Придворный. Отставник - Дронт Николай - Страница 6

На другой день чета со свитой отправилась в земли Эдмунда. Деньги на коронацию дал ее отец. Правда, в долг под доходы Зеленоземья.

Еженедельный большой прием для меня ознаменовался расширением баронства чуть не на четверть, а если смотреть по пахотным землям, то и больше. Тут нюанс – земли за рекой мое баронство, но они не входят в Зеленоземское герцогство. Еще один шаг к вольному баронству.

Многие это заметили, но обдумывание отложили, более важная новость затмила все.

Чрезвычайная комиссия при Тайном трибунале закончила работу, ибо судьи вынесли приговор всем участникам двух несостоявшихся мятежей. Государь произнес речь, что он, дескать, только взял в собственные руки бразды правления и никак не может оспорить мудрость решения соратников своего отца, прежнего государя, а потому утверждает вердикт без прочтения.

Этим он сделал сильный ход. Оказалось, за все непопулярные решения, конфискации и казни нынешний государь не несет ответственности – все присудил трибунал, а король не слишком-то и в курсе. Так, слышал… Правда-правда! И вины в тридцати семи отсеченных головах на нем нет.

Наоборот, случилось бы больше казней, если бы его величество не утвердил список с просьбой о помиловании или смягчении наказания виновным, представленный первосвященником церкви, причем тоже без прочтения. Можете представить, как поднялась ее значимость в глазах присутствующих на приеме?

Сразу после церемонии государь призвал меня к себе.

– Что, доволен новыми землями? По глазам вижу – доволен! Теперь тебе хватит на содержание баронской дружины, да и на прожитье довольно останется.

– Премного благодарен, ваша милость! Отслужу такую щедрую награду!

– Отслужишь, конечно. Дела сейчас более-менее мы привели в порядок, со всем срочным закончили, пора уже и отложенным заняться. Лича помнишь? Ничего с ним пока не ясно. Как пришел во дворец, как ушел… Ведь никто разобраться не смог. Видать, придется тебе этим делом заняться. Готов?

– Так точно, ваша милость!

– Другого ответа не ждал. Первое, что приказываю – никому ничего не говори. Ни брату, ни церковникам. Если что-то для поисков потребуется, спросишь у меня. Второе дело о защите. Вдруг нежить опять к нам наведается? Надо заранее от нее защититься.

– Так точно, ваша милость! Надо!

– Вот ты глаза отвести можешь. От твоего отвода защита есть?

– Есть, ваша милость. Свет. Извольте видеть, я только в затененных комнатах или ночью, когда темновато, могу быть невидим. При ярком, а тем более солнечном свете скрываться не получится, сразу проявляюсь.

Говорю правду, но умалчиваю, что у меня не отвод глаз, а невидимость. Что искусственный свет я и притушить до приемлемого могу. Его величество, конечно, не враг, однако мало ли кому про мои слабости расскажет. И вообще, что-то меня такой оборот напрягает.

– Так что, если коридор ярко освещен, ты его пройти не сможешь?

– Виноват, ваша милость. Не смогу.

– Это ничего, голубчик. Слабости у всех бывают. Значит, днем и на свету ты безопасен.

– Так точно, ваша милость!

Государь облегченно вздохнул.

– Прикажу страже перед дверью спальни светильник зажигать. Не от тебя! Вдруг лич так тоже сможет пройти?

Не от меня? Ну-ну… Наверное, все же от меня Лагоз страхуется, хотя и считает своим ближником. Пусть.

– Другой вопрос есть. Мой отец занялся некромантией, чтобы продлить себе жизнь. В потаенном месте его бумаги нашел. В них пишет, что по договору простой человек может волшебником стать. Это так?

– Совсем не уверен. Хотя… Он ритуал из «Книги Теней» использовал? А ее автор Небт Бакау заключил сделку с существом из Нижнего Плана. Хм… Темный пакт – да, он резко усиливает магическую силу заключившего такое соглашение. Наверное, даже обычного человека можно превратить в волшебника.

– Да? Так почему тогда отец не стал им?

– Цена. Ничего не дается бесплатно. Сразу после пакта на заключившего ставится отчетливая метка.

– Какая?

– Каждый раз разная, ваша милость. Опять же, зависит от цены просимого. Внешнее уродство, телесная или душевная болезнь, дурная привычка или просто знак.

– Знак? Какой?

– Разный. Бывает, отрастают маленькие рожки. Случается сильный запах разложения. Один раз, слышал, наградили ярко-красными глазами тень подписавшего. Тут главное показать окружающим, что человек заключил договор. Он, конечно, будет маскировать метку, но шанс его раскрыть обязательно должен быть. Особенность Темного пакта такая.

– Раскрыть? А как же… Хм… И какая может быть дурная привычка?

– Например, обязанность есть минимум раз в день сырое мясо.

– Ну…

– Сырое человеческое мясо, ваша милость.

– Ой! – Мой собеседник непроизвольно сглотнул и брезгливо сморщился. – Какие ты тут страсти рассказываешь! Как такого можно разоблачить?

– Подписавшие пакт ни в один храм зайти не могут. Говорят, даже входа не видят.

– Ужас какой!

Танцы

В танцевальном зале Белого дворца оставалось несколько ударов сердца до отмашки церемониймейстера и начала первого танца придворного бала. Ровно сто пар выстроилось в две линии. Первая пара – государь с супругой, вторая – его брат, далее по старшинству. Я со своей партнершей умудрился стоять всего в тридцать пятой паре.

Церемониймейстер в шитом золотом мундире махнул рукой, на оркестровом балконе дирижер поднял палочку, и в зале полились торжественно-плавные звуки полонеза. Мой поклон, реверанс девушки, я подаю ей руку, она на нее опирается, моя вторая рука за спиной, ее изящно отведена в сторону. Начинается танец-шествие с поклонами, поворотами, приседаниями и перестроениями. Зрители смотрят и комментируют. Не нашу пару, нет. В основном интересны их величества, значительно меньше их светлости, а мы так… простые статисты, оттеняющие великих.

Впрочем, тридцать пятое место показатель очень-очень неплохого статуса. Я в мантии рыцаря-волшебника ордена Золотой Саламандры, партнерша в блекло-салатовом шелковом платье. Мы ни в коем случае не опускаем глаза вниз, это не полагается. Одинаково неприлично молчать и постоянно болтать во время танца, поэтому спрашиваю:

– Авина, вы помните наш первый танец?

– Да, Стах. Вы тогда были так галантны, что даже не охали, когда я, заменяя леди Лауру, трижды наступала вам на ногу.

– Что вы! Всего дважды!

– Вы мне льстите. Тогда я совсем не умела танцевать.

– Зато сейчас вы танцуете великолепно.

– Я приму ваш комплимент и сделаю вид, что забыла о наших репетициях этого полонеза. Сколько их было – двадцать?

– По-моему, не больше девятнадцати.

– Всего? Плюс три месяца ежедневных уроков. Я гениальна!

Тут наступил очередной раунд поклонов, и наш разговор прервался. Авина – третья дочь графа Краснохолмского, приятеля его величества. Розовый бал не состоялся, поэтому сейчас ее первый выход в свет. Возможный жених иностранец, не допущен к первому танцу и сейчас стоит в толпе наблюдателей. А мы с ней действительно репетировали этот танец раз двадцать за последние несколько дней.

Последний проход – и танец закончен. Мой поклон, ее реверанс, и я веду ее к стоящим почти у самого тронного возвышения родителям. Последний штрих:

– Благодарю за доставленное удовольствие танцевать с вами.

– Поверьте, оно было взаимным.

Поклон, реверанс и отход. Уф! Первый пошел. Как говорится, между первой и второй промежуток небольшой. Я пересекаю зал, останавливаюсь перед супружеской парой.

– Ваша светлость, прошу вас оказать мне честь, разрешив пригласить вашу супругу на танец.

На меня смотрят с легким интересом, как будто не в курсе, что в бальной книжке его жены я записан на второй танец.

– Стах, приглашай, я не против.

Кланяюсь и спрашиваю женщину:

– Ваша светлость, вы подарите мне радость станцевать с вами лансье?

– Пожалуй.

Лансье, она же уланская или придворная кадриль, танцуется в четыре пары. Церемониймейстер нас ставит в первую партию. Поклон, реверанс, затем мы повторяем приветствие для каждой пары нашей партии, сначала для визави, затем для контрвизави. Под музыку танцуется пять разных частей. Из-за постоянных перемещений и обмена партнершами еле успеваю сделать комплимент по поводу нефритовых бус, надетых поверх бриллиантового колье из бального гарнитура. После танца отвожу герцогиню к мужу.