Бедный Павел (СИ) - Голубев Владимир Евгеньевич - Страница 25

Я догадывался, для чего тетушка Анна просила об аудиенции в таком составе. Анна Михайловна находилась в процессе развода со своим супругом, причем эта процедура, в настоящее время представляла собой тяжелейшее разбирательство в духовном суде, и эта церемония, в их случае, продолжалось уже более трех лет, и конца этому не было видно. Мама в категорической форме отказалась вмешиваться в этот развод, указывая на почти родственные отношения со Скавронскими. И вот тетушка решила попробовать решить этот вопрос через меня.

Так и оказалось. Мать и дочь просили меня помочь скорейшим образом разрешить это дело, ибо супруги испытывали друг к другу стойкую неприязнь и давно не жили вместе. Я смотрел на чрезвычайно симпатичную девушку, которой ещё не исполнилось двадцати пяти лет, вспоминал, как в детстве я слышал, что её почти все называли принцессой. Она была единственным ребенком в семье канцлера и любимой кузины тогдашней императрицы. Баловали её нещадно. Потом брак с одним из богатейших людей империи…

Супруг её — единственный сын очень любивших его родителей, был обладателем одного из крупнейших состояний страны и также являлся крайне изнеженным молодым человеком. Он произвел на меня при дворе не самое благоприятное впечатление, ибо казался мне слишком изнеженным и самовлюбленным, но мама к нему волне благоволила. Ему без проблем при дворе Императора Священной римской империи выписали грамоту на графский титул. Он привык получать всё, что бы ни захотел.

И вот эти до предела избалованные люди вступили в брак. Даже если он сначала сопровождался какими-то чувствами, то вскоре все они растаяли как первый снег. Ни один из них не готов был поступиться хоть чем-то ради супруга, слишком уж они были привередливы. М-да… Тут могла помочь только любовь, а её в браке по расчету двух наследников влиятельнейших родов не было. Так часто бывает в подобных случаях, навидался я такого в той жизни…

Что я-то тут мог сделать? И вдруг, на секунду, я увидел в младшей Анне ту юную девушку, что, в моем детстве, радостно порхала, подобно прекрасной бабочке, вокруг своей, нежно смотрящей на неё, матушки, Анны Карловны. И мне стало её жалко, по-человечески жалко. Такая красивая и молодая… И тетушку тоже жалко… Бездумно прожигает свою жизнь дочь её — слухи о её поведении ходили самые легкомысленные. Попробую! Я попросил тетушку оставить нас наедине.

— Аннушка, зачем Вам свобода от супружеских уз? — она встрепенулась и защебетала:

— Я давно не люблю его, да и не живем мы вместе…

— Не о том я Вас спрашивал! Зачем Вам свобода от этого брака? Вы имеете планы на дальнейшее замужество? — я говорил спокойно и пристально смотрел на неё. Она же начала суетится и, кажется, испугалась:

— Я нисколько не имею планов, но необходимость свободы от ограничений, накладываемых браком…

— Так вот, зачем Вам эта свобода? Если Ваше нынешнее положение дает Вам возможности, которые вне брака… — я не успел договорить, как на лице её отразился ужас, она испуганно прижалась к стене. Произнести она ничего не могла. Я испугался за неё. — Что с Вами, Аннушка? — бросился к ней, но моё приближение только ухудшило ситуацию. Тут до меня дошло, что же послужило причиной столь странного её поведения.

— Нет! Анна Михайловна! Я не рассматриваю Вас в качестве потенциальной любовницы! — засмеялся я, — Успокойтесь, пожалуйста! — Ей видимо стало легче, она перестал трястись, как сосновый лист, но от стенки не отклеивалась:

— Я не имела в виду ничего плохого, Ваше Императорское высочество! Я просто…

— Не стоит объяснять, Аннушка! Я, конечно, считаю Вас, безусловно, одной из самой красивых девушек, но, поверьте, мои чувства к Вам скорее родственные… — улыбался я, — Так попробуйте ответить на мой вопрос снова.

— Я не знаю, так просто соответствует приличиям…

— Понятно… А какой смысл в своей жизни Вы видите?

— Я… А Вы? — похоже, она ранее сильно испугалась, теперь, когда поняла что напрасно, язык её развязался.

— Мне смысл жизни дан Богом от рождения — заботиться об империи! — эти слова звучали немного выспренно, но я сопроводил свои слова мягкой улыбкой.

— Вам повезло, Ваше Высочество! А я вот пока не знаю, зачем! Я думала, что брак моё предназначение, но быстро поняла, что это не так!

— Вы пока ещё очень молоды, Аннушка, и у Вас будут ещё возможности проверить Ваши выводы.

— Так и Вы тоже не старик!

— Я и не претендую! Конечно, Вам кажется, что я слишком молод, чтобы давать Вам советы такого рода, но всё-таки… Вы с самого детства были принцессой, у которой весь мир был под ногами. Любой Ваш каприз сразу же исполнялся. Все вокруг говорили о Вашей красоте. Сама Императрица Елизавета Петровна испытывала к Вам нежные родственные чувства и озаботилась Вашим замужеством. Я не ошибаюсь?

— Нет, нисколько! — я говорил, а она смотрела на меня заворожённо, словно кролик на удава.

— Итак, она подобрала Вам мужа, которого Вы даже толком не видели до свадьбы. Он был прекрасный принц, и Вы думали, что путь ваш будет осыпан розами. Но вот быт Ваш оказался ужасен: он пренебрегал Вами, даже, возможно, распускал руки, не ценил Ваше мнение и желания… И всё — Вы вернулись к маме. Так всё было?

— Безусловно, но откуда Вы…

— Пусть я сильно моложе Вас, но в жизни тоже кое-что понимаю, Аннушка! Для Вас возможно только два варианта брака: неравный, когда Ваш супруг будет настоящим королем, либо, наоборот, весьма бедным человеком, чтобы либо Вы его слушались, под авторитетом его короны, либо он Вас, прижатый Вашим богатством и знатностью…

— А второй вариант? Вы сказали, что их может быть два!

— Да, прекрасно, что Вы обратили на это внимание. Второй вариант — любовь. Такая любовь, чтобы и Вы и Ваш избранник забыли обо всех своих привычках и капризах ради неё… И, позвольте я всё-таки дам Вам ещё один совет. Вы слышали о Федоровском монастыре в Переславле?

— Не совсем понимаю…

— Игуменья Агафия, с которой я имею честь даже быть лично знакомым, чрезвычайно умная и благочестивая женщина. Её разуму и вере я могу вполне довериться. Смею думать, что и Вы можете. Я нисколько не настаиваю на Вашем визите к ней, просто рекомендую от чистого сердца. А в Вашем вопросе я постараюсь помочь. — непосредственная реакция Анны показала мне, что она не испорчена — предложение, пусть и ложное, сожительства с наследником показалось ей ужасным, хотя для очень многих это было бы желанным путем на верх. Я помогу ей.

Развод ей дали, она снова стала Воронцовой, а потом она не стала пренебрегать моим советом и поехала в Переславль. Я не думал, что она сможет попытаться радикально пересмотреть свою взгляды на жизнь, но видимо это случилось — она осталась там послушницей на долгие полтора года…

Тянуть с поездкой не хотелось, сразу после новогоднего торжества отправились по зимникам[62] в Яицкий городок. Ехали споро, опережая основную группу войск, задерживаться по дороге туда я не собирался — задача стояла важная, и требовалось её решить как можно быстрее.

По настоянию Давыдова все-таки приходилось не отрываться от гвардейцев далеко, поэтому пришлось задерживаться и проводить приемы в Москве, Нижнем Новгороде, Казани и Оренбурге и наше путешествие продлилось до начала марта, но, тем не менее, до ледохода и весенней распутицы мы успели.

За это время наша политика и агентурная деятельность Франции в Польше привели все-таки к тому результату, который я прогнозировал. При активной финансовой и политической поддержке Франции, и при непосредственном участии посланников Ватикана противники России собрали в городе Бар антирусскую и антикоролевскую конфедерацию, правда большинство шляхты эту конфедерацию не поддержала — всё-таки причин для бунта реально не было видно, но это причинило нам проблемы.

Внешнеполитическое давление на Россию начало нарастать. Хорошо, что войска в дополнение тем десяти тысячам, что стояли под рукой Репнина в Варшаве и Кракове, посылать не потребовалось, но всё-таки переброску дополнительных сил из Прибалтики и Малороссии начали готовить.