Ты мое дыхание (СИ) - Яфор Анна - Страница 30

— Ника, ну вот только ты могла задать подобный вопрос. Покажи мне хоть одного человека, который бы никогда ни о чем не жалел. Конечно, приходилось. Это нормально.

— А вот я не уверена, что нормально.

— Брось! Наверняка опять выискиваешь проблемы там, где их нет. Что стряслось-то?

Я прикрыла глаза и перед ними снова замелькали жаркие картинки. Его переполненный страстью взгляд. Руки, губы на плечах, груди, животе, бедрах. Везде. Пронзительно-острое наслаждение, и сумасшедшая потребность ощутить все заново. Но имела ли я право чувствовать все это?

— О, мать, да ты, кажется, уже перешла к практическим действиям. И как я сразу не поняла… От тебя же сексом за несколько метров веет.

— Что? — я опешила. Не может от меня ничем веять. После нашего с Матвеем утреннего секс-марафона, когда мужчина уехал, я около получала проторчала под душем, чтобы хоть как-то остыть, потому что насытиться и перестать желать его так и не смогла. Помогло это слабо, но все возможные запахи наверняка смылись.

Инга вдруг прыснула.

— Да я же не в буквальном смысле имею в виду! У тебя глаза затуманены. Губы распухшие. Уже молчу про то, что в облаках витаешь. И как я сразу не поняла? Сама ведь выгляжу именно так после удавшейся ночи. Она ведь удалась?

Щекам стало горячо, а подруга, глядя на меня, покачала головой.

— Вот странная ты. Сама же хотела произвести на него впечатление. Получилось же? Так что тебя сейчас смущает?

— Понимаешь… — я задумалась, как объяснить ей, что весь опыт с Ольшанским мне был нужен только для того, чтобы приготовить себя для другого мужчины. Не собиралась вдаваться в подробности, но сейчас, как никогда, мне нужен был ценный совет. И не было никого другого, кто мог бы его дать. — Я собиралась просто потренироваться с ним. Чтобы потом… — слова давались нереально тяжело, — воспользоваться этим опытом с другим человеком.

Инга помолчала, задумчиво рассматривая меня, потом улыбнулась уголками губ.

— А я думала, что хорошо знаю Нику Романову. Была почти уверена, что у тебя вообще нет никого. Ты ж такая тихоня. А оно вон как: сразу двое! Но все равно не понимаю, в чем проблема-то? Хочешь тренироваться — кто мешает? Или твой начальник уже передумал продолжать?

Ни о чем подобном мы не говорили с Матвеем, но я отчего-то не сомневалась, что так быстро между нами все не закончится. Его желание и страсть были непритворны, а такие вещи не меняются в одно мгновенье.

— Не передумал. Но ведь это все временно, — я вздохнула. — А я увлеклась слишком сильно. Потому что…

Договорить Инга мне не дала. Неслышно тронула колено под столом, заставляя замолчать, и уставилась на доску. Точнее, на преподавателя, сверлившего нас глазами. Я придвинула к себе тетрадь и улыбнулась самой приветливой улыбкой, на которую только была способна. Хорошо, что это не Рогачев, — на него подобные уловки точно бы не подействовали.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Потом договорим, — шепнула подруге одними губами.

Та кивнула, продолжая смотреть на препода, а минуту спустя придвинула ко мне лист бумаги.

— Вот. Забери с собой и перечитывай время от времени, когда снова будешь мучиться от угрызений совести.

Выждав подходящий момент, я опустила глаза к ее посланию. «Считай, что у тебя это оздоровительные процедуры перед серьезными мероприятиями. Или что-то вроде витаминов. Иногда они бывают вкусными, и от этого действуют еще лучше. Только и всего».

Я повертел телефон в руках и отложил в сторону. В который уже раз. Как бы сильно ни хотелось позвонить, надо было выждать время, хотя бы для того, чтобы навести порядок в голове, а не действовать, руководствуясь только лишь захлестнувшим нас обоих желанием.

Да и потом, я не был уверен, что, заговорив с Никой, не решу все бросить и отправиться за ней. А потом — домой, в постель. Слишком сильно это было нужно. И я не сомневался, что не мне одному.

Вообще, чем больше думал о ней, тем сильнее хотелось сделать то, на что я не имел ни права, ни возможности. Ну нельзя было забить на все остальные дела и заниматься только сексом. Не для того я долгие месяцы готовился к этому контракту, чтобы сейчас упустить возможность из-за того, что мозги внезапно сместились ниже пояса. Наступит ночь, и нам с Никой будет, чем заняться. Но не раньше. Не до того, как сделаем все запланированное на сегодня.

Я открыл окошко сообщения и ограничился короткой фразой.

«16–00. Эрмитаж. С билетами вопрос решу».

Не слишком красиво было вынуждать девочку добираться до Дворцовой самостоятельно, после нашей почти бессонной ночи у нее наверняка силы на исходе. Но я слишком хорошо знал, что случится, если приеду за ней сам. И где это случится. А взявшись повторять опыт вчерашнего вечера, мы точно больше никуда не успеем.

— Матвей Николаевич? — я и забыл, что попросил Веру сделать кофе. Теперь она застыла в дверях, рассматривая меня с выражением изумления и растерянности. Интересно, какие мысли пришли ей в голову при виде моей идиотской улыбки? — С вами все хорошо?

Все хорошо будет, когда день закончится, и я, наконец, заполучу Романову в свое полное распоряжение. Но Вере знать об этом не положено, как и кому бы то ни было другому. Поэтому я убрал с лица дурацкое выражение и попытался выглядеть, если не сердитым, то хотя бы немного недовольным.

— Будет лучше, если ты отдашь мне кофе, пока он окончательно не остыл. И не будешь задавать глупых вопросов. Тебе работать не надо?

Глаза девушки от еще большего изумления стали совершенно огромными. Еще бы: к такому обращению она не привыкла. Но, молодец, не стала спорить, поняла, что время сейчас точно не подходящее и поспешила удалиться, оставив меня наедине с кофе и со собственными мыслями.

К середине дня мне и впрямь удалось слегка отвлечь себя делами, но, оказавшись в Эрмитаже, я очень сильно об этом пожалел. Стоило только увидеть Нику, как все желания ожили с новой силой. Ее бледность и очевидная усталость слишком отчетливо напоминали о причинах такого состояния, и это отозвалось во всем теле каким-то болезненным удовольствием. Я почувствовал себя маньяком, который никак не может насытиться своей жертвой. Мне не отдыха и покоя хотелось ей дать, а утомить еще сильнее. Собой. Нашей близостью. Так, чтобы ни на что другое у нее вообще не осталось сил. И где я думал об этом? В самом главном музее страны! Нашел место…

А когда подошел ближе и ограничился лишь скупым кивком, и девушка, наконец, заметила меня, почувствовал себя полной скотиной. Ника совсем не такой встречи ждала — в ее глазах слишком отчетливо проскользнула обида. Но сейчас надо было вести себя именно так. Иначе нас выгонят и музея с позором за неподобающее поведение. Поэтому пусть лучше обижается на меня, но работу сделать придется. А потом я найду способ добиться прощения. Множество сладчайших способов. Позволю выбирать то, что ей понравится больше всего.

— Идем, — бросил ей на ходу. — Второй этаж, Европейское изобразительное искусство. Надо решить, куда именно повести Леванеса, потому что весь Эрмитаж мы и за месяц не обойдем.

Ника не ответила, лишь кивнула, но заметно напряглась, а я снова выругался про себя. Ладно, надо только дождаться вечера. Потом все будет хорошо.

Какая сила дернула меня идти именно туда? Я ведь бывал в этих залах, и не раз. Должен был помнить. Или именно поэтому и принял такое решение, подсознательно выбирая то, что не могло не отозваться в самых потаенных уголках моей души? Но что случилось с моей спутницей? Она побледнела еще больше и застыла, ошеломленная и почти испуганная, рассматривая реплику Кановы*. Я и сам не мог оторвать глаз от скульптуры, с которой было связано так много в моей жизни. Смотрел, не в силах пошевелиться, пока в сознание не пробился глухой, еле слышный шепот Ники: