Без кислорода. Вторая книга (СИ) - Тесс Кира - Страница 16

Потянувшись за очередным шотом, опрокинул его в себя. На моем лице расплылась довольная ухмылка, пробормотав себе под нос, отметил:

— Хороша сестричка.

До начала торжественной части и вступительной речи Красилова, встретил еще пару знакомых, с которыми обсудил деловые вопросы, а сразу же после речи хозяина мероприятия, поспешил к нему.

— О, какие люди! Марк! Вот уж кого, а тебя не ожидал здесь увидеть! — Заметив меня, Красилов распахнул объятия и шел мне на встречу.

— И я рад тебя видеть Егор, — пожав руку, обнялись.

— Не знал, что ты вернулся, но приглашение на всякий случай отправил. Мало ли. И вот ты здесь. Сколько мы не виделись дружище? — Егор искренне был рад меня видеть, и это было взаимным.

— Да черт знает, может полгода? — Предположил я, не будучи уверенным.

— Неа, если быть точным, последний раз мы спустили немало денег за игрой в покер — это было два года назад. В мой день рождения. Как ты мог забыть? — В голос засмеялся друг, и достав сигарету закурил. Точно. Я помню эту долгую ночь.

— Помню — помню. Только это ты спустил кучу денег, а я наоборот срубил куш, — засмеялся в ответ.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍В тот день его бывшая жена подала очередной иск, пытаясь отобрать у него половину состояния, и Егор был так взбешен, что решил попытать удачу и приумножить свой капитал. А по факту много проиграл. Мне.

— Да-да, и я не жалею о проигрыше, потому что все мои деньги в итоге достались тебе. Кстати, Марк, познакомься, это моя невеста — Елизавета. — Опомнился друг и обняв за плечи молодую особу, стоявшую рядом, притянул ее ближе к себе, от чего она взвизгнула и попыталась вырваться из его рук.

— Очень приятно, — поджав губы, кивнул ей и снова и добавил: — ты зарекался больше не идти под венец, — ухмыльнувшись повторяю его же слова.

— О, я был не прав. Лиза покорила мое сердце раз и навсегда. Она идеальна во всем. Пока о свадьбе никто не знает, но в ближайшее время скажем, — как довольный кот он хвастался своей девушкой.

Елизавета же, оценивающим взглядом следит за мной. И от меня не укроешь ее самодовольное выражение лица, на котором явно читается, что это золотоискательница довольна своим женихом. Но я уверен, что, если бы «добыча пожирнее» поманила ее в постель, она, несмотря на внушительный бриллиант на помолвочном кольце, прыгнула бы к любому. Поэтому выбором друга я разочарован. Бедняга Егор.

— Прими мои поздравления за открытие ресторана, и за то, что наконец нашел свою судьбу дружище. Извини, но мне пора уходить, забежал ненадолго поздравить тебя.

— Марк, так скоро? А как же банкет? Оставайся, работа не убежит. — Расстроился друг и вмиг поменялся в лице.

— Не могу, в другой раз, — пожимая руку, наклонился к его уху и проговорил тише, — советую не торопиться со свадьбой Егор, присмотритесь к друг другу получше. — Откланявшись разворачиваюсь, чтобы покинуть мероприятие. Егор остался, недоумевая стоять, обдумывая мои слова, и вслед крикнул:

— Ты надолго в Москве?

— Не могу сказать, но пока я здесь.

— Увидимся, я позвоню позже!

Не поворачиваясь, киваю ему и минуя большое скопление людей, чтобы не встретить знакомых лиц и брата, спешу к выходу. На сегодня все. Какого черта я сюда приходил?

— Знаешь, а к хорошему привыкаешь быстро, — прожевав остаток яичницы, меняю тему разговора, с интересом разглядывая ее.

Мне нравится, как она выглядит — спокойная, мягкая, тихая, домашняя такая. Как будто раньше и не рычала вовсе, а всегда была покладистой кошкой. Хочу каждое утро такой шикарный завтрак и глупые беседы, в которых я открываю что-то новое и интересное о ней.

— Спасибо, — кивает головой, и я вижу, как ей неловко, — мне совсем не сложно было приготовить завтрак.

— Я не только завтрак имею ввиду, но и прошлую ночь, — поджав губы, мне едва удается сдержать ухмылку, потому что сначала ее щеки, а потом шея и даже кончики ушей вспыхивают румянцем. И мне это охренеть, как нравится!

Застенчиво улыбнувшись, она делает глоток сока из стакана и облизывает губы. Как завороженный слежу за ее языком, а в паху отдается мучительной болью. Что она со мной делает? Она может вить из меня веревки, ставить любые условия — я на все согласен. Боже, я пропал. Перед глазами мелькают картины обнаженного, соблазнительного тела на моей постели, а в ушах эхом отдаются ее стоны. Моему возмущению нет предела и самообладание вот-вот пойдет к черту, когда этот проклятый халат, который ей слишком велик, в очередной раз сползает с ее левого плеча, тем самым, оголяя его. Я в шаге от того, чтобы вытащить ее из этой бесполезной вещи и разложить прямо на этом столе. За завтраком мне удалилось утолить голод, но как удовлетворить отчаянную, нестерпимую жажду ее тела? Сейчас мне хочется, наплевав на все, отдаться желаниям и чувствам, что испытываю к ней. Животное во мне ревет и ликует, что я у нее был первый, а теперь она принадлежит только мне.

Робко она прикрывает голое плечо, избегая моего голодного взгляда, и мне хочется расплакаться от разочарования, как маленькому мальчишке, у которого отняли игрушку. Я хочу видеть ее тело, прикасаться к нему, изучать. Одной ночи чертовски мало. Да что там ночи и жизни не хватит вдоволь насладиться ей. Она и не подозревает, какую власть надо мной держит в своем маленьком кулачке. Я настолько одержим ею, что стоит ей только сильнее сжать кулак и я сделаю все, что она потребует. Все, что угодно не раздумывая.

— Ты очень милая, когда краснеешь, — она заливается краской еще сильнее, чуть подавшись вперед над столом, обхватываю ее щеки и удерживаю взгляд, — того, что было ночью мне мало. Когда вернемся, каждую ночь будешь просыпаться и засыпать в моей постели. Я собираюсь наверстать упущенное — изучить каждую часть твоего тела. Попробовать каждый его сантиметр. Так что не нужно стесняться, — ее глаза горят в предвкушении, и я опускаю свои губы на ее.

Твою мать!

Все портит зазвонивший будильник. С силой зажмуриваю глаза, силясь удержать этот сон. Но все тщетно. Утренние лучи солнца бьют по векам, окончательно вырывая меня из остатков сна. Разочарованно захрипев, поворачиваюсь, утыкаясь лицом в подушку. Обычно я рад пробуждению, но сегодня хочу выкинуть этот будильник к чертовой матери. С того момента, как Валерия прогнала меня, прошло уже три месяца. За все это время, сегодня был единственный сон, который я хотел досмотреть до конца, отчаянно желая, чтобы он никогда не заканчивался. Впервые мне снилось наше совместное утро в Москве, перед ее отлетом. Как бы я не старался не думать о ней, все напрасно. Она является ко мне во снах, напоминая о себе, когда мой мозг не занят работой, он отвлекается на все, что связано с Валерией: незнакомая девушка с таким же цветом волос, красное платье, голос похожий на ее и даже запах ее тела мимолетно, но касается моих рецепторов. Все это похоже на какое-то безумие, но я ничего не могу с собой поделать! Работа, алкоголь, кошмары, и так по кругу. До сегодняшнего дня, если я не напивался до отключки, мои сны были наполнены — ее угрозами покончить с собой; мрачными картинами, того как она воспроизводит эти угрозы в жизнь; мольбами оставить ее в покое или самое страшное — ее смертью. Жить с этим, мой личный ад, как она и заклинала. К этому и привык уже. Но сегодня мне снилось то, о чем я уже долгое время не вспоминал. Единственное утро, которое должно было дать начало нашим отношениям. Отношениям, которые желал всем сердцем, но которым так и не суждено было начаться.

Угрюмый и недовольный, заставляю себя выбраться из постели. Принимаю прохладный душ и собираюсь на работу. Жизнь, мать ее, так хреново, но продолжается.

В последнее время стал ненавидеть еженедельные, ежемесячные и тем более ежеквартальные собрания, они самые продолжительные по времени. Потому что, как назло именно в эти дни меня мучает похмелье, на пару с хроническим недосыпом. Вот и сейчас, я меньше всего хочу решать рабочие моменты, потому что от гула, что, наполнил кабинет переговоров, у меня трещит башка. Время десять утра, а с десяток человек, что набили этот кабинет, то и дело бодро обсуждают что-то, переговариваются с друг другом. Я же, подпирая подбородок кулаком, сижу и наблюдаю за всей этой чертовщиной. С трудом высидел час собрания, и пора бы уже закругляться, но кажется команда маркетологов только разогрелась, и моей муке не будет конца и края. Хочу встать и покинуть кабинет, оставив народ решать все без меня, в конце концов здесь присутствует Демид, пусть заваливают вопросами его.