Антология советского детектива-38. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Штемлер Илья Петрович - Страница 75

Денисов и Акопян вернулись в кабинет Чингизова. Они доложили ему, что в городе работают четыре протезные мастерские: одна при Институте восстановительной хирургии протезирует только больных, находящихся в стационарах института или ведет ремонт протезов своего постоянного контингента — инвалидов Великой Отечественной войны, прошедших здесь курс лечения и оставшихся под постоянным наблюдением профессуры и врачей института; вторая протезная мастерская специализирована на шитье ортопедической обуви. Остаются две. Одна из них, находящаяся в районе вокзала электрической железной дороги, вчера, в воскресный день, была закрыта. Вторая, что в Крепости, бывает выходной по средам.

— Значит, — сказал Октай Чингизов, — или мы найдем следы хромого, если он отремонтировал протез вчера, или мы встретим его сегодня. Давайте поступим так: вы, товарищ Денисов, займитесь мастерской, которая работает сегодня. Вам там нужно будет под каким-либо благовидным предлогом провести весь день. Что вы предложите?

Лейтенант Денисов на несколько минут задумался и затем сказал:

— Хочу предложить нехитрую, но, по-моему, вполне приемлемую операцию. У меня много дружков — демобилизованных военных. Они сейчас составляют неплохой актив районного Совета и районных отделов социального обеспечения. Думаю сколотить небольшую бригаду по проверке обслуживания инвалидов в протезной мастерской. Работы на день хватит.

— Подходяще, — кивнул головой Октай Чингизов, — настолько подходяще, что мы с товарищем Акопяном вдвоем составим такую бригаду. Итак за работу. Расходимся сейчас. В случае нужды немедленно связываемся друг с другом через Анатолия Константиновича или его дежурного офицера — он уже предупрежден.

Тридцать минут спустя Александр Денисов с двумя офицерами-отставниками добросовестно копался в квитанционных книжках приема заказов в протезной мастерской № 2.

Чингизов и Акопян пришли в Крепость за несколько минут до начала работы мастерской. Штат был здесь небольшой, но работы, было много, главным образом мелкой, потому что здесь производился ремонт и подгонка ножных и ручных протезов, а самые протезы доставлялись сюда с протезной фабрики, которой руководили опытные специалисты-конструкторы и хирурги.

Разговор начался с того, — многие ли инвалиды обращаются в мастерскую, сколько человек побывало вчера, в воскресенье.

— С утра народ шел косяком, — пояснил мастер, — инвалиды-то народ беспокойный, фронтовики больше. Хоть и в отставке, но без дела сидеть не любят, почти все работают. Вот на выходной день и наплыв. Но уж после трех, сами понимаете, какие тут протезы, когда на стадион пора ехать! Ну, а наши клиенты, даром что сами без ног, очень любят поглядеть, как центры нападения ногами на футбольном поле работают.

— Значит, так ни одного посетителя у вас и не побывало.

— Нет, зачем же, было человека два-три. Плотник приходил, Зейналов Абас Халилович, золотой человек. Протез у него разболтался, а ему с утра на стройку. Шестиэтажный дом для рабочих завод строит. А Зейналов, хоть хромой, а на лесах воробышком скачет. Бетонщики им не нахвалятся. Лучше, чем Абас Халилович, говорят, опалубку никто не соорудит. Она у него гладенькая, ровная, как отшлифованная. Капелька бетона не просочится. Еще какой-то моряк забегал с корзиной, виноград племянникам с дачи привез, да вот ремешок у протеза лопнул.

У Октая Чингизова екнуло сердце, но на лице его не дрогнул ни один мускул.

— Какой он моряк, — неожиданно вмешался в разговор молчаливый и угрюмый парень лет двадцати — двадцати двух, старательно выкраивавший из толстой кожи наколенники. — Липа, а не моряк, анашой спекулирует.

— Ну, ну, тебе виднее, — процедил старый мастер.

— Анашой говорите? — обратился Чингизов к мастеру, — а что это за штука такая?

— А вы его спросите, — ткнул мастер пальцем в угрюмого парня. — Он по этому делу крупный специалист.

— Хватит, дядя Султан, — огрызнулся парень. — Сколько вы будете меня этим в глаза тыкать? Был специалист, да кончился.

— По гроб жизни тебе этого не забуду, — ответил мастер, — Опозорил ты меня, старика, перед золотыми людьми, перед тем же Зейналовым. Он из-за твоей анаши чуть с лесов не свалился.

— А что у вас такое произошло? — спросил Чингизов.

— Сам он вам пускай и расскажет, — буркнул мастер. — Раз вы комиссия, вы должны знать, как и почему на нашу мастерскую, что героев войны обслуживает, такое пятно легло.

— Ну и расскажу, — буркнул парень, — только чтобы от ваших упреков избавиться, расскажу.

— Валяй, валяй, — миролюбиво заметил мастер. — Повинись перед человеком своим горем, расскажешь — и тебе легче будет, и с нас, вроде, спроса меньше.

— Пойдем во двор — побеседуем, — предложил Чингизов парню.

— Пойдем, — мрачно ответил тот и нехотя поднялся с места.

Чингизов умел располагать людей к откровенной беседе. И парень рассказал ему, как спутался он здесь в Крепости с плохими ребятами, а тут еще с девушкой своей поссорился. Ну, закурил разочек-другой это проклятое зелье — анашу, пристрастился, в работе стал невнимательным, и вот однажды из-за него чуть человек не пострадал. «А мастер меня теперь поедом ест. Но хоть и строгий он, и кричит, но вы про него чего плохого не подумайте, — говорил парень. — Он человек хороший, он меня делу научил, он мне лучше отца родного. Отец-то у меня спился, мать бросил и сгинул куда-то, а я квалификацию приобрел, мать и сестренку кормлю».

— А моряка этого откуда ты знаешь?

— Да никакой он не моряк, — зло бросил парень. — Околачивается на бульваре — то ли на какой-то водной станции, то ли на детской карусели, не знаю уж где, старшим лодочником или сторожем работает. Злой я на него.

— А за что? Он тебе сделал что-нибудь плохое?

— Так если теперь смотреть, хорошее, вроде, сделал. Встретил я его как-то у моря, в кармане ни копейки, а курить вот как хочется. Знаю, анаша у него есть. Рядом с ним один пижон стоял, какой-то профессорский сыночек, на собственном «Москвиче» по городу раскатывает, а сам тоже не дурак, анашу курит. Ну, я прошу этого моряка: «Дядя Худаяр, — его Худаяром зовут, — дай хоть на две закрутки», — а он мне не дал. А этот пижон в цилиндре меня еще подначивает: анаша, мол, портит здоровье, а кредит портит отношения. «Курить хочешь — надо денежки иметь». А сам себя по карману похлопывает, точно у него в кармане весь государственный банк лежит. Он тоже, видать, накурившийся был, вот и выламывался.

— Ну, а теперь как у тебя с этим делом? — спросил Чингизов.

— Теперь-то не только анашу, табак курить бросил.

— А с девушкой помирился? — спросил Чингизов.

— Куда там! Она как услыхала, что я анашу курю, так улицу, по которой я хожу, за три версты обходить стала.

— А ты помирись, помирись обязательно. Скажи, что все бросил. Она тебе поверит.

— Поверит ли? — сомневаясь, произнес парень.

— Обязательно поверит, она хорошая девушка.

— А вы откуда знаете? — опешил парень.

— Знаю, ты плохую не полюбишь. Ведь сам ты парень хороший.

— Ну, куда уж лучше, смеетесь надо мной, что ли?

— Не смеюсь. Не тот хорош, кто по писаному живет, а тот, кто ошибается, да силу в себе найдет преодолеть ошибку и исправиться. Ты помирись с ней, обязательно помирись, слышишь?

— Да я уж и сам думаю, — проговорил парень, и Чингизов впервые увидел улыбку на его угрюмом лице,

Они вернулись в мастерскую, где Акопян так внимательно наблюдал, как работает старый мастер, будто готовился наняться к нему в подмастерье. Чингизов на прощание посоветовал им обновить вывеску. «Мастерская у вас хорошая, — сказал он, — а вывеска от солнца выгорела, буквы стерлись, неудобно». Они попрощались и ушли.

Спустя двадцать минут майор Чингизов докладывал полковнику Любавину первые результаты. Лучшего для начала нельзя было и ожидать. Круг, объемом в целый город, в центре которого находились неизвестные похитители, сузился до пределов Приморского бульвара. А неизвестный, о котором контрразведчики еще два часа назад, по существу, не знали ничего, обрел уже имя, наружность и почти точный адрес.