Разрушение Дьявольского Акра (ЛП) - Риггз Ренсом - Страница 3

Я кивнул.

— Я тоже.

В спальне никого не было. Под кроватью никого. Было глупо опускаться на колени и смотреть, как дети проверяют бугимена, но я все равно это сделал. На коврике, где мой дед хранил свою старую коробку из-под сигар, которую я нашел после его смерти, была прямоугольная стопочка, заполненный фотографиями, которые навсегда изменят ход моей жизни. Но Ви не было ни живой, ни мертвой. Только не в шкафу. Не в ванной, где Нур отдернула занавеску и обнаружил только кусок засохшего мыла.

В гостевой спальне не было ничего, кроме груды неиспользуемых коробок и пятен чернеющей плесени на ковре. Я чувствовал, как нарастает отчаяние Нур. К тому времени, как мы подобрались к гаражу, она звала Ви, и это убивало меня, разрывая мое сердце по швам. Я включил свет.

Наши глаза пробежали по куче выброшенного хлама и проектов починки, которые мой дед так и не закончил: две лестницы, на каждой не хватало ступеньки. Коробчатый старый телевизор с треснувшим экраном. Мотки проволоки и веревки. Верстак моего деда, заваленный инструментами и журналами по деревообработке. Я увидел там своего призрака и его, плечом к плечу, в тусклом свете лампы на гусиной шее, нанизывающих красную пряжу на карту с помощью кнопок. Мальчик все это время думал, что это всего лишь игра, сказка.

Переменчивое давление шторма сотрясло дверь гаража, возвращая меня в настоящее. Я увидел дедушкин оружейный шкаф — единственную вещь в гараже, достаточно большую, чтобы спрятать человека. Нур двинулась первой, опередила меня и дернула за ручки. Двери приоткрылись на дюйм, а затем натянулась цепочка. Кто-то, почти наверняка мой отец, запер шкаф на висячий замок. Сквозь щель виднелся ряд смазанных маслом стволов винтовок. Оружие, которое могло бы спасти моего деда, если бы я не взял ключ.

Нур удивленно откинула голову, потом молча повернулась и побежала в дом. Я погнался за ней в кабинет деда, единственную комнату, которую мы еще не обыскали. Комната, где Оливия топала ногами, чтобы найти глухое место, затем откинула ковер и обнаружила дверь в полу и бункер под ней. Бункер, о котором Ви, вероятно, знала — и, возможно, даже знал код для входа.

Я пытался сказать Нур, перекричать нарастающий рев бури и собственные крики Нур — Ты здесь? Мама, где ты? — но она не слышала меня и не смотрела, отодвигала пустой стол Эйба и бежала, чтобы открыть крошечный шкаф, так что я сдался и сам отодвинул тяжелый ковер и попытался вспомнить, где находится откидная панель пола, но я был слишком безумен и, казалось, не мог ее найти.

В комнате не было буквы «В». Я решил, что в бункере тоже нет буквы «В». Я не мог себе представить, чтобы она сбежала сюда только для того, чтобы укрыться в бункере и отгородиться от нас. Поэтому, когда Нур выбежала из комнаты, я встал и погнался за ней.

Я нашел ее неподвижной, как статуя, посреди гостиной, тяжело дышащей, но сосредоточенной. Она поманила меня ближе.

— А что, если мы прошли все вместе? — тихо спросила она, не сводя глаз с какой-то точки на краю комнаты. — И мы были на том же расстоянии друг от друга, что и на крыльце Ви. — Она подняла руку. — Вот. Там я и проснулась, — Она указала на угол, где стояло потертое кресло моего деда. На полу рядом с ним виднелся обгоревший силуэт, смутно напоминающий Нура. — И ты проснулся там. — Она указала через дверь на застекленную веранду, где мой обгоревший силуэт исчезал в растекающейся луже крови твари. — Именно на таком расстоянии мы находились на крыльце Ви. Ты был прикован наручниками к перилам вон там, а я — здесь.

Я почувствовал искру, оживление.

— А Ви лежал в траве.

Мы оба одновременно посмотрели вверх, наши глаза метнулись к хлопающей ширме крыльца, заросшему двору, высокой траве у леса, где человек в желтом плаще остановился и посмотрел вниз.

— Жди здесь, — прошептал я.

Наши тела разомкнулись. Вместе мы бросились в бурю.

Тело Ви выглядело так, словно его проглотила земля и снова выплюнула. Она лежала, скрючившись в траве, как выброшенная кукла, карикатурно раскинув руки и поджав под себя ноги. Ее седые волосы были спутаны и запачканы грязью, красный кардиган и черное платье промокли от крови и дождя. Она потеряла сапог, и залатанный шерстяной носок на ее аккуратной ноге навел меня на нелепые мысли о злой ведьме из «Волшебника страны Оз», о той, которую поджаривают под домом Дороти. Я сосредоточился на том, что помнил из старого кислотного фильма, на потертом носке полосатого носка Ви, чтобы он не забрел на север…

сколько раз она прикладывала этот носок

… к темной дыре в груди Ви…

вещь, которой

она стала сейчас

… открытый рот, заливаемый дождем…

нет места лучше дома

Нур плакала. Ее голова была наклонена вперед, волосы закрывали лицо, но я видел, как вздымается ее грудь. Я попытался обнять ее, но она внезапно вырвалась.

— Я сделала это, — прошептала она, — это моя вина, это моя вина, это моя вина.

— Это не так, — сказал я. Я снова попытался обнять ее, и на этот раз она позволила. — Это не так.

— Да, да, это так, — прошептала она. Я обнимал ее все крепче и крепче. Ее тело затряслось. — Она была в безопасности в этой петле столько лет. А потом я привела этого человека к ней. Впустила его, провела мимо всей ее защиты.

— Ты не знала. Ты никак не могла этого знать.

— А теперь она мертва. Из-за меня она умерла.

«Из-за нас», — подумал я, хотя никогда бы этого не сказал. Я должен был убить эту ядовитую идею, прежде чем она укоренится, иначе она уничтожит ее. Я знал это по собственному опыту: подобный яд заразил и меня.

— Ты не можешь так думать. Это неправда. — Я старался говорить спокойно, рассудительно. Но это было трудно, когда тело Ви лежало в траве в нескольких футах от нас.

— Я только что нашла ее. Господи. Я только что нашла ее снова. — Ее голос надломился.

— Это не твоя вина!

— ПРЕКРАТИ ЭТО ГОВОРИТЬ, — она внезапно оттолкнула меня, оттолкнув на расстояние вытянутой руки. Потом мягче: — Мне хочется умереть.

Внезапно лишившись дара речи, я кивнул. Хорошо.

Дождь жалил наши лица, капал с подбородков. Дом начал стонать.

— Мне нужна минутка, — сказала она.

— Мы должны отнести ее внутрь.

— Мне нужна минутка, — повторила она.

Я отдал время ей. Встал и подошел к опушке леса, наклонился вперед, стараясь не думать о том, как глупо стоять снаружи в ураган. Вместо этого я думал о дедушке, о том, как он умер и где — именно в этих лесах. Странное отражение его тела и тела его протеже. Я видел дедушку плачущим всего один раз, но знал, что он заплачет. Жар вспыхнул в моей груди, в моих костях. Теперь я почти видел его призрак, мерцающий сквозь черные и дрожащие деревья, почти слышал, как он стонет: «Велия, Велия, только не ты».

Я обернулся, чтобы посмотреть. Нур стояла на коленях рядом с телом, вытирая грязь с лица Ви, выпрямляя ее скрюченные конечности. Нур, которая нашла Ви только для того, чтобы снова потерять ее. Которая наверняка будет вечно винить себя, как бы я ее ни уговаривал. Но если это была ее вина, то и моя тоже. Мы были одурачены, позволили себя обмануть. Ви, конечно, скучала по своей приемной дочери, но она никогда, ради собственной безопасности Нур, не пыталась увидеть ее снова. Я вспомнил ее приветствие, когда мы нашли ее. Какого черта ты здесь делаешь?

Наша ошибка стоила Ви жизни. И я боялся, что она воскресила демона. Нам предстояло многое искупить, а горевать было некогда.

Порыв ветра чуть не сбил меня с ног. С соседнего двора донесся визг, а затем резкий треск, и я повернул голову, чтобы увидеть, как часть соседской крыши отваливается.

Когда я снова посмотрел на Нур, она все еще стояла на коленях, склонив голову, словно в молитве.

Только одну минуту, сказал я себе. Просто дай ей еще одну минуту. Возможно, это ее единственный шанс попрощаться. Или мне жаль. Я не знал, что ждет меня в будущем. Будет ли у нас возможность похоронить Ви, устроить похороны. Еще минута, и, может быть, Нур сумеет примириться с этим или хотя бы не утонуть в яде. И тогда мы сможем… что? Я был так поглощен ужасами и трагедиями настоящего момента, что еще не думал о них. Мы должны были прикрыть тело Ви. Веди ее внутрь. Надо было предупредить наших друзей и союзников, надо было добраться до них — если Каул уже не успел. Тысячи ужасов терзали мой разум, но я не мог позволить себе впустить их.