Рабыня для повелителя огненной бури (СИ) - Хрустальная Анна - Страница 15

– Вы свободны. Ваши услуги больше не нужны. И постарайтесь теперь держаться от этой части дома как можно дальше. Я крайне не люблю, когда мой слух раздражает чьё-то «тайное» присутствие или крадущиеся у дверей шаги.

Он вошёл наконец-то в спальную светлицу, как только служанки помогли девушке обтереться и накинуть на её всё ещё дрожащее от страха тело одну из льняных сорочек своей хозяйки жёлто-розового цвета. Они стояли все втроём в это время у оконницы, можно сказать, в самой светлой части комнаты, и Лорелия, подсвеченная проникающим из окна светом, выглядела в эти мгновения подобно неземному ангелу. А её совершенное тело так и просвечивалось, выделяясь хорошо угадываемым силуэтом сквозь светлую ткань.

Служанки не стали ничего говорить, как и переспрашивать, испуганно склонив головы и поспешно потянувшись к выходу, чтобы тут же привести в исполнение приказ гостя, которого лучше ничем не раздражать.

– Так ты и вправду думала, что сумеешь от меня сбежать, наяда?

Как только входные двери в гостевые светлицы плотно закрылись за служанками, а их торопливый бег почти затих в дальнем конце коридора, Эйдан не сдержался и сделал несколько неторопливых шагов в сторону оцепеневшей у окна девушки. Нервно сглатывая и с трудом сдерживая себя, чтобы, не приведи милостивые боги, не сорваться.

– Ч-что… что вы собираетесь со мной делать?

Лучше бы она ничего не говорила, а то от её дрожащего и такого чарующего голоса у него ещё сильнее мутнело в голове, а тело охватывало жгучим облаком нестерпимого вожделения, пробирая насквозь шокирующей волной острой похоти.

– То, что не успел сделать у Лунных Скал у водопада. Но, думаю, ты и так прекрасно догадываешься что…

Вовсе нет! Ни о чём она не догадывалась! И уж тем более не имела никакого понятия, чем занимаются подобные мужчины с невинными девушками вроде неё Лорелии. Она и так не могла никак поверить в то, что он её нашёл. Просто каким-то неимоверным способом и поэтому перепугалась до смерти ещё тогда, в том жутком закоулке, когда он снял с неё защитное заклятие, которое должно было отталкивать от неё всех подряд, пока Псы со всем имперским обозом не покинут Приграничье Теарина, а потом и сами Древние Фьорды.

По заверениям матушки Йонетты они должны были это сделать в ближайшие дни. Тогда бы Лия вернулась обратно в лес, к своей прежней привычной жизни. Маску ложной личины она и до этого применяла не раз. Правда, не настолько жуткую, какой была самая последняя, но достаточно неприятную для глаз простых смертных, которые при встрече с девушкой не должны были прознать про её истинное лицо.

Наверное, она слишком увлеклась этим днём, когда прикинулась попрошайкой и начала зачаровывать своим пением заполонивших город прохожих. И вот результат. Её так постыдно поймали, и теперь она стоит в неглиже перед самым страшным имперским жнецом из Огненных Земель. Кажется, нечто подобное ей снилось в последнюю ночь, но не столь реалистично и не в окружении богато обставленной комнаты. А вот сам жнец, похоже, был именно таким, как и во сне. Высоченным, необъятным и пугающе смуглым – в чёрной кожаной куртке, штанах и высоких сапогах со шуровками на швах, но без той своей боевой сбруи с жутким холодным оружием всевозможных форм и размеров.

Но, самое ужасное, он заслонял сейчас своей огромной мускулистой фигурой двери и, судя по всему, всё недавнее время сторожил её с той стороны. Она не просто была в этом уверена, она будто бы чувствовала его постоянное присутствие и даже его жадный взгляд. А теперь и вовсе не знала, что думать и что делать, прекрасно понимая, что означал этот тёмный, буквально пронзающий взор исподлобья от имперского убийцы. Он мог означать только одно. Теперь он её отсюда так просто не выпустит.

– П-пожалуйста… прошу! Я… я ещё никогда не была с мужчиной…

– Да, я это знаю. Но зато умеешь их соблазнять и сводить с ума.

Следующий его шаг казалось, выкачал из комнаты практически весь воздух. На Лорелию будто полыхнуло обжигающим облаком чужой близости и подминающей воли. Ей стало и трудно дышать, и даже стоять на ногах из-за усилившейся в коленках дрожи, как и захотелось со страшной силой отступить назад, чтобы прислониться спиной к деревянной стенке.

– И это очень опасно – обладать столь завораживающей красотой. Не говоря о долге Древних Фьордов, который теаринцы теперь обязаны выплачивать двенадцать долгих колен имперской короне Огненных Земель. Считай, на тебе стоит печать Сириона с самого первого дня твоего рождения, и которому ты теперь принадлежишь, как пожизненная собственность, вплоть до своей кончины. И даже если тебя возжелает сам император…

Пока Эйдан всё это ей говорил, неумолимо приближаясь и преграждая собой абсолютно всё и вся, его голос ощутимо огрубел, понизился и стал больше походить на хриплое звериное рычание. И от его звучной вибрации у Лии ещё сильнее холодели внутренности, стыла в жилах кровь, а по спине и затылку расползался сонм колких мурашек, из-за которых тут же вставали дыбом волоски на коже.

– Даже он не вправе даровать тебе свободу, как и провозглашать вольной имперской подданной. Увы, моя речная Сирена…

Милостивые боги! От его накрывшей с головой будто окутывающей тени и буквально осязаемого взгляда безжалостного хищника, готового в любую секунду разорвать в клочья загнанную им в угол жертву, ей становилось настолько не по себе и страшно, что она уже была готова взмолиться о пощаде. Но жнец не только не останавливался, но и заставлял её паниковать ещё больше. Поскольку она видела в его чёрных, бездушных глазах и чувствовала в его близости то, что он и не собирался от неё скрывать.

– Но ты по крови и месту своего рождения являешься имперской рабыней, права на владение которой может заявить любой приближённый Его Императорского Величества. И сейчас этим правом собираюсь воспользоваться я. Иначе…

Он вдруг поднял руку, и Лия несдержанно вздрогнула и даже всхлипнула. Но так и не отшатнулась, задышав ещё чаще и расширив от страха и до болезненной рези глаза. Как и не отшатнулась от мягкого касания грубых пальцев мужчины, обхвативших её лицо за скулы, щёки и накрывших её дрожащие губки.

Ничего ужасного она в этом так и не почувствовала, невольно вспомнив те моменты, когда его более напористые ласки и поцелуй у Лунных Скал вызывали в ней греховный жар с бесконтрольным желанием. Он будто заражал её собственной похотью, из-за чего её тело моментально реагировало на все его к ней действия и манипуляции. А мощный прилив ответного исступления тут же смывал все недавние страхи и панику, словно морская волна песочный город с берега.

Правда, от этого становилось ещё более невыносимей, так как она не могла не бояться его вовсе. Вот только её истинная сущность рвалась к этому жуткому человеку против воли самой Лорелии, изнывая от жажды испытать большее. Узнать, каково это – быть с мужчиной, как и почувствовать разницу между своими и чужими ласками.

– Иначе этим правом захочет воспользоваться кто-то другой… – смысл его последней фразы едва ли достиг здравого рассудка девушки, так как вторая ладонь жнеца накрыла её грудь под шеей и скользнула под край выреза льняной сорочки. И снова Лия вздрогнула всем телом от очередного шокирующего ощущения, сильно отличающего от тех, какие она испытала в холодной воде.

– А я не намерен допускать подобного расклада вещей. Ты будешь моей… – в этот раз он просипел свой вердикт прямо ей в губы, пока одной рукой стягивал с её плеча и налитой груди сорочку, а пальцами второй погружался в волосы за шеей и обхватывал затылок в жёсткой фиксации. – И только моей. Ты будешь принадлежать лишь мне одному…

Похоже, он уже бредил, хотя, и Лия мало что понимала из его хриплых слов. Особенно, когда он накрыл её задыхающиеся губки своим горячим, сминающим ртом, тут же вторгаясь в её сладкую глубину жадным и совершенно бесстыдным языком. Заставив её снова вздрогнуть, но уже от иных ощущений. От жгучей, пронзительной и одновременно сладкой вспышки ненормальной похоти, которая ворвалась в её тело раскалённой стрелой прямо из самого мужчины. И которая разрасталась и доводила до полного сумасшествия, пока он продолжал её целовать и скользить во рту ненасытным змием искусителем. Или облизывая поверху припухшие уста своей немощной жертвы. А потом снова проникая вглубь, в попытке обвить её язык своим или же заставить отвечать ему тем же.