Эхо плоти моей - Диш Томас Майкл - Страница 28

• Предыдущая
• 28/35
• Следующая

К их приходу церковь была переполнена, и для невидимых пришельцев не оставалось иного места, кроме как у самого алтаря. Портативный магнитофон заиграл свадебный марш из “Тангейзера”. По ожидавшей толпе прошло движение, все головы повернулись к невесте, шедшей по центральному проходу. Шлейф за ней несли трое детей.

— Как жаль, что мы не могли достать тебе флердоранж, — шепнул один из Пановских невесте, державшей поблекший букет вчерашних роз. Передатчики не принесли для сегодняшней церемонии ничего лучшего.

Бриджетта прошла вперед и встала за спиной реальной невесты. Ноги Бриджетты тонули в колышащемся шлейфе. Двое служек вышли из ризницы, взяли жениха и невесту за руки. Священник начал беззвучно вершить обряд. Пановский, читая по губам, повторял за ним слова. Служка повернулся к шаферу за кольцом, и Пановский торжественно протянул Хэнзарду обручальное кольцо. Это кольцо Бриди собственноручно изготовила из собственного колечка, сняв с него камешек и опилив оправу, так что остался лишь гладкий золотой ободок. Хэнзард надел кольцо на палец Бриджетты и склонился к ней, чтобы поцеловать. Когда их губы почти соприкоснулись, она шепнула:

— Скажи это еще раз. — Да, — прошептал он.

Потом они поцеловались, уже не просто влюбленные, а муж и жена, отныне и до тех пор, пока их не разлучит смерть.

— Я написал для этого случая эпиталаму, — заявил Пановский. — Кто-нибудь хочет послушать небольшую эпиталаму?

— Потом, — сказала Джет. — Эпиталамы хороши за обедом. Суб-первые невеста и жених повернулись и под неслышную музыку покинули церковь. Бриди перемотала пленку, заменив Вагнера на Мендельсона. Хэнзард и Бриджетта закончили свой поцелуй.

— Дай на тебя взглянуть, — сказал Хэнзард, широко улыбаясь. Она отступила на шаг назад, а потом, когда прогремел выстрел, откачнулась еще. На самодельном свадебном платье чуть ниже сердца проступила кровь. Улыбка исчезла из глаз Бриджетты и с ее губ. Хэнзард подхватил Бриджетту на руки. Она была мертва.

— Вот вам раз! — прокричал полузнакомый голос. Хэнзард повернулся и. увидел Уорсоу, стоявшего в проходе, в самой гуще гостей.

— А вот и два! — грохнул еще один выстрел, однако Бриди, в которую он был направлен, успела метнуться в сторону.

— Ложись! — заорал Хэнзард, хотя сам и не думал слушаться собственного приказа.

Джет схватила кресло одного из Пановских и укатила его в ризницу. Бриди и последняя Бриджетт нырнули в пол. Второй Пановский уехал куда-то сам, Хэнзард не видел его, хотя, по правде, он вообще ничего не видел кроме пятна крови, расползающегося по свадебному платью. Забытый магнитофон гремел маршем Мендельсона.

— Скотина! — кричал голос Пановского. — Подлая скотина!

Пановский ехал в кресле по центральному проходу прямо сквозь толпу людей. Он целился в Уорсоу из револьвера, но даже издали было видно, насколько неверен прицел. Бабахнули третий и четвертый выстрелы — сначала револьвер, потом винтовка, и Пановский свесился со своего кресла. От толчка колеса погрузились в пол, но это не замедлило движения кресла, и скоро оно вместе со скрючившимся телом утонуло в полу.

Хэнзард понимал, что надо действовать, но не мог отпустить еще теплое тело своей жены.

Новый выстрел — и магнитофон смолк.

— Это было глупо, Хэнзард, — издевательски выкрикнул Уорсоу. — Тебе не стоило играть эту музыку. Если бы не она, я бы не узнал, где тебя искать.

Хэнзард осторожно опустил тело на пол, ни на мгновение не сводя глаз с убийцы.

— Не боись, капитан, я не трону тебя, пока не перебью всех твоих дружков. Только потом я займусь тобой. Ведь у меня есть к тебе небольшой счетец, не забыл?

Хэнзард сунул руку в карман за пистолетом, который дал ему Пановский, но движение было слишком медленным.

— Не глупи, капитан. Я нажму на курок прежде чем ты успеешь вытащить свою пукалку. Подними руки и скажи бабам и второму старику, чтобы они вылезали оттуда, где прячутся. Если они будут паиньками, я, может, и не стану их убивать. Ну так как?

Хэнзард стоял молча. Никакой сознательной мысли не было в его голове, Хэнзард впал в ступор и просто ничего не воспринимал.

Откуда-то со стороны донесся неразборчивый женский крик. Уорсоу резко повернулся, чтобы встретить угрозу, и в этот момент сверху на него свалилось кресло Пановского. Уорсоу стоял у самого выхода, под хорами, кресло, пробив низкий потолок, упало оттуда. Оно едва не задело Уорсоу, которому пришлось отпрыгнуть в сторону. Этих секунд Хэнзарду хватило на то, чтобы прийти в себя, выхватить пистолет и разрядить его в противника.

Джет сбежала с хоров, бросилась к Хэнзарду. Она сбивчиво говорила:

— Я думала, что… Ой, ты ранен?.. а потом обежала церковь и по наружной лестнице, на хоры… я все слышала, что он говорил… а кресло такое тяжелое…

Джет обхватила Хэнзарда, он позволил себя обнять, но стоял, словно окаменев, подбородок его напрягся, глаза погасли и утратили всякое выражение.

Когда она его отпустила, он подошел и перевернул тело Уорсоу.

— Три раза, — произнес он бесцветно. — Первый раз в передатчике, потом на насосной станции. А теперь — здесь. Кажется, я трачу все свое время, убивая одного-единственного мерзавца.

Бриди и Бриджетт вошли через главную дверь, навстречу потоку уходящих гостей.

— Бернар убит, — объявила Бриди. — Мы нашли его в подвале. А где другой Бернар?

— В ризнице, — ответила Джет. — Сидит в гардеробе священника. Это он придумал, чтобы я скинула его кресло. Он сказал, что я так же плохо прицелюсь из пистолета, как и его двойник, а креслом попасть все-таки легче.

— Неужели мне всю жизнь придется убивать его? — сказал Хэнзард вслух, хотя было ясно, что говорит он с самим собой. Потом он заметил окруживших его женщин.

— Уйдите, пожалуйста, все уйдите. Мне бы не хотелось видеть… ваши лица… когда ее…— Он отвернулся и пошел к алтарю, где лежала мертвая Бриджетта.

Джет пыталась что-то возразить, но Бриди ее остановила. Покорно кивнув, Джет поехала с пустым креслом в ризницу. Бриди и Бриджетт выволокли тело Уорсоу из церкви. Через пять минут Джет вернулась, чтобы спросить, надо ли им ждать Хэнзарда.

— Я хочу провести ночь здесь, — сказал Хэнзард, — со своей невестой.

Джет ушла. В церкви появились уборщики. Они подмели и вымыли пол, но не смыли кровавые пятна и не заметили валяющейся в проходе истрепанной книги “Война сержанта Уорсоу”.

Потух свет. В темноте Хэнзард наконец позволил себе заплакать. Много лет прошло с тех пор, когда из его глаз текли слезы. Хэнзард совсем разучился плакать.

Перед жестоким фактом смерти говорить нечего. Лучше будет, если мы, подобно трем женщинам, оставим Хэнзарда одного. Его горе, так же и его любовь, не может занимать слишком много места в нашем рассказе, который уже близится к концу.

Нельзя не сказать, до чего странной и противоречивой была скорбь Хэнзарда. Ведь та, которая умерла на его глазах, не была мертва. Мало того что она была жива, она была жива трижды! И хотя ни одна из Бриджетт не произнесла этих слов, все равно, ежедневный и неизбежный факт их присутствия (ее присутствия!) постепенно влиял на Хэнзарда. С одной стороны, постоянное напоминание только бередило его рану, но с другой, ему было все труднее убеждать себя, что утрата невосполнима.

Что касается уцелевшего Пановского и трех Бриджетт, то они приняли происшедшее довольно спокойно, .поскольку уже давно свыклись с мыслью о взаимозаменяемости.

Кроме того, еще одна мысль отрезвляла любое горе. Через неделю… через шесть дней… пять дней — будут мертвы все. Три оставшихся Бриджетты, Пановский и сам Хэнзард и все население реального мира. В какие бы бездны отчаяния ни опускался Хэнзард, но и там он продолжал ощущать, как одна за другой ускользают минуты и День Гнева подходит все ближе, словно стена тумана, наплывающая со стороны реки.

Вечером двадцать седьмого мая Пановский созвал всех к себе.

• Предыдущая
• 28/35
• Следующая