычную палату.

От такой хорошей новости женщины от счастья обнялись.

- Я говорила, что все будет хорошо, — стала Оля утешать женщину, у которой из глаз текли слезы счастья. — Лидия Михайловна, почему вы плачете? Надо же веселиться.

— Внученька, это от счастья, — тихо сказала женщина.

Оле стало не по себе от того, что женщина назвала ее своей внучкою.

— Вы сможете ее за несколько минут увидеть, — продолжил врач. — Медсестра говорит, что она хочет видеть отца. Найдите его, пока ее готовят.

Врач покинул женщин наедине.

— Бедная Зоинька, — тихо сказала старушка. — Как ей сказать, что папы нет?

Оля от этих слов замерла на месте. Ей показалось, что это какой-то плохая шутка. Перед глазами пронеслись такие теплые и глубокие мужские глаза. Тело сразу вспомнило нежные руки, губы, отчего по всему телу прошлась волна сладких воспоминаний. И с глаз хлынули слезы от того, что это уже никогда не повторится.

— Как нет?! — не своим голосом сказала Оля.

Лидия Михайловна заметила реакцию девушки.

— Милая, ты чего?! Ты меня не правильно поняла, внученька.

Теперь старуха стала утешать девушку, держа ту за руки.

— Вот я старая дура! Ляпнула глупое и не подумала раньше. Коля, он жив. Его просто нет в городе.

Невская от этих слов перестала плакать, а вместо этого улыбнулась, радостно вздохнув.

— Лидия Михайловна, вы осторожно с такими словами. А то видите, я, дура, в последнее время воспринимаю все слишком близко к сердцу.

Двери в реанимацию в эту секунду открылись и оттуда вышли медсестры, увозя пациентку.

- Бабушка, — сказала Зоя, увидев такое знакомое и родное лицо, и по щекам ее покатились слезы радости.

— Заинька, моя родная, — стала шептать женщина сквозь слезы, которые не давали ей понятно и громко говорить.

- Где мой папа? — спросила девочка о том, которого ей хотелось больше всех увидеть.

- Он сейчас придет, котеночек, — сказала Оля, чтобы успокоить девочку, которая с таким взволнованным взглядом искала родного отца, что сердце девушки не выдержало такого зрелища, и она сказала маленькой пациентке то, что той хотелось в этот момент услышать. — Он пошел в аптеку за лекарствами для тебя.