Ты мое дыхание (СИ) - Яфор Анна - Страница 16

Странно было сравнивать их, но я почему-то делал это. Может, из-за того, что они обе не походили на всех других женщин?

Я улыбнулся, внимательно рассматривая девчонку. Наверняка мечтает сейчас провалиться сквозь землю. Как бы сильно я не хотел ее, между нами все равно ничего не будет. Поэтому я позволю ей улизнуть … но не так быстро.

— И что же вы рассчитываете услышать в ответ? — я приподнял бровь, изображая недоумение. — Право, я в растерянности. Никогда не думал о… кхм… собственном члене в таком контексте. Что мне вам сказать? Что ваше предположение верно, и он действительно длинный и прямой? Или что вы ошибаетесь, и на самом деле он кривой и короткий? А может быть, лучше вам самой проверить?

Казалось, покраснеть больше уже было невозможно, но после моих слов девчонка сделалась пунцовой, такого же цвета, как сочные помидоры на ее тарелке, а жар, исходящий от ее щек, стал ощутимым даже на расстоянии.

Я откровенно забавлялся. И еще бы позволил себе пошутить, если бы не пожалел ее — слишком несчастной и виноватой она выглядела.

— Простите… — пролепетала, едва шевеля губами и не смея поднять на меня глаза. Она девственница, что ли? Иначе с чего бы ей так робеть?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Может, я поспешил расстаться с Викой?» — неожиданно пришла в голову мысль, когда я понял, как далеко зашел в своих рассуждениях. Горячий секс она бы мне точно обеспечила. Эта Романова ведь совсем еще ребенок. А я бессовестно пользуюсь положением.

Да, девочка очаровательна в своем смущении, но только мне абсолютна не нужна. Какие бы ни вызывала желания и как бы соблазнительно не выглядела, это ничего не изменит. И на то есть миллион причин. В первую очередь, нам работать с ней вместе, и предстоящий контракт для меня важнее всего остального. Уж точно важнее кратковременного удовольствия, которое я могу получить. Хотя, учитывая мое последнее предположение, даже это весьма сомнительно. Тем более, что меньше всего на свете мне бы хотелось связаться с неопытной девицей.

Забавная штука — человеческая жизнь. Подкидывает тебе задачки, к которым ты оказываешься не готов. Я вспомнил вдруг слова Рогачева, которые он часто любил повторять, еще когда я был в числе его студентов. «Вам все равно придется усвоить урок. По-хорошему и вовремя или позже, прилагая уже куда больше усилий. Но дальше двинуться не получится, пока вы не пройдете определенную ступень».

Что усвоить требовалось мне, если я, как школьник, заводился при одном взгляде на обычную в общем-то девчонку? И что за удовольствие было мне дразнить ее? Если она и правда совсем неопытная, то шутить такими вещами тем более опасно. Влюбится в меня — и что делать тогда? Становиться причиной чьего-то разбитого сердца я точно не хотел. Или так подлая человеческая натура выдавала накопленные где-то в глубине обиды?

Я ведь знал, как может быть больно от этого. Был юным и глупым, оттого и чувствовал все по-особенному остро. Внимание со стороны самой красивой женщины в мире, как мне казалось тогда, не могло не льстить. Тем более, что именно благодаря ей я познал подлинный вкус страсти. Впервые в жизни. А влюбленность, помноженная на желание, всегда дает гремучую смесь. Особенно, когда все твои мечты рассыпаются в пыль. И эта смесь меня едва не уничтожила.

Повторения я не хотел. Ни для себя, ни для кого бы то ни было другого. Слишком хорошо помнил обо всем, даже спустя годы, потому и не хотел становиться ни для кого источником такой боли. Слишком опасно играть чужим сердцем.

— Расслабьтесь, Ника. Мы ведь с вами взрослые люди. И ничего не случилось. Пошутили немного за обедом — ну, и будет. Расскажите-ка мне лучше что-то о себе. Должен же я знать, кого взял на работу.

Смена темы должна была помочь нам обоим. Отвлечься, переключиться — и заняться, наконец, тем, для чего мы и встретились: обсуждением предстоящего приезда Леванеса и тем, как обеспечить для него и всей его группы самые комфортные условия.

Но вместо этого я опять подумал совсем о другом. О том, что впервые назвал ее по имени. Не только вслух — в своем сознании тоже первый раз обратился к ней именно так. Ника. Красивое имя. И подходило ей. Легкое и какое-то… воздушное что ли. Я хмыкнул. Что-то со мной определенно не так. Когда прежде обращал внимание на чье-то имя или придумывал для него дурацкие эпитеты? Такие настроения одолевали меня только в юности, да и то недолго, до того, как я понял, какие горькие последствия могут быть у подобного настроя. А теперь вот снова. Только что убеждал себя, что надо забыть обо всем, выбросить из головы и заняться делом — так нет: тут же начинаю придумывать всякую романтическую чепуху.

— Я не знаю, что рассказать, — она по-прежнему была взволнованной, а на щеках до сих пор проступал отчетливый румянец. Девушка избегала смотреть мне в лицо, то переводила взгляд на тарелку, то рассматривала зал, но просто пыталась куда-то деть взгляд. И, видимо, от того же волнения, то и дело облизывала пересохшие губы.

А я, наблюдая за ней, заводился еще сильнее. Чем больше хотел переключиться, подумать о чем-то ином, чем увереннее утверждал, что не имею права так вести себя, тем труднее мне было сдерживаться. Я рассматривал залитое краской лицо — и не мог не думать о том, как такой же соблазнительный оттенок покрывает ее целиком, спускается от плеч и ключиц к небольшой упругой груди, еще ниже — по мягкому животу с аккуратной впадинкой пупка — к бедрам. Молочно-белая кожа, покрытая вуалью смущения. Потрясающе красиво. Если бы я мог, просто бы смотрел на нее, обнаженную, долго-долго, не позволяя себе коснуться и лаская лишь глазами. Но ей бы понравилось. Понравилось бы так сильно, что она стала бы умолять меня пойти дальше. Прикоснуться к ней. Позволить вырваться тому желанию, что снедало изнутри.

Я закрыл глаза и выругался про себя. Наваждение какое-то! Надо остановиться. Любой ценой, иначе совсем скоро мне станет плевать на все мои убеждения и принципы. Я и так уже сдерживаюсь из последних сил, чтобы не наброситься на нее прямо здесь, в зале ресторана.

Мне нужна Психé. Надо найти ее, и как можно скорее. Чтобы именно с ней исполнить все мои желания, все самые бредовые мечты и страсти. Смотреть, ласкать, дразнить и соблазнять тоже только ее. И тогда никто другой, и уже тем более эта робкая девица, не сможет меня увлечь.

Где ты, душа моя? Не молчи, потому что мне невыносимо без тебя. Кажется, я схожу с ума. Ты мне нужна. Жизненно необходима, прямо сейчас…

— Я скоро вернусь, — открыв глаза, сообщил я Романовой, поднимаясь из-за стола. Пусть доедает свой обед и немного расслабится, а я пока напишу Психé еще раз. И, может быть, теперь она ответит, наконец.

Он ушел, и это подарило мне краткую передышку. Несколько минут, чтобы хоть немного прийти в себя. Если это в принципе было возможно после того, что я натворила.

Мне казалось, что сегодня я побила все рекорды по совершению глупостей. На годы вперед. Надо ж было ляпнуть такое!

Надо сказать, что я вообще очень странно чувствовала себя рядом с ним. Как будто задыхалась от непонятного волнения. Уносилась в другой мир. Яркий и чувственный, и нереально соблазнительный. Мир из моего сна. Но при этом не могла не понимать, что с реальностью этот мир имеет мало что общего. Как и мужчина, в компании которого я волею судьбы оказалась.

Нет, конечно, начальник Матвей Николаевич Ольшанский был более чем реальным. Он предложил мне реальную работу, говорил о реальных вещах, и этот обед тоже был вполне реальным.

А вот мое восприятие — это совсем иное. Словно что-то перемкнуло в сознании, и теперь, когда я смотрела на мужчину, то видела не просто самовлюбленного красавчика, а того, кем бы мне хотелось, чтобы оказался Амур. Не противным старым доцентом, и даже не скучным боссом, а тем, кто реально был способен свести меня с ума.