Место под солнцем (СИ) - Блэр Фей - Страница 2

Что же до четвёртого сна и последующих, то их последствия были крайне индивидуальны, принося каждому что-то своё и, в целом, увеличивая выносливость и силу и, в частности, устойчивость к воздействию света, огня и серебра, которая, впрочем, никогда не становилась абсолютной.

Настоящими вампирами считались только спавшие – молодняк воспринимали как детёнышей, смотря на них как на заготовки, большинство из которых попросту не доживёт до первого сна и, соответственно, не вырастет. Мало кто из них выдерживал то, каким становился мир для них, и мало кто имел довольно силы воли и достаточно серьёзных интересов, чтобы не сорваться в бессмысленное насилие и не быть уничтоженным за постоянное нарушение Закона кем-нибудь из спавших.

Закон запрещал обращение без согласия Совета, однако запрет этот нарушали многие, тем более что наказание за это было, как считали многие, недостаточно серьёзным: изгнание на тридцать лет и штраф, который многие могли себе позволить. Впрочем, разрешение на обращение было получить не слишком сложно, по крайней мере, в первую часть года, покуда не бывала выбрана выделенная квота. Далеко не всех устраивало такое положение дел, но и ввязываться в серьёзную борьбу с Советом по такому поводу не желал никто.

Неспавшие вампиры обладали отнюдь не всеми правами – и это тоже зачастую становилось причиной драк и ссор, нередко заканчивавшихся смертью одной из сторон. Зато те, кто оставался и доживал до своего первого сна, постепенно принимали существующие в Городе правила и по пробуждении вливались в число его постоянных обитателей на равных.

Он не был похож ни на один город на земле – город, скрытый под толщей нежного равнодушного песка – и в то же время напоминал каждый их них.

Город, возникший здесь задолго до знаменитейших пирамид.

Город, в котором обитали вампиры.

По его улицам прослеживалась история архитектуры за всё время существования человечества: были там и дома в стиле древнего Египта и Греции, и средневековые христианские и мусульманские улочки, и палаццо времён Возрождения, и японо-китайские пагоды… И хотя материал и время их постройки были разными, казалось, что все они появились практически в одно время, а и камень, и дерево, и кирпич очень быстро приобретали схожий красновато-бежевый оттенок. Большинство домов одного стиля находились поблизости друг от друга, чаще всего образовывая одну или несколько улиц, но случались и исключения, как правило, в виде крупных, заметных строений, стоявших или отдельно – были в Городе и такие – или посреди чужого «квартала», как правило, возникшего вокруг них много позже.

Люди попадали сюда редко – и ещё реже это происходило так незапланированно и спонтанно, как случилось в этот раз. Караваны в эту часть пустыни не заходили – пробраться сюда было сложно, да и незачем, торговые пути всегда пролегали в стороне, да и кому и чего ради в здравом уме пришло бы в голову идти в самое сердце пустыни? Однако современные технические средства позволяли делать и это – и в последнее время, с появлением самолётов и мощных машин, такое стало происходить чаще.

И всё же каждый раз подобное становилось для обитателей Города подлинным событием.

Юноша восточного вида и его спутник направлялись сейчас к одному из отдельно стоящих зданий, находящемуся почти что в самом центре Города. Одно из самых древних – говорили даже, что самое, но достоверно никто этого не знал, конечно – оно изначально, вероятно, задумывалось как храм. Специалист бы, бесспорно, с легкостью определил и его примерный возраст, и происхождение, но такового здесь не было. Выглядело же оно как обычное для Египта культовое строение: четырёхугольное, с простыми толстыми колоннами, окружавшими его по периметру, создававшими нечто вроде галереи, совершенно бесполезной здесь, где никогда не бывало солнца. Ступени, ведущие к ним, были широкими, плоскими и отполированными до почти идеальной гладкости, и слегка вогнутыми на отдельных участках.

У храма – именно так его здесь и называли, пусть никто уже и не помнил, да и не интересовался особо, кому и когда он был посвящён – столпилось довольно много народу. Многие сидели на ступенях, некоторые бродили вокруг, другие просто стояли – а в целом все они ждали. Помимо вампиров, были в этом месте и иные существа, вполне живые: кое-где можно было увидеть небольших птиц, весьма напоминающих воробьёв, и других, побольше, очень смахивающих на обыкновенных серых ворон. На площади перед Храмом валялись, бродили и играли собаки самого разного вида, а на ступеньках свернулись две кошки: одна чёрная, с на диво пушистым хвостом, другая цвета песка, с большими подвижными ушами и длинными лапами.

Свет в городе был неяркий, рассеянный – и совершенно непонятно откуда берущийся. Мало, очень мало кто знал, как устроено здесь освещение – а посвящённые, следившие за тем, чтобы всё работало правильно, строжайше хранили эту тайну, поскольку смерть становилась желанным, но нескорым избавлением для разгласившего её.

Двое вампиров тем временем прошли внутрь и почти сразу оказались в большом зале, в центре которого и происходила Запись. Списков по традиции было два: для Неспавших, количество которых обычно ограничивали сотней, и для всех остальных, уже без всяких ограничений – впрочем, как правило, те не слишком стремились участвовать в подобных забавах, и чаще всего их набиралось примерно столько же. Конечно, бывали и исключения – к примеру, на ежегодных Играх, а особенно на Играх Солнца, проходивших раз в десять лет – но на сей раз у второго стола, для тех, кто уже хоть раз, но прошёл через Сон, почти никого не было.

Не так обстояло дело там, где записывались молодые вампиры – впрочем, участвовать в Дележе могли лишь те, кто перешёл пятидесятилетний рубеж и уже научился держать себя в руках и контролировать собственные инстинкты. Совсем молодняк ни к Дележу, ни тем более к Играм не допускался, иначе состязание почти гарантированно превращалось в обычную драку, грозящую перейти в бойню, а этого не хотел никто.

- Ариф! – спутник юноши откликнул его, едва тот направился к первому столу. Тот отмахнулся, но вампир повторил его имя, и юноша неохотно обернулся. – Удачи, - едва слышно шепнул его спутник и, подмигнув, отошёл. Молодой человек усмехнулся хищно и принялся проталкиваться вперёд. Однако, когда он наконец почти достиг цели, старый – не столько внешне, сколько по сути – вампир, который вносил претендентов в Список, отложил перо и поднялся.

- Запись закончена, - сказал он равнодушно.

- Но…

- Закончена, - повторил вампир, без всякого интереса скользнув взглядом по лицу Арифа. Тот открыл было рот, чтобы высказать всё, что в тот момент казалось ему справедливым, – но промолчал и, отвернувшись, в пустой ярости сжал кулаки и отошёл в сторону.

Спорить с Маркосом было не просто неразумно – это было форменным безумием. Темпераментом вампир отличался чрезвычайно спокойным, даже невозмутимым, и имел обыкновение, ничуть не раздражаясь, просто следовать каждому возникшему у него желанию, даже если таковым являлось лишение кого-либо из современников одной их конечностей. «Головы, например», - вспомнил Ариф ходившие про старого вампира мрачные слухи. А ещё то, что, будучи одним из самых старых в Городе, Маркос входил в Совет и всегда был очень близок ко всем его Главам, однако никогда даже не пытался претендовать на место одного из них.

- Не успел?

Ариф дёрнул плечом и буркнул:

- Нет. А ты, разумеется…

- Разумеется, - насмешливо подтвердил его недавний спутник. – Я говорил тебе, что следует поспешить.

- Всё-то ты знаешь, Альфред, - в ярости прошипел Ариф, обнажив вмиг удлинившиеся клыки. – Доволен?

- Я с тобой поделюсь, - пообещал тот, усмехнувшись.

- Обойдусь! – отрезал Ариф. – Найду себе сам…

- Пойдём, - примирительно предложил Альфред. – Скоро начало.

- Мне неинтересно, - с вызовом сказал Ариф. – Ясно тебе? Доволен?