America Latina, или повесть о первой любви - Динец Владимир - Страница 22

• Предыдущая
• 22/67
• Следующая

Несмотря на то, что Серро Бланко расположен в самой густонаселенной части Эквадора, его флора и фауна все еще плохо изучены. За пять дней мы сделали несколько интересных записей в «журнал исследований» — в частности, о встрече очень редкого рогатого гуана (Oreophasis derbiana), второй за все время существования заповедника. А ведь это не какая-нибудь пичужка, а птица размером с индюка. Что уж говорить о насекомых или грибах

— вероятно, сотни видов их еще не открыты.

На этом наше путешествие по холодным парамо и теплым лесам Эквадора закончилось.

Мы вернулись в Гуаякиль и взошли на борт самоходной баржи «Piquero» («Олуша»), чтобы выйти на ней в океан.

Парамо

Закрыты горы облаками,

Туман крадется по земле,

И снег стекает ручейками

С вершин, невидимых во мгле.

Речушка вьется между кочек,

Холодный дождик моросит,

Там склона дальнего кусочек

Как будто в воздухе висит.

Озера, спрятавшись в распадках,

Стальными дисками лежат,

На лепестках пушистых капли

Росы мерцающей дрожат.

А мы шагаем по тропинке,

И в мягкой тишине сырой

Лишь наши мокрые ботинки

Шуршат по камешкам порой.

Порт Гуаякиль (ударение на последнем слоге), занимающий почетное первое место в мире по вывозу бананов, назван в честь вождя индейского восстания Гуайи и его жены Киль. Во всех путеводителях он описывается как нагромождение грязных трущоб, где на каждом шагу шайки бандитов поджидают несчастных туристов. Нам он показался красивым, чистым и сравнительно безопасным современным городом.

Гуаякиль стоит на берегу широкой реки, и каждый вечер можно наблюдать феерическое зрелище: несметные полчища летучих мышей, живущих под крышами и в щелях стен, планируют к реке с небоскребов и устремляются на кормежку в мангровые заросли на том берегу. Я подсчитал, что за 50 минут над набережной пролетает примерно полмиллиона летучек.

В Гуаякиле мы сделали интересное открытие: оказывается, наш салат «оливье» здесь известен как «русский». Потом выяснилось, что так его называют во всем мире, включая Францию.

На баржу между тем прибывали пассажиры. Первыми появились пятеро колумбийских хиппи, ехавших на острова торговать фенечками. Они не побоялись взять с собой грудного ребенка, хотя каюты у них не было и жить пришлось в палатках на продуваемой ветром крыше рулевой рубки. Затем подоспели туристы — израильтяне, англичане, бельгийцы и американец. Последним прибыл кудрявый парнишка Диего — наш гид.

Нам с Юлькой каюта тоже не полагалась, но Диего все же нашел для нас одну. Ведь он знал, что об этом маршруте я напишу книгу, и надеялся, что после моей рекламы к нему примчатся толпы русских туристов. Выполняю свое обещание: офис компании «Галапагос» в Кито — на ул. Gonzales Suarez, в Гуаякиле лучше сразу искать баржу на 16-м причале.

Мы до поздней ночи торчали в порту, наблюдая, как плывут по воде вверх или вниз (в зависимости от фазы прилива) островки водяного латука (Pistia stratoides).

Лишь поздно ночью, когда баржу до отказа забили досками, бочками, автомашинами и ящиками с пепси-колой, мы отчалили и утром оказались у мрачных голых берегов острова Смерти (Isla del Muerte) на выходе из залива. Длинные цепочки бурых пеликанов разлетались во все стороны с острова, а вдали пускали фонтаны киты-горбачи.

Меня вообще-то не укачивает, но есть определенная амплитуда качки, которую я плохо переношу. К тому же чертова баржа вся пропахла соляркой и краской. Съев за завтраком по куску хлеба, мы тут же бежали в каюту и ложились «на сохранение», а вся прочая вкусная еда (заранее оплаченная) доставалась акулам. Вскоре, однако, я нашел себе занятие и целыми днями торчал с биноклем на баке, подсчитывая количество морских птиц и млекопитающих. На третий день качка усилилась, и я сразу ожил, а все остальные «позеленели», так что теперь вся еда доставалась мне. Юлька же находила утешение в чтении взятого у кого-то «Хоббита».

Взъерошенное холодным ветром море казалось пустынным, но на самом деле там было много интересного. По ночам за кораблем, словно белые призраки, следовали ночные чайки. Одна из них, вилохвостая чайка (Larus sabini) гнездится в тундрах Сибири, а в водах Галапагосских островов, как считалось раньше, только зимует. Другая, ласточкохвостая (L. furcatus), видимо, происходит от птиц первого вида, начавших здесь гнездиться, и не улетает далеко от островов.

До сих пор считалось, что ласточкохвостая чайка кормится по ночам, чтобы избежать перегрева. Мне, однако, удалось выяснить, что дело совсем не в этом.

Во-первых, температура была всего около 15о и днем, и ночью. Во-вторых, вилохвостая чайка тоже ведет здесь ночной образ жизни, хотя в якутских тундрах прекрасно себя чувствует при 30-градусной жаре. В-третьих, птицы, чувствительные к перегреву (например, конюги), обычно, наоборот, день проводят в море, а ночью прилетают к гнездам. Настоящая же причина — фрегаты. Эти профессиональные разбойники кормятся, отбирая добычу у олуш, фаэтонов и других морских птиц, но почему-то особенно любят нападать на чаек. Каждое утро они появлялись с рассветом и летели за нами, настойчиво отнимая у чаек одну рыбку за другой.

Выдержав минут пять, чайки разворачивались и уносились прочь.

По вечерам мы собирались в кубрике и подолгу трепались. В таких местах обычно подбирается интересная публика: не всякий ведь рискнет свернуть с описанного в путеводителе маршрута и плыть на какой-то барже. Мне удалось узнать много нового про страны, где я еще не был, а ребята познакомились с некоторыми из лучших наших анекдотов. Особый успех выпал почему-то на долю анекдота про экзамен на звание полярника. Вообще, наша страна всегда вызывает большой интерес, потому что остается одной из самых закрытых и малоизвестных. Впрочем, рассказывать европейцам, что у нас пьют денатурат и стеклоочиститель — такое же безнадежное занятие, как убеждать венесуэльца, что в Москве за зиму выпадает полметра снега.

Все равно не поверят.

Преодолев тысячу километров за позорные трое суток, баржа наконец бросила якорь на рейде Пуэрто Айоры, столицы архипелага. Этот аккуратный курортный поселок наполовину населен богатыми гринго, которые ищут здесь покоя и экологической чистоты. Благодаря стремительно растущему потоку туристов жители Галапагос — самые зажиточные в Эквадоре. Несмотря на сложности с пропиской, население островов удваивается каждые 5 лет. Толпы туристов бродят по улицам, скупая бесчисленные сувениры с изображением местной фауны. Чтобы попасть на другие острова, надо воспользоваться туристическими яхтами, а цены очень высокие — от 45 до 200 $ с носа, в зависимости от расстояния. Самое обидное, что вся фауна разбросана по разным островам, некоторые из которых вообще закрыты для туристов, так что посещение архипелага обходится в копеечку, а все увидеть просто невозможно.

Центральный остров Санта-Крус — самый населенный. Вообще-то Галапагосы

— национальный парк, но на четырех островах есть поселки и частные земли, в основном на склонах гор. Низменности заняты манграми и сухими кактусовыми лесами, а выше осадков больше. В горах Санта-Круса есть даже облачные леса из древесных маргариток Switenia.

На Санта-Крусе еще осталось около 2000 гигантских черепах (Geochelone elephantopus). Здесь же, на биостанции имени Дарвина, собраны черепахи с островов, где они почти уничтожены. Раньше на каждом острове, кроме самых маленьких, жил свой вид черепах, несколько отличавшийся от других в зависимости от характера растительности. Потом кое-где их истребили, а кое-где не совсем, но такого моря движущихся панцирей, как раньше, уже не увидишь. Тем не менее мы встретили в лесу очень крупного самца старше 140 лет и несколько черепах помоложе.

• Предыдущая
• 22/67
• Следующая