Блокада. Книга 4 - Чаковский Александр Борисович - Страница 77

• Предыдущая
• 77/82
• Следующая

— Та-ак… — протянул в задумчивости Федюнинский. — Скажите, майор, вы давно служите здесь, в пятьдесят четвертой?

— Никак нет. Прибыл вместе с вами, товарищ командующий, в распоряжение начальника штаба генерал-майора Сухомлина. Работаю в оперативном отделе.

— Значит, ленинградец?

— Так точно, товарищ генерал.

— И все время на штабной работе?

— Никак нет. Служил в штабе округа до войны. С начала июля и до ранения был в строю. На Лужской линии обороны. Потом… — Звягинцев запнулся, подумав, следует ли докладывать о работе на Кировском заводе, и, решив, что не имеет права отнимать у командующего дорогое время, закончил: — Потом вернули в штаб.

— А ну-ка присядь, — неожиданно сказал Федюнинский и кивнул на круглый деревянный чурбан у торца стола.

Звягинцев осторожно присел.

— Все, что тебе было поручено, ты доложил, так? — не то спрашивая, не то утверждая, проговорил Федюнинский.

— Так точно, — чуть приподнимаясь, ответил Звягинцев.

— Сиди, раз сказал, не прыгай. Значит, доложил. А теперь я хочу спросить тебя и как штабиста и как строевика, коли ты на Луге дрался: какое у тебя личное впечатление от того, что ты сам видел? Ну там, за Волховом?

Звягинцев колебался. Он совсем не был уверен в том, что его соображения будут интересны командующему армией.

— Ну? — нетерпеливо поторопил Федюнинский.

— Впечатление неважное, товарищ командующий, — решившись, ответил Звягинцев. — Честно говоря, не могу понять, зачем надо было отводить тылы за десятки километров от действующих частей. В Ленинграде войска недоедают, потому что блокада. Это ясно каждому. А здесь?.. И не только это… Дух отступления — вот что я ощутил там. На сколько продвинулся немец, на сколько отступили мы — вот о чем говорят бойцы, командиры. На обратном пути пришлось задержаться в Волхове — полуось у машины полетела. Пока нашел авторемонтную мастерскую, пока чинили, разговаривал с людьми. Ощущение у них такое, что Волхов не сегодня-завтра сдадут. Я и на ГЭС заглянул…

— Зачем туда понесло? — строго спросил Федюнинский.

— Время же все равно свободное было, товарищ командующий, пока машину чинили. Как же я мог не посмотреть! Это же первая советская ГЭС, по инициативе Ленина построена.

— Спасибо, что разъяснил, — невесело усмехнулся Федюнинский.

— Минирована ГЭС!

— Знаю.

— В саму-то станцию меня не пустили, а внизу у телефона боец стоял, узбек по национальности. Увидел меня и говорит: «Товарищ майор, разрешите обратиться…» — «Обращайтесь», — говорю. А он мне: «Товарищ майор, неужели ГЭС взрывать будем?» — «Что же, — спрашиваю, — врагу ее отдавать?» Молчит. А потом вдруг начал упрашивать: «Товарищ майор, распорядитесь, чтобы сменили меня! Хоть куда, хоть на передовую! Как же я жить после войны буду?! Чтобы пальцами показывали; вот, мол, тот Каримов, который ленинскую станцию взрывал?!»

Звягинцев поднял глаза на мрачно глядевшего куда-то мимо него Федюнинского и подумал, что говорит, наверное, совсем не о том, что интересует генерала. Извинился виновато:

— Простите, товарищ командующий.

— Ладно, майор. Иди, — махнул рукой Федюнинский.

…Оставшись один, командующий несколько минут сидел в глубоком раздумье. Собственно, ничего нового этот майор ему не сообщил. Федюнинский и раньше знал, что немцы развивают наступление, тесня Волховскую группу и угрожая выйти в тыл 54-й. Известно ему было и то, что противник перебрасывает на Волховское направление все новые подкрепления.

Это грозное обстоятельство могло стать роковым прежде всего потому, что отступающие войска принадлежали не 54-й, а другой армии, даже не входящей в состав Ленинградского фронта. Федюнинский мог выезжать в эти войска, посылать туда своих представителей, пытаться договориться с командующим Волховской группой генерал-майором Ляпиным о совместных действиях, но и только. Руководить этими войсками он не имел права. А ведь положением дел у Ляпина определялось состояние тыла 54-й. В таких условиях Федюнинский не мог развивать наступление на Погостье и Мгу. Более того, его армии грозило окружение.

«Как же поступить? — мучительно размышлял он. — Неизбежна ли сдача Волхова? Или ее можно предотвратить, если перегруппировать войска, подчинить их единому командованию?.. Время не ждет. Уже не дни, а часы решают судьбу Волхова. А ведь дело не только в Волхове! Ведь от этого города до ладожского побережья всего двадцать пять километров!»

Федюнинский снова, в который раз за сегодня, взглянул на карту и, подняв голову, резко крикнул:

— Адъютант!

Адъютант командующего тут же вырос на пороге.

— Доложи члену Военного совета, что прошу его зайти. Срочно!

С членом Военного совета 54-й армии бригадным комиссаром Сычевым Федюнинский совещался недолго. Уже через несколько минут оба вышли. Сычев направился к себе, а Федюнинский — на армейский узел связи.

Узел связи располагался почти рядом, в блиндаже несколько большего размера, чем землянка командующего. Возле обшитых деревом стен стояли квадратные столики с аппаратами «Бодо» и «СТ», за которыми работали девушки-телеграфистки.

Начальник узла связи вскочил и шагнул навстречу командующему.

— Москву. Ставку. Срочно! — отрывисто приказал Федюнинский и направился к одному из аппаратов.

Сидевшая там девушка с сержантскими треугольниками в петлицах привычно застучала по клавишам. Федюнинский сосредоточенно смотрел на тонкие девичьи пальцы, выбивающие привычное «там ли?..». Секунду спустя аппарат стал толчками выбрасывать ленту с многократно повторяемым «здесь… здесь… здесь…».

Телеграфистка повернула голову и выжидающе посмотрела на командующего.

— Передавайте, — сказал он. — У аппарата Федюнинский. Прошу доложить товарищу Сталину обстановку, сложившуюся под Волховом…

Он кратко обрисовал ситуацию, сделал паузу и, слегка повысив голос, продиктовал:

— Считаю необходимым в интересах дела подчинить отходящие части правого фланга четвертой армии мне. Если это будет сделано еще сегодня, спасти положение можно. Завтра будет поздно: Волхов падет… У меня все.

Выстукав на ленте «расписку»-подтверждение, что передача принята, аппарат умолк.

Федюнинский повернулся и пошел к выходу. В дверях столкнулся со своим адъютантом.

— А я за вами, товарищ командующий, — проговорил тот, — там к вам… представители прибыли.

— Какие еще представители? — недовольно спросил Федюнинский, отстранил замешкавшегося в дверях адъютанта и вышел.

— Из Ленинграда, товарищ командующий, — ответил адъютант, едва поспевая за быстро шагавшим Федюнинским.

— Ладно, — не оборачиваясь, сказал генерал, — сейчас разберусь.

Подходя к своей землянке, он увидел ожидавших его людей. Один был в полушубке с поднятым воротником, почти скрывавшим его лицо, другой — в меховом реглане.

Тот, что в полушубке, протянул командующему руку:

— Здравствуйте, Иван Иванович!..

Другой, подойдя, молча приложил руку к фуражке.

Только сейчас Федюнинский узнал прибывших — уполномоченного ГКО Павлова и командующего Ладожской военной флотилией капитана первого ранга Черокова.

Чероков был среди встречавших Федюнинского, когда тот прибыл в 54-ю армию, его КП находился в Новой Ладоге, в двух десятках километров от штаба 54-й, поэтому, увидев Черокова, Федюнинский не удивился. Но зачем сюда прилетел из Ленинграда Павлов?

— Какими судьбами, Дмитрий Васильевич?! — воскликнул Федюнинский. — Здравствуйте, Виктор Сергеевич!

— Решил проводить к вам на КП продовольственного комиссара, — с улыбкой объяснил Чероков. — Боялся, что заблудится.

— Так чего же мы стоим? Проходите, товарищи! — пригласил гостей командующий и первым стал спускаться по обледенелым, скользким ступеням.

В землянке было жарко от раскаленной почти докрасна железной печурки.

— Раздевайтесь, товарищи, — говорил Федюнинский, с трудом отключаясь от владевших им мыслей.

Снял полушубок, повесил на вбитый в бревенчатую стену гвоздь. Павлов и Чероков тоже разделись.

• Предыдущая
• 77/82
• Следующая